Сладкявичюс, Винцентас

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Его Высокопреосвященство кардинал
Винцентас Сладкявичюс
Vincentas Sladkevičius<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Памятная монета достоинством в 50 литов, посвящённая кардиналу Сладкявчусу</td></tr>

Архиепископ Каунаса
10 марта 1989 года — 4 мая 1996 года
Церковь: Римско-католическая церковь
Предшественник: Епископ Юозас Прейкшас
(апостольский администратор)
Преемник: Архиепископ Сигитас Тамкявичус
3-й Председатель Конференции католических епископов Литвы
1988 год — 1993 год
Церковь: Римско-католическая церковь
Предшественник: Архиепископ Людас Павилонис
Преемник: Кардинал Аудрис Юозас Бачкис
 
Рождение: 20 августа 1920(1920-08-20)
Гуронис, Кайшядорский район, Литва
Смерть: 28 мая 2000(2000-05-28) (79 лет)
Каунас, Литва
Принятие священного сана: 25 марта 1944 года
Епископская хиротония: 25 декабря 1957 года
Кардинал с: 28 июня 1988 года
 
Награды:

Винцентас Сладкявичюс (лит. Vincentas Sladkevičius; 20 августа 1920, Гуронис, Кайшядорский район, Литва — 28 мая 2000, Каунас, Литва) — литовский кардинал, марианин. Титулярный епископ Аборы с 14 ноября 1957 по 28 июня 1988. Вспомогательный епископ Кайшядориса с 14 ноября 1957 по 15 июля 1982. Апостольский администратор Кайшядориса с 15 июля 1982 по 10 марта 1989. Архиепископ Каунаса с 10 марта 1989 по 4 мая 1996. Председатель Конференции католических епископов Литвы в 1988 — 1993. Кардинал-священник с титулом церкви Спирито-Санто-алла-Феррателла с 28 июня 1988.





Ранняя жизнь и священство

Родился в семье фермеров Миколаса Сладкявичуса и Урсулы Каваляускайте, был самым младшим из пяти детей. Окончил Каунасскую семинарию и Теологический факультет Каунасского университета.

25 марта 1944 года — рукоположён в сан священника. В 1944—1959 годах осуществлял пастырскую работу в епархии Кайшядориса, работал преподавателем и префектом исследований и дисциплины Каунасской семинарии.

Епископ

С 14 ноября 1957 года по 15 июля 1982 года — вспомогательный епископ Кайшядориса. С 14 ноября 1957 года по 28 июня 1988 года — титулярный епископ Аборы. 25 декабря 1957 года тайно рукоположен в Бирштонасе Теофилюсом Матулёнисом в сан епископа. В 1963—1982 годах находился фактически под домашним арестом. С 15 июля 1982 года по 10 марта 1989 года — апостольский администратор Кайшядориса.

Кардинал

В 19881993 годах — председатель Конференции католических епископов Литвы. С 28 июня 1988 года — кардинал-священник с титулом церкви Спирито-Санто-алла-Феррателла. С 10 марта 1989 года по 4 мая 1996 года — архиепископ — митрополит Каунаса. С 28 ноября по 14 декабря 1991 года присутствовал на специальной ассамблее Всемирного синода епископов Европы (Ватикан).

28 мая 2000 года скончался в Каунасе. Похороны состоялись 1 июня 2000 года в кафедральном соборе Каунаса.

Награды

Напишите отзыв о статье "Сладкявичюс, Винцентас"

Примечания

  1. Декрет Президента Литвы от 21 августа 1998 года № 151 ([www.lrp.lt/lt/prezidento_veikla/apdovanojimai/apdovanojimai_256.html Информация на официальном сайте Президента Литвы]) (лит.)

Ссылки

  • [www.catholic-hierarchy.org/bishop/bslad.html Биография на сайте catholic-hierarchy.org] (англ.)
  • [www.gcatholic.org/hierarchy/data/cardJP2-4.htm#244 Cardinals Created by John Paul II (1988)] (англ.)
  • [www.fiu.edu/~mirandas/bios-s.htm#Sladkevicius Биография на сайте fiu.edu] (англ.)

Отрывок, характеризующий Сладкявичюс, Винцентас

В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?
– Вероятно, пойдут вперед, – видимо, не желая при посторонних говорить более, отвечал Болконский.
Берг воспользовался случаем спросить с особенною учтивостию, будут ли выдавать теперь, как слышно было, удвоенное фуражное армейским ротным командирам? На это князь Андрей с улыбкой отвечал, что он не может судить о столь важных государственных распоряжениях, и Берг радостно рассмеялся.
– Об вашем деле, – обратился князь Андрей опять к Борису, – мы поговорим после, и он оглянулся на Ростова. – Вы приходите ко мне после смотра, мы всё сделаем, что можно будет.
И, оглянув комнату, он обратился к Ростову, которого положение детского непреодолимого конфуза, переходящего в озлобление, он и не удостоивал заметить, и сказал:
– Вы, кажется, про Шенграбенское дело рассказывали? Вы были там?
– Я был там, – с озлоблением сказал Ростов, как будто бы этим желая оскорбить адъютанта.
Болконский заметил состояние гусара, и оно ему показалось забавно. Он слегка презрительно улыбнулся.
– Да! много теперь рассказов про это дело!
– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.
Ростов вспомнил то, что ему надо было ответить, только тогда, когда он уже вышел. И еще более был он сердит за то, что забыл сказать это. Ростов сейчас же велел подать свою лошадь и, сухо простившись с Борисом, поехал к себе. Ехать ли ему завтра в главную квартиру и вызвать этого ломающегося адъютанта или, в самом деле, оставить это дело так? был вопрос, который мучил его всю дорогу. То он с злобой думал о том, с каким бы удовольствием он увидал испуг этого маленького, слабого и гордого человечка под его пистолетом, то он с удивлением чувствовал, что из всех людей, которых он знал, никого бы он столько не желал иметь своим другом, как этого ненавидимого им адъютантика.