Следопыты Севера

Следопыты Севера (англ. Rangers of the North), также известные как Дунэдайн Севера (англ. Dúnedain of the North) — в легендариуме Дж. Р. Р. Толкина потомки дунэдайн погибшего королевства Арнор. Следопыты неустанно патрулировали границы Эриадора и были вынуждены прекрасно владеть мечом, луком и копьём.

Общие сведения и участие следопытов в Войне Кольца

В жизни, облике и одежде следопыты были суровы и замкнуты. В своей одежде они в силу своего образа жизни употребляли преимущественно маскирующие цвета (желтовато-зелёный,темно-зеленый и коричневый). В ходе Войны Кольца следопыты Серого отряда (см. ниже) были одеты в тёмно-серые плащи, застегнутые серебряной фибулой в форме многолучевой звезды («Звезды дунэдайн»). Эти следопыты ездили верхом на жёсткогривых крепких конях (похожих на роханских), носили шлемы, кольчуги и щиты. Их вооружение включало копья, мечи и луки. Несмотря на то, что, как правило, следопыты передвигались пешком, соратники Арагорна как и он сам, при необходимости превосходно ездили верхом, а лошади подчинялись им беспрекословно.

Как и их дальние родственники, следопыты Итилиэна, следопыты Севера говорили между собой более на синдарине (или каком-то его диалекте), нежели на всеобщем языке, хотя отлично говорили на вестроне с другими народами. Некоторые также знали и другие эльфийские наречия, возможно, и языки других народов Средиземья (например, Арагорн свободно владел роханским языком и понимал говор дунландцев, возможно также и язык харадрим и истерлингов — он рассказывал что бывал там). Их возглавлял Вождь, чьи предки восходили к Элендилу и далее, к древним королям Нуменора.

Во время Войны Кольца следопытов Севера возглавлял Арагорн, однако стоит отметить, что северные дунэдайн были немногочисленным и рассеянным народом: когда Хальбарад получил сообщение о необходимости быстро собрать как можно больше следопытов и привести их на юг, на помощь Арагорну, он смог привести только тридцать человек (Серая дружина), которых смог найти, не тратя на это много времени, к ним присоединились и сыновья Элронда. Правда надо учесть, что следопыты до этого понесли тяжелые потери в битве с назгулами у Сарнского брода, и после ухода Серой дружины Эриадор оказался практически без охраны. Серый отряд встретился с Арагорном, Леголасом и Гимли у Изенских бродов в Рохане, а в Пеларгире, сопровождаемые Мёртвыми из Дунхарга, они захватили корабли умбарских пиратов. Затем Мёртвые были прощены Арагорном и исчезли, остальные же продолжили сражаться в Битве на Пеленнорских Полях. Там был убит Хальбарад. Также эти дунэдайн упоминаются как часть армии, ведомой Арагорном, во время Битвы при Моранноне и при перечислении войск на Кормаленском поле.

Описание

Подобно прочим, дунэдайн Королевств в Изгнании были высоки, темноволосы и сероглазы.

Во «Властелине Колец» описаны как суровые молчаливые воины, с железной дисциплиной. Одеты были в серые плащи с капюшонами, каждый был вооружён длинным мечом, копьём, луком. Они также носили доспехи, а их лошади походили на роханских, лишь шерсть была не такой гладкой. Дунэдайн были всадниками (отмечена их любовь к лошадям). Теоден высоко оценил дунэдайн как воинов, сказав, что тридцать Следопытов стоят целого войска.

Дунэдайн Севера лучше прочих потомков нуменорцев сохранили особые дары своего народа — долголетие, способность к предвидению и прорицанию.

Список вождей дунэдайн

Все годы, упомянутые в данном разделе, если не указано особо, относятся к Третьей эпохе Средиземья.

Аранарт

Аранарт (англ. Aranarth, также встречается перевод Аранарх, годы жизни 1938/41-2106) должен был быть королём Арнора (Артэдайна) после смерти своего отца Арведуи в 1975 г. Когда Аранарт был ещё юношей по меркам своего народа, Король-чародей Ангмара уничтожил Северное королевство, захватив при этом Форност. Множество людей, включая Аранарта, бежало в Линдон, однако король Арведуи отправился на север, к ледяному заливу Форохел. По просьбе Аранарта Кирдан отправил корабль для спасения Арведуи, который, однако, не вернулся назад. Позже выяснилось, что корабль затонул, затёртый льдами залива, с Арведуи на борту. По закону это сделало Аранарта королём Арнора, однако, поскольку государство было уничтожено и не было надежды его воссоздать, он не стал претендовать на этот титул.

