Сланя, Чеслав

Чеслав Сланя
польск. Czesław Słania
Фото: Jenny Arnbäck (Швеция, 2005)
Место рождения:	Челядзь, Силезия, Польша
Место смерти:	Краков, Польша
Жанр:	графика почтовых марок и банкнот
Награды:	Премия Роберта Штольца, Премия Королевской почты

Че́слав Сла́ня (польск. Czesław Słania, IPA: [tʃɛswav swanja]; 22 октября 1921, Челядзь, Силезия, Польша — 17 марта 2005, Краков, Польша) — известный гравёр почтовых марок и банкнот. По данным Книги рекордов Гиннесса, Сланя является самым плодовитым среди всех гравёров почтовых марок, выгравировав более 1000 миниатюр 32 государств и денежных знаков 10 стран мира.

Биография и творчество

Совместный выпуск Швеции (гравюра Ч. Слании) и России (офсетная печать) «Русские иконы», 1992 (ЦФА (ИТЦ) #54—57; Михель #1748—1751)

Чеслав Сланя родился в городе Челядзь в Польше. В 1945 году он поступил в Краковскую Академию искусств, известный центр обучения мастерству гравюры. Ещё во время учёбы Сланя был принят на работу в полиграфическое бюро Польши, где занял должность гравёра банкнот и почтовых марок.

Свою дипломную работу в Академии студент Сланя посвятил филателии: он выгравировал знаменитую «Грюнвальдскую битву» Яна Матейко для эскиза будущей марки. По оценкам специалистов, уровень его мастерства до сих пор остался непревзойдённым. Марка с гравюрой Слани так и не увидела свет: после эмиграции художника оригинал марки переделали.

Первая польская марка Чеслава Слани была подготовлена в марте 1951 года совместно с гравёром М. Полаком к 80-летию Парижской коммуны, где его штихелю принадлежит портрет Я. Домбровского. В июле 1951 года они же подготовили марки к семилетию восстановления независимости Польши, где Сланя выполнил портреты Б. Берута. В декабре того же года вышли марки, посвящённые увеличению добычи угля, автором рисунка которых был непосредственно Сланя. За период работы в Польше им были выполнены 40 марок, последняя из которых — марка номиналом в 60 грошей из серии «Олимпиада в Мельбурне» — поступила в обращение в ноябре 1956 года.

В 1956 году Сланя переехал в Швецию, где на первых порах ему приходилось заниматься любой работой, чтобы иметь средства к существованию. Свой первый заказ художник получил лишь в 1959 году, когда был принят на работу почтовым ведомством Швеции. Первые его шведские марки, подготовленные к юбилею шведского художника Андерса Цорна, поступили в обращение в феврале 1960 года. Миниатюры были восприняты настолько положительно, что все марки Швеции 1960 года, за исключением двух, гравировал Сланя. Вскоре он стал придворным гравёром короля Швеции.

За свою долгую карьеру художник выгравировал множество почтовых марок для Швеции и 31 другой страны. В 1974 году он подготовил почтовый блок к 25-летию правления князя Ренье III и с тех пор был придворным гравёром князя Монако. Его штихелю принадлежит серия английских марок «Морские традиции Великобритании». С 1962 года Сланя активно работал над марками Дании. Он также является автором многих марок автономной почтовой администрации Фарерских островов, как, например, миниатюры с изображением барана, вышедшей в 1979 году.

В 1992 году, при подготовке совместного российско-шведского выпуска с репродукциями русских икон из музеев двух стран, Чеслав Сланя сделал гравированные эскизы марок. Издательско-торговый центр «Марка» был готов к сотрудничеству с художником, однако впоследствии от дорогостоящей технологии металлографии решили отказаться. Новые марки с гравюрами Слани увидели свет только в Швеции, в России они были отпечатаны офсетным способом.

С 1993 году Чеслав Сланя снова начал гравировать марки для Польши. Им был подготовлен памятный блок к Международной филателистической выставке «Польска-93», а затем и другие марки, в том числе блок к XVIII Общепольской филателистической выставке 1999 года.

Последней работой гравёра стала коммеморативная марка в честь 60-летия Генеральной Ассамблеи ООН, увидевшая свет в феврале 2005 года, незадолго до его смерти.

Награды

Чеслав Сланя был удостоен следующих наград:

• в 1984 году — Премии Роберта Штольца за серию почтовых марок Швеции 1983 года «Музыка в Швеции» (Михель #1253—1257; Скотт #1473a—e).
• 9 марта 2002 года — Премии Королевской почты за жизненные достижения (англ. Royal Mail Lifetime Achievement Award) в связи с 50-летием работы в области дизайна марок.

