Слесарев, Василий Андрианович

Василий Андрианович Слесарев
Место рождения:	с. Следнёво, Ельнинский уезд, Смоленская губерния

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Василий Андрианович Слесарев (1884—1921) — русский авиаконструктор, ученик Н. Е. Жуковского.

Биография

Родился в большой семье купца Адриана Петровича Слесарева. Четверым своим детям отец сумел дать высшее образование, а средний из сыновей, Василий, в 1898 году был определён пансионером в Комиссаровское техническое училище.

Уже в 1904 году он поступил в Санкт-Петербургский электротехнический институт, однако в 1905 году занятия в высших учебных заведениях обеих столиц были временно прекращены и Слесарев уехал в Германию, где поступил в Дармштадтское высшее техническое училище. В 1909 году, с дипломом I степени, он закончил Дармштадтское училище и, прослушав последний курс высшего технического училища в Москве, получил в 1910 году второй диплом.

По рекомендации Жуковского был привлечён к созданию Аэродинамической лаборатории при Петербургском политехническом институте. По проекту Слесарева была построена, на тот момент наиболее совершенная в мире, испытательная аэродинамическая труба диаметром 2 метра и скоростью воздушного потока 20 м/с.

Под его руководством были проведены аэродинамические исследования деталей и узлов самолётов «Русский витязь» и «Илья Муромец», исследования по улучшению характеристик боевых самолётов типа «Ньюпор» и «Фарман». Одновременно Слесарев читал лекции на курсах авиации при Петербургском политехническом институте (изданы в 1912 году).

В 1914 году в журнале «Техника воздухоплавания» были напечатана его статья «Полет насекомых»; опыт по изучению полёта насекомых был использован для оптимизации тягового винта аэроплана.

Слесарев — автор первого русского курса авиационного материаловедения.

По проекту, разработанному в 1913 году, в 1914 году был построен крупнейший для того времени двухмоторный самолет-бомбардировщик «Святогор».

Убит в Петрограде в 1921 году.

Литература

• [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_tech/3447/%D0%A1%D0%BB%D0%B5%D1%81%D0%B0%D1%80%D0%B5%D0%B2 Авиация: Энциклопедия.] — М.: Большая Российская Энциклопедия. — 1994.

Ссылки

• [www.aircaft.ru/aviation-encyclopedia/s/2357-slesarev-vasiliy-andrianovich.html Слесарев Василий Андрианович]
• «[sites.google.com/site/penzakotoroinet/penza-kotoroj-n-t/i-i-j/invalidnaa-sloboda Инвалидная слобода: дорога в небо]» / Пенза в истории русской авиации // Из истории создания стратегического аэроплана «Святогор»

Отрывок, характеризующий Слесарев, Василий Андрианович

Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.
«Что ж я такой же, как и все, когда дело не коснется до травли. Ну, а уж тут держись!» казалось Николаю, что говорил вид этой собаки.
Когда, долго после, дядюшка подъехал к Николаю и заговорил с ним, Николай был польщен тем, что дядюшка после всего, что было, еще удостоивает говорить с ним.


Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.