Во время блокады Ленинграда с 1941 по 1944 год немецкой артиллерией было выпущено по городу около 150 000 снарядов. От обстрелов пострадало свыше 600 предприятий, около 7000 жилых зданий, убито более 25 000 жителей. В том числе пострадало множество памятников архитектуры, целый ряд которых были утеряны безвозвратно.
После войны во время реставрационных работ в начале 1970-х годов часть следов от осколков снарядов была оставлена на некоторых исторических зданиях в качестве памятника блокаде. Рядом размещены мемориальные доски работы архитектора Петрова В. А. следующего содержания:
Это следы
одного из 148 478
снарядов
выпущенных
фашистами
по Ленинграду
в 1941-44 гг.
Памятные следы сохранены на северо-западном гранитном постаменте коня Клодта Аничкова моста[1], на ступенях и колоннах западного фасада Исаакиевского собора[2] и на северном фасаде храма «Спас на Крови»[3].
Напишите отзыв о статье "Следы от немецких артиллерийских снарядов в Санкт-Петербурге"
Примечания
- ↑ [encspb.ru/object/2805587747 Аничков мост, мемориальная доска].// Тимофеев В. Н., Порецкина Э. Н., Ефремова Н. Н. «Мемориальные доски Санкт-Петербурга: Справочник.» СПб.: «Арт-бюро», 1999. — 607 с.
- ↑ [encspb.ru/object/2805587959 Исаакиевская пл. Исаакиевский собор, западный портик, мемориальная доска].// Тимофеев В. Н., Порецкина Э. Н., Ефремова Н. Н. «Мемориальные доски Санкт-Петербурга: Справочник.» СПб.: «Арт-бюро», 1999. — 607 с.
- ↑ [encspb.ru/object/2805587917 Грибоедова канала наб., 2а, Музей-памятник «Спас-на-Крови», мемориальная доска].// Тимофеев В. Н., Порецкина Э. Н., Ефремова Н. Н. «Мемориальные доски Санкт-Петербурга: Справочник.» СПб.: «Арт-бюро», 1999. — 607 с.
Ссылки
- [encspb.ru/object/2804035422 Артиллерийские обстрелы 1941-44 // Энциклопедия «Санкт-Петербург»]
- [www.spbdnevnik.ru/?show=article&id=4593 Фотофакт]// Петербургский дневник.
- [archive.is/20121221135233/victory.mil.ru/lib/books/h/leningrad/04.html Дзенискевич А. Р., Ковальчук В. М., Соболев Г. Л., Цамутали А. Н., Шишкин В. А. Непокоренный Ленинград. Краткий очерк истории города в период Великой Отечественной войны. — Ленинград: Наука (Ленинградское отделение), 1970]
 |
|---|
| | </div> | </table></td></tr></table>
Отрывок, характеризующий Следы от немецких артиллерийских снарядов в Санкт-Петербурге
На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
|