Помимо этого, выгравированный Сланей рисунок для британской миниатюры 1995 года в честь «отца» первой почтовой марки Р. Хилла, послужил основой для дизайна диплома Премий имени Роуленда Хилла.

Память

К 70-летию гравёра в октябре 1991 года шведская почта выпустила памятный буклет из трёх марок и купона, что является беспрецедентным случаем. На основной марке воспроизведена картина К. Г. Пило «Коронация Густава III», на двух других — её фрагменты. На купоне можно видеть надпись на шведском языке «Чеслав Сланя. 70 лет» и инструменты гравёра.

В 2000 году в Швеции был выпущен памятный блок с тысячной маркой Слани. На юбилейной миниатюре гравёром была помещена картина Д. Клекера фон Эренстраля «Славные деяния шведских королей». На блоке была сделана надпись на шведском языке: «17 марта 2000 г. 1000-я марка Чеслава Слани». Это самая большая марка в мире (81 × 60 мм), она занесена в Книгу рекордов Гиннесса.

Дополнительно существует ряд спецгашений и цельных вещей Польши, Швеции, США и Испании, которые чествовали Чеслава Сланю как выдающегося художника-миниатюриста.

Сланя относится к числу очень немногих гравёров, имена которых пользуются широкой известностью у филателистов, причём некоторые из них специализируются на коллекционировании только выгравированных им марок. В мире существует несколько обществ филателистов, собирающих только марки Ч. Слани, крупнейшим из которых на протяжении некоторого времени являлась Czeslaw Slania Stydy Group («Группа по изучению марок Чеслава Слани») в США. Этим объединением издавался ежеквартальный бюллетень.

«Проделки» Слани

Произведениям Чеслава Слани присуще высокое качество и точность деталей. Однако иногда гравёр позволял себе некоторые вольности, помещая на рисунках марок посредством тайнописи (микропечати) фамилии своих родственников и друзей. Так, например, на марке номиналом в 1,40 злотого из серии к 10-летию свободной Польши, на корешках и обложках изображённых на полках книг можно прочесть крошечного размера слова на польском языке — «Жозефа Сланя» (имя его матери), «Мария Маевска» (имя двоюродной сестры), «Потоп» (название книги) и т. п. В каталоге «Скотт» эта марка оценена в 10 долларов США, тогда как другие марки той же серии стоят в среднем около 1 доллара.

На датской марке в честь 100-летнего юбилея первой бизнес-школы в стране (торгового колледжа в Аархусе), в графах таблицы на открытой странице кассовой книги мелкими рукописными буквами нанесены имена друзей-датчан Слани — А. Е. Расмуссена (дат. A. E. Rasmussen) и Р. Сундгаарда (R. Sundgaard).

Подобные шутки проделывались знаменитым гравёром с некоторыми другими марками Польши и Швеции и не ограничивались только микронадписями. На рисунках отдельных марок художник оставил изображения себя, своей матери и своих коллег. Кроме того, Чеслав Сланя создавал частные непочтовые миниатюры (виньетки), своего рода артимарки, одна из которых посвящена памяти его матери.

Любовь к боксу подтолкнула Ч. Сланю изготовить в 1960-х годах впечатляющую серию из 23 виньеток, на которых увековечены образы чемпионов мира в тяжёлом весе с 1882 по 1964 год. При создании первой марки серии, с портретом Джона Салливана, гравёр использовал собственные руки в качестве модели для рисунка. Эскизы с портретами боксёров Сланя первоначально рассылал бесплатно на адреса различных почтовых ведомств, однако эти марки так и не были официально выпущены. В 2005 году, вскоре после смерти Слани, его друг и соавтор Пётр Нашарковский выполнил частным образом сувенирный листок со всеми марками «боксёрской» серии, дополнив её 24-маркой, на которой «чемпион мира» из Книги рекордов Гиннесса Чеслав Сланя держит в руке свою 1000-ю почтовую миниатюру.

