Слепых, Иван Фёдорович

Иван Фёдорович Слепых
Дата рождения	26 марта 1918(1918-03-26)
Место рождения	село Старомеловая, Богучарский уезд, Воронежская губерния, РСФСР
Дата смерти	17 ноября 2004(2004-11-17) (86 лет)
Место смерти	хутор Индычий, Петропавловский район, Воронежская область, Россия
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	артиллерия
Годы службы	1939—1945
Звание	гвардии
Часть	43-й отдельный гвардейской истребительно-противотанковый дивизион 39-й гвардейской стрелковой дивизии
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Ива́н Фёдорович Слепы́х (1918—2004) — полный кавалер Ордена Славы, участник Великой Отечественной войны, наводчик 76-мм орудия 43-го отдельного гвардейского истребительно-противотанкового дивизиона 39-й гвардейской стрелковой дивизии, гвардии младший сержант.

Биография

Иван Фёдорович Слепых родился 26 марта 1918 года в селе Старомеловая (ныне — Старая Меловая Петропавловского района Воронежская области) в семье крестьянина. Русский. До службы в армии окончил 4 класса, работал в колхозе. В РККА — с 1939 года. На фронте в Великую Отечественную войну — с августа 1941 года. Особо отличился в боях за освобождение Польши и при штурме Берлина.

Наводчик 76-мм орудия 43-го отдельного гвардейского истребительно-противотанкового дивизиона 39-й гвардейской стрелковой дивизии (8-я гвардейская армия) гвардии рядовой И. Ф. Слепых в составе расчёта 23 июля 1944 года в бою за город Люблин (Польша) точным огнём уничтожил 1 пулемёт и свыше 10 гитлеровцев, что не позволило противнику взорвать железнодорожный мост. 5 августа 1944 года награждён орденом Славы 3-й степени.

В феврале 1945 года, в боях за город Познань (Польша), наводчик 76-мм орудия гвардии младший сержант И. Ф. Слепых в составе расчёта, находясь в боевых порядках наступающей пехоты, метким огнём уничтожил 3 пулемёта и до 15 гитлеровцев. 4 апреля 1945 года награждён орденом Славы 2-й степени.

В апреле 1945 года наводчик 76-мм орудия И. Ф. Слепых в составе расчёта при форсировании канала Тельтов в городе Берлине огнём из орудия уничтожил дзот, чем был обеспечен успех боя. В последующих боях И. Ф. Слепых прямой наводкой поразил 2 пулемёта и свыше 15 гитлеровцев, обеспечив продвижение стрелковой роты. 15 мая 1946 года награждён орденом Славы 1-й степени.

В 1945 году Иван Фёдорович Слепых демобилизован. Вернулся в родное село. Работал в колхозе. Жил в селе Индычий.

Умер 17 ноября 2004 года. Похоронен в селе Красноселовка Петропавловского района Воронежской области.

Награды

• Орден Октябрьской Революции.
• Орден Отечественной войны I степени. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 11 марта 1985 года.
• Орден Славы I степени. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 15 мая 1946 года.
• Орден Славы II степени. Приказ Военного совета 8 гвардейской армии № 365/н от 4 апреля 1945 года.
• Орден Славы III степени. Приказ командира 39 гвардейской стрелковой дивизии № 75/н от 5 августа 1944 года.
• Медаль «За оборону Сталинграда». Указ Президиума Верховного Совета СССР от 22 декабря 1942 года.
• Медали СССР.

Литература

• Кавалеры ордена Славы трех степеней. Краткий биографический словарь. — М., 2000.
• Рыков A. M. Отважные из отважных. — Б. м., 1968. — С. 31—32.
• Кавалеры ордена Славы. — Воронеж, 1969. — С. 187.

См. также

• 39-я гвардейская стрелковая дивизия

Отрывок, характеризующий Слепых, Иван Фёдорович

– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!
То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.
Он не мог иметь цели, потому что он теперь имел веру, – не веру в какие нибудь правила, или слова, или мысли, но веру в живого, всегда ощущаемого бога. Прежде он искал его в целях, которые он ставил себе. Это искание цели было только искание бога; и вдруг он узнал в своем плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством то, что ему давно уж говорила нянюшка: что бог вот он, тут, везде. Он в плену узнал, что бог в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемом масонами Архитектоне вселенной. Он испытывал чувство человека, нашедшего искомое у себя под ногами, тогда как он напрягал зрение, глядя далеко от себя. Он всю жизнь свою смотрел туда куда то, поверх голов окружающих людей, а надо было не напрягать глаз, а только смотреть перед собой.
Он не умел видеть прежде великого, непостижимого и бесконечного ни в чем. Он только чувствовал, что оно должно быть где то, и искал его. Во всем близком, понятном он видел одно ограниченное, мелкое, житейское, бессмысленное. Он вооружался умственной зрительной трубой и смотрел в даль, туда, где это мелкое, житейское, скрываясь в тумане дали, казалось ему великим и бесконечным оттого только, что оно было неясно видимо. Таким ему представлялась европейская жизнь, политика, масонство, философия, филантропия. Но и тогда, в те минуты, которые он считал своей слабостью, ум его проникал и в эту даль, и там он видел то же мелкое, житейское, бессмысленное. Теперь же он выучился видеть великое, вечное и бесконечное во всем, и потому естественно, чтобы видеть его, чтобы наслаждаться его созерцанием, он бросил трубу, в которую смотрел до сих пор через головы людей, и радостно созерцал вокруг себя вечно изменяющуюся, вечно великую, непостижимую и бесконечную жизнь. И чем ближе он смотрел, тем больше он был спокоен и счастлив. Прежде разрушавший все его умственные постройки страшный вопрос: зачем? теперь для него не существовал. Теперь на этот вопрос – зачем? в душе его всегда готов был простой ответ: затем, что есть бог, тот бог, без воли которого не спадет волос с головы человека.


Пьер почти не изменился в своих внешних приемах. На вид он был точно таким же, каким он был прежде. Так же, как и прежде, он был рассеян и казался занятым не тем, что было перед глазами, а чем то своим, особенным. Разница между прежним и теперешним его состоянием состояла в том, что прежде, когда он забывал то, что было перед ним, то, что ему говорили, он, страдальчески сморщивши лоб, как будто пытался и не мог разглядеть чего то, далеко отстоящего от него. Теперь он так же забывал то, что ему говорили, и то, что было перед ним; но теперь с чуть заметной, как будто насмешливой, улыбкой он всматривался в то самое, что было перед ним, вслушивался в то, что ему говорили, хотя очевидно видел и слышал что то совсем другое. Прежде он казался хотя и добрым человеком, но несчастным; и потому невольно люди отдалялись от него. Теперь улыбка радости жизни постоянно играла около его рта, и в глазах его светилось участие к людям – вопрос: довольны ли они так же, как и он? И людям приятно было в его присутствии.
Прежде он много говорил, горячился, когда говорил, и мало слушал; теперь он редко увлекался разговором и умел слушать так, что люди охотно высказывали ему свои самые задушевные тайны.