Аранарт участвовал в войне с Ангмаром вместе с армией Гондора под водительством Эарнура и увидел разгром войска Ангмара и падение самого королевства. Народ Аранарта с тех пор стал известен под именем Следопытов Севера (или Дунэдайн Севера), а сам он стал первым их вождём. Со временем происхождение следопытов забылось простыми людьми Арнора.

Пока следопыты защищали Арнор от остатков зла Ангмара, маг Гэндальф отправился в Дол Гулдур и выдворил оттуда Саурона (Некроманта). Так начался период, известный как Бдительный Мир, когда нападения врагов были редки как по количеству, так и по времени, проходившему между ними. Все наследники Аранарта воспитывались в Ривенделле Элрондом, в то время как их отцы жили в полях и лесах, ненадолго возвращаясь в поселения дунэдайн в рудаурском Угле; каждый из них получал имя с королевской приставкой Ар-, что означало, что он мог бы быть королём Арнора.

Арахаэль

Арахаэль (англ. Arahael, также встречается перевод Арахаэл, годы жизни 2002—2177) унаследовал титул Вождя дунэдайн в 2106 г. В ходе его правления количество зла уменьшилось, поскольку то было время Бдительного Мира, и дунэдайн медленно восстанавливались после постоянных войн с Ангмаром. Однако Арнор в целом оставался незаселённым, и жители предпочли не возвращаться в Форност, что впоследствии привело к его разрушению.

Арануир

Арануир (англ. Aranuir, годы жизни 2084—2247) унаследовал титул вождя дунэдайн после смерти своего отца, Арахаэля, в 2177 г.

Аравир

Аравир (англ. Aravir, годы жизни 2156—2319) унаследовал титул вождя дунэдайн в 2247 г. В ходе его правления Бдительный Мир постепенно подошёл к концу, поскольку Саурон вернулся на северо-запад Средиземья (хотя его присутствие там оставалось неизвестным).

Арагорн I

Арагорн I (англ. Aragorn I, годы жизни 2227—2327) унаследовал титул вождя дунэдайн в 2319 г., но был убит стаей диких волков в 2327 г. Волки с тех пор оставались постоянной угрозой Эриадору, и следопытам пришлось много раз отбивать их нападения. Арагорн II был потомком Арагорна I и был назван в его честь.

Араглас

Араглас (англ. Araglas, годы жизни 2296—2455) унаследовал титул вождя дунэдайн после гибели своего отца, Арагорна I, в 2327 г., будучи ещё очень юным по меркам своего народа.

Арахад I

Арахад I (англ. Arahad I, годы жизни 2365—2523) унаследовал титул вождя дунэдайн в 2455 г. В ходе его правления подтвердилось, что Саурон вернулся в Дол Гулдур, и Бдительный Мир подошёл к концу. В Ривенделле был сформирован Белый Совет, членом которого стал и Арахад вместе с магами и многими владыками эльфов. Некоторое время спустя орки снова наводнили Мглистые горы; Келебриан, жена Элронда, была взята ими в плен и подвергнута пыткам. Несмотря на то, что сыновья Элронда, Элладан и Элрохир, спасли её из плена, Келебриан начала угасать от неизбывной тоски и позже уплыла из Средиземья в Валинор.

Арагост

Арагост (англ. Aragost, годы жизни 2431—2588) унаследовал титул вождя дунэдайн в 2523 г. Его правление было спокойным, поскольку внимание врага было приковано к Гондору, где народ Эотеод основал новое государство - Рохан и было остановлено вторжение балхот,последнее из великих вторжений истерлингов.

Араворн

Араворн (англ. Aravorn, годы жизни 2497—2654) унаследовал титул вождя дунэдайн в 2588 г. В ходе его правления продолжились нападения орков и волков, поскольку сила Саурона начала медленно возрастать.

Арахад II

Арахад II (англ. Arahad II, годы жизни 2563—2719), названный в честь своего прадеда, Арахада I, унаследовал титул вождя дунэдайн в 2654 г. В ходе его правления хоббиты Шира процветали под охраной следопытов, а в Южной чети Шира было посажено первое трубочное зелье. В самом Шире Изенгрим II стал Таном и начал рыть Большие Смиалы.