• Bob Fitzsimmons.jpg

  Чемпион 1897 года Боб Фицсиммонс (Великобритания; ошибочно указаны США)

• Gene Tunney.jpg

  Джин Танни (США, чемпион 1926 года)

• Ezzard Charles.jpg

  Эззард Чарльз (США, чемпион 1949 года)

Литература

• Обухов Е. [hghltd.yandex.net/yandbtm?qtree=6LZYOQcCXFDppoZ0Mk1HA6YTzCpbiEmJ6HqQhATy%2B%2F2eoAgHM3WyQp18ocuJjSnI4iI8IHu2E4QxmLwGg%2FJ%2BTe%2Blev6t%2BuE1RWbo1473rYpWJ%2F%2Ff%2B4h8CGbJlZW5MGaqLPeyfhUoGgfBBL1UMOIUsBFH%2BFGj38FLfkEofieCA%2BCrzldvZaUuRA4pZxTSfAzS4go3RXiZD3rUMrZOp6zCQfcFDxzDVnWt3tpi8jY3cd0H44lgVuKVtPCgTi6rsvzQt93YGGeXRz7A76xwBeeVsahgMf1zl7KO9%2BussWGcduPZuWMyKmVsJszTIYoEDm5foDtVrGFmDsFgqGxdlVcxNbVAUAvZwvXkmj%2B5C0E9KjPgvTQc2nLFwYQ1Hlw0wN0ejPbMj9EvcYM8OYoBbZY7No0Q%2Ff6aCuGiIBVXGG4XYc4yRFbyLBrQ5JZs31vUc8zYvu1VBzRRvOOwL%2FSfktD513F9IMOB%2Bwc1HW7LXk2fkgipeOEWnxUhLrCbagqGPPmGwjfgkX59OW5%2FzviaXNnEtImYJDHxtUqQuElIApHLcTu91v903m40OJ2lLL3sP%2FmoTrVPTroIuKAuLQquAFrlC%2B9142nao867cDeusYI5Lc9jLEHmxnscZI5CSMvMNsMYDxYAB0FFUOQ%2BujwIIsoJ%2F21Zif9ewNkZaqXlA%2B3JF3RNZJNhuJyfe3IS5RsDR5okWl4C0OceorHg2WbsdKIVdHQx7zQjhVKEsV5VJX2rbq4QKoVtFJoZvKKo2BUR5mtt7g2bpodWrUoZnQ4YAxn%2F4zLv4TnzI%2BwKfx1ddSv3ansxvhrUzkkT2kTGiXCGizH8oa1SSDZe1Dl6IlAjesdFgJqG8xpd4Z7U&text=%3F%CF%EE%F7%F2%E0%20%D0%EE%F1%F1%E8%E8%3F%20%B78%2F2005%20%CE%C1%D3%D5%CE%C2&url=http%3A%2F%2Fwww.russianpost.ru%2Feditions%2Fru%2Fhome%2Fjournal%2Farticle%3Fnewsid%3D536 Страна чудес Чеслава Слани] // Почта России. — 2005. — № 8. (Проверено 21 июля 2010)
• Филарама // Филателия. — 2004. — № 2. — С. 11.
• Scott 2007. Standard Postage Stamp Catalogue. — New YorkNY, USA: Scott, 2006. (англ.)

Ссылки

• [hem.bredband.net/stepomp/ Slania collectibles for sale] (англ.). Stephan Pom; Bredbandsbolaget. — Онлайновая выставка произведений Слани на сайте Стефана Пома (Швеция). Проверено 22 июля 2010. [www.webcitation.org/66AHFQniu Архивировано из первоисточника 14 марта 2012].
• [www.slaniastamps-heindorffhus.com/ Czeslaw Slania. 22nd October 1921 — 17th March 2005] (англ.). Czeslaw Slania's Engraved Stamps and Banknotes; Ann Mette Heindorff. — Почтовые марки и банкноты, выгравированные Ч. Сланей на сайте Анн Метте Хейндорфф (Дания). Проверено 22 июля 2010. [www.webcitation.org/66AHG3fGv Архивировано из первоисточника 14 марта 2012].
• [cws.huginonline.com/P/134112/PR/200503/985936_5_13.html Stamp engraver Czeslaw Slania passed away] (англ.). Press releases. Posten; Hugin Online; Hugin Group, now part of Thomson Reuters (21 March 2005). — «Умер гравёр почтовых марок Чеслав Сланя» — пресс-релиз шведской почты от 21 марта 2005 года. Проверено 22 июля 2010. [www.webcitation.org/66AHGWbBj Архивировано из первоисточника 14 марта 2012].
• [kalendar-shiraliv.narod.ru/OKTOBER/D22_10.htm 22 октября]. День в истории глазами филателиста. А. И. Широков. — Страница за 22 октября с информацией о Чеславе Слане. Проверено 22 июля 2010. [www.webcitation.org/66AHH9sEa Архивировано из первоисточника 14 марта 2012].

Отрывок, характеризующий Сланя, Чеслав

– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!


В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.