Сладкая N и другие
Поделись знанием:
К:Альбомы 1980 годаК:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.
Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
Сладкая N и другие | ||||
Студийный альбом Майка | ||||
---|---|---|---|---|
Дата выпуска | ||||
Записан | ||||
Жанр | ||||
Профессиональные рецензии | ||||
| ||||
Хронология Майка | ||||
|
«Сладкая N и другие» — дебютный альбом Майка Предыдущая запись, «Все братья — сёстры» была выпущена Борисом Гребенщиковым и Майком совместно.
Переиздание альбома состоит из 16 песен, в том числе из таких хитов, как «Если ты хочешь», «Пригородный блюз», «Сладкая N», «Дрянь», «Всё в порядке», «Прощай, детка!» и многих других. Включён в число «100 магнитоальбомов советского рока» Александра Кушнира.
Содержание
Отзывы и влияние
Кавер-версию на песню «Дрянь» впоследствии включила в свой репертуар фолк-рок певица Ольга Першина:
Мой вариант «Ты — дрянь» Майка Науменко совсем непохож на традиционный. Он мой и в то же время он ленинградский, и что-то осталось от Майка. У меня всегда всё холодело внутри от этой «дряни», она, с одной стороны, очень жестокая, с другой стороны — она очень рок-н-ролльная. Для меня это классика ленинградского рок-н-ролла. Мне бы хотелось, чтобы музыку Майка не забывали.— Ольга Першина о песне «Дрянь»[1]
Список композиций (переиздание 2001 года с бонус-треками)
Все песни написаны Майком, кроме указанных особо
Оригинальный трек-лист 1980 года: | |||||||||
---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
№ | Название | Автор | Длительность | ||||||
1. | «Если ты хочешь» | 2:40 | |||||||
2. | «Седьмое небо» | 2:52 | |||||||
3. | «Фрагмент» | 1:52 | |||||||
4. | «Пригородный блюз» | 1:45 | |||||||
5. | «Свет» | 2:31 | |||||||
6. | «Утро вдвоем» | 1:46 | |||||||
7. | «Если будет дождь» | 4:22 | |||||||
8. | «Я возвращаюсь домой» | 2:19 | |||||||
9. | «Blues de Moscou (Часть I)» | Майк Науменко, Игорь «Иша» Петровский | 1:28 | ||||||
10. | «Сладкая N» | 3:14 | |||||||
11. | «Блюз твоей реки» | 2:16 | |||||||
12. | «Дрянь» | 4:28 | |||||||
13. | «Все в порядке (Просто у меня открылись старые раны)» | 3:47 | |||||||
14. | «Всю ночь» | 3:50 | |||||||
15. | «Позвони мне рано утром» | 4:43 | |||||||
16. | «Прощай, детка!» | 2:13 |
Бонус-треки (первоначальные записи оригинального трек-листа без бас-гитары и перкуссии): | |||||||||
---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
№ | Название | Автор | Длительность | ||||||
17. | «Если ты хочешь» | 2:40 | |||||||
18. | «Пригородный блюз» | 1:45 | |||||||
19. | «Сладкая N» | 3:14 | |||||||
20. | «Блюз твоей реки» | 2:16 | |||||||
21. | «Дрянь» | 4:28 | |||||||
22. | «Всю ночь» | 3:50 | |||||||
23. | «Позвони мне рано утром» | 4:35 | |||||||
24. | «Прощай, детка!» | 2:04 |
Бонус-треки (записывались на тех же сессиях, но в окончательный вариант альбома не вошли, а также иные варианты исполнения): | |||||||||
---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
№ | Название | Автор | Длительность | ||||||
25. | «Горький ангел» | 4:20 | |||||||
26. | «Ода ванной комнате» | 2:38 | |||||||
27. | «(С)Трах в твоих глазах» | 2:50 | |||||||
28. | «Похмельный блюз» | Майк Науменко, Борис Гребенщиков | 5:31 | ||||||
29. | «Когда я знал тебя совсем другой» | 2:43 | |||||||
30. | «Седьмая глава» | 3:11 | |||||||
31. | «Женщина» | 3:47 | |||||||
32. | «Ты любишь все, что видишь» | 1:38 | |||||||
33. | «Панама» | неизвестен | 1:37 | ||||||
34. | «Стоит кирпичная стена» | Вячеслав Зорин | 1:40 | ||||||
35. | «Слоники» | Вячеслав Зорин | 1:35 | ||||||
36. | «Мальчик взял гитару» | Вячеслав Зорин | 2:20 | ||||||
37. | «P.S. (Посвящение Игорю Свердлову)» | 0:54 | |||||||
38. | «Sweet Little Rock'N'Roll (Акустический рок-н-ролл)» | Chuck Berry | 2:34 | ||||||
39. | «Sweet Little Sixteen» | Chuck Berry | 2:09 | ||||||
40. | «Brown Sugar» | Jagger/Richards | 3:05 | ||||||
41. | «Lady Jane» | Jagger/Richards | 3:21 | ||||||
42. | «Похмельный блюз» (версия) | Майк Науменко, Борис Гребенщиков | 3:22 | ||||||
43. | «Прощай, детка!» (версия) | 2:01 | |||||||
44. | «Blues de Moscou (Часть II)» | 4:13 |
Участники записи
- Майк Науменко — гитара, вокал (кроме 34-36 и 41), подпевки (34, 41)
+ Приглашённые музыканты:
- Вячеслав Зорин («Капитальный ремонт») — гитара, спецэффекты, вокал (34-36), подпевки (9, 37-40)
- Борис Гребенщиков («Аквариум») — губная гармошка (6, 11, 20, 28, 30, 31), гитара, вокал (4, 41)
- Михаил Файнштейн («Аквариум») — перкуссия
- Андрей Романов («Аквариум») — перкуссия
- Александр «Фагот» Александров («Аквариум») — фагот (25)
- Илья Куликов («Зоопарк») — бас-гитара (дописана на композициях 1, 4, 10-12, 16-18 в 1982 году)
Технический персонал
- Игорь «Птеро Д'Актиль» Свердлов — звукорежиссёр
- Алла Соловей — ассистент звукорежиссёра
Напишите отзыв о статье "Сладкая N и другие"
Примечания
- ↑ Анатолий Гуницкий. [www.newfuzz.ru/index.php/ru/magazine/1994/2-1994/2028-2009-08-24-13-12-36 Возвращение Ольги Першиной](недоступная ссылка — история). Fuzz (1 февраля 1994). Проверено 4 января 2010.
Ссылки
- [www.mikenaumenko.ru/album_n.htm Альбом на сайте, посвящённом творчеству Майка Науменко.]
- [www.mike-zoo.kiev.ua/albums/disk/disk2.htm Альбом на сайте, посвящённом творчеству группы Зоопарк.]
- [www.ytime.com.ua/ru/50/1032 "Сладкая N и др.": история альбома и песен (проект «РОК-ПЕСНИ: толкование»)]
Это заготовка статьи о музыкальном альбоме. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
Отрывок, характеризующий Сладкая N и другие
– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.
Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.