Арассуил

Арассуил (англ. Arassuil, годы жизни 2628—2784) унаследовал титул вождя дунэдайн в 2719 г. В ходе его правления орки Мглистых гор осмелели и попытались вторгнуться в Эриадор. Следопыты много раз отбивали их нападения, но одному отряду орков удалось добраться до Шира, где их нападение было отбито отрядом смелых хоббитов под водительством Бандобраса Тука. Также во время правления Арассуила многие люди погибли в Долгую Зиму 2758 г., а Гэндальфу и следопытам пришлось помогать хоббитам Шира пережить её.

Араторн I

Араторн I (англ. Arathorn I, также встречается перевод Арахорн I годы жизни 2693—2848) унаследовал титул вождя дунэдайн в 2784 г. Правление его было спокойным, поскольку дунэдайн и другие народы Эриадора восстанавливались после Долгой Зимы. Однако на южных границах его государства происходили великие события: король гномов Трор был убит Азогом, морийским орком. За этим последовала Война гномов и орков (2793—2799 гг.), происходившая на всём протяжении Мглистых гор, поскольку гномы всех семи кланов собрались, чтобы отомстить за Трора, наследника Дурина. После окончания войны в 2799 году Битвой в Нандухирионе Эриадор был свободен от орков в течение многих лет, что означало некую передышку для следопытов Севера (не считая периодические единичные схватки с отдельными орками, спасавшимися после битвы с гномами). Большая часть орков бежала в Рохан, пытаясь закрепиться в Белых горах, однако благодаря стараниям короля Фолки все орочьи банды на территории Рохана были выловлены и истреблены.

Араторн погиб в схватке с волками в 2848 г.

Аргонуи

Аргонуи (англ. Argonui, годы жизни 2757—2912) унаследовал титул вождя дунэдайн в 2848 г. В ходе его правления Гэндальф проник в Дол Гулдур и обнаружил, что то, чего он так опасался, оказалось правдой: там правил Саурон, а не его слуга — Король-чародей Ангмара. Король гномов Траин II умер в подземельях Дол Гулдура после того, как передал Гэндальфу карту и ключ. Белый Совет собирался в 2850 году, в ходе этого заседания Гэндальф призвал к атаке на Дол Гулдур, дабы выдворить оттуда Саурона, но Саруман наложил вето на это решение. В 2890 г. родился Бильбо Бэггинс, сын Бунго из уважаемой семьи Бэггинсов и Белладонны, дочери Старого Тука. В конце правления Аргонуи, в 2911 г., началась Злая Зима, и белые волки вторглись в Эриадор с севера, при этом некоторые из них даже перешли через замёрзший Берендуин в Шир.

Аргонуи умер в 2912 г., возможно, в результате Злой Зимы.

Арадор

Арадор (англ. Arador, годы жизни 2820—2930) унаследовал титул вождя дунэдайн в 2912 г. Это произошло сразу после Злой Зимы, и разрушительные наводнения опустошили Энедвайт и Минхириат. Город Тарбад у южных границ бывшего королевства Арнор был окончательно разрушен и покинут жителями. В 2930 г. Арадор был пойман и убит холмовыми троллями к северу от Ривенделла.

Араторн II

Араторн II (англ. Arathorn II, также встречается перевод Арахорн II, годы жизни 2873—2933) унаследовал титул вождя дунэдайн в 2930 г. Женился на Гилраэн, происходящей от Аранарта, несмотря на то, что её отец Дираэль изначально был против этого брака, предвидя, что жизнь Араторна будет недолгой. В этом браке родился один сын, Арагорн (в 2931 г.), а пророчество Дираэля сбылось: Араторн был убит орками через два года после рождения сына в возрасте 60 лет.

Арагорн II

Арагорн II (англ. Aragorn II, годы жизни 2931—120 Ч.Э.) — один из основных персонажей «Властелина Колец», родился в 2931 г. Его отец был убит спустя два года орками. Арагорн достиг совершеннолетия в 2951 г. и стал вождём дунэдайн Арнора. Он был членом Братства Кольца и в качестве воина и полководца сил Запада участвовал в Войне Кольца. В 3019 г. он был коронован как король Воссоединённого Королевства Гондора и Арнора, приняв при восшествии на престол имя Элессар. В том же году он женился на Арвен, дочери Элронда. Их сын, Эльдарион, воссел на престол вслед за Арагорном. Таким образом, в Эльдарионе объединились две ветви полуэльфов — Арвен была дочерью бессмертного Элронда, а Арагорн — потомком в 60-м поколении смертного брата-близнеца Элронда, Элроса.

Литература

• Толкин Дж. Р. Р. Властелин Колец. Том III «Возвращение короля». — Приложения А и В.

См. также

• Арнор
• Список королей Арнора

Отрывок, характеризующий Следопыты Севера

– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.


Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.