Словенске-Конице
Город
Показать/скрыть карты
|
Словенске-Конице (словен. Slovenske Konjice; нем. Gonobitz) — город и община на северо-востоке центральной части Словении. Часть исторической области Нижняя Штирия. Площадь общины — 97,8 км².
История
Словенске-Конице впервые упоминается в письменных источниках в 1165 году как созданный приход. Упоминание города как торгового центра относят к 1236 году. В различных документах разных времён город упоминается под разными названиями: Gonviz (1251 год), Gombicz (1370 год), Gannabitz (1570 год), Gonaviz (1594 год), Gonavitz (1630 год), Gonwitz (1636 год), Gonowitz (1662 год), Ganowiz (1680 год), Gonnawitz (1680 год); традиционное немецкое название города — Gonobitz.
Население
Население общины по данным на 2008 год составляет 13 612 человек; население самого города по данным на 2002 год — 4923 человека.
Достопримечательности
Город лежит у северных склонов горы Конишка-Гора; на холме над городом находятся развалины замка XII века с более поздними пристройками, который был заброшен в XVIII веке. Непосредственно над Старой площадью (Stari trg), в парке, имеется особняк Требник (Dvorec Trebnik). Кроме того, стоит также упомянуть церковь Св. Георгия XIII века с пристройками XVIII века.
Города-побратимы
Напишите отзыв о статье "Словенске-Конице"
Примечания
- ↑ [www.stat.si/letopis/2002/01_02/01-06-02.asp?jezik=en Nadmorska višina naselij, kjer so sedeži občin] (Slovene, English). Statistical Office of the Republic of Slovenia (2002). [www.webcitation.org/6CRTMfOo4 Архивировано из первоисточника 25 ноября 2012].
Ссылки
- [www.slovenskekonjice.si/eu/ Официальный сайт] (словенск.)
|
Это заготовка статьи по географии Словении. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||||||
Отрывок, характеризующий Словенске-Конице
Пьер ушел из своего дома только для того, чтобы избавиться от сложной путаницы требований жизни, охватившей его, и которую он, в тогдашнем состоянии, но в силах был распутать. Он поехал на квартиру Иосифа Алексеевича под предлогом разбора книг и бумаг покойного только потому, что он искал успокоения от жизненной тревоги, – а с воспоминанием об Иосифе Алексеевиче связывался в его душе мир вечных, спокойных и торжественных мыслей, совершенно противоположных тревожной путанице, в которую он чувствовал себя втягиваемым. Он искал тихого убежища и действительно нашел его в кабинете Иосифа Алексеевича. Когда он, в мертвой тишине кабинета, сел, облокотившись на руки, над запыленным письменным столом покойника, в его воображении спокойно и значительно, одно за другим, стали представляться воспоминания последних дней, в особенности Бородинского сражения и того неопределимого для него ощущения своей ничтожности и лживости в сравнении с правдой, простотой и силой того разряда людей, которые отпечатались у него в душе под названием они. Когда Герасим разбудил его от его задумчивости, Пьеру пришла мысль о том, что он примет участие в предполагаемой – как он знал – народной защите Москвы. И с этой целью он тотчас же попросил Герасима достать ему кафтан и пистолет и объявил ему свое намерение, скрывая свое имя, остаться в доме Иосифа Алексеевича. Потом, в продолжение первого уединенно и праздно проведенного дня (Пьер несколько раз пытался и не мог остановить своего внимания на масонских рукописях), ему несколько раз смутно представлялось и прежде приходившая мысль о кабалистическом значении своего имени в связи с именем Бонапарта; но мысль эта о том, что ему, l'Russe Besuhof, предназначено положить предел власти зверя, приходила ему еще только как одно из мечтаний, которые беспричинно и бесследно пробегают в воображении.Когда, купив кафтан (с целью только участвовать в народной защите Москвы), Пьер встретил Ростовых и Наташа сказала ему: «Вы остаетесь? Ах, как это хорошо!» – в голове его мелькнула мысль, что действительно хорошо бы было, даже ежели бы и взяли Москву, ему остаться в ней и исполнить то, что ему предопределено.
На другой день он, с одною мыслию не жалеть себя и не отставать ни в чем от них, ходил с народом за Трехгорную заставу. Но когда он вернулся домой, убедившись, что Москву защищать не будут, он вдруг почувствовал, что то, что ему прежде представлялось только возможностью, теперь сделалось необходимостью и неизбежностью. Он должен был, скрывая свое имя, остаться в Москве, встретить Наполеона и убить его с тем, чтобы или погибнуть, или прекратить несчастье всей Европы, происходившее, по мнению Пьера, от одного Наполеона.
Пьер знал все подробности покушении немецкого студента на жизнь Бонапарта в Вене в 1809 м году и знал то, что студент этот был расстрелян. И та опасность, которой он подвергал свою жизнь при исполнении своего намерения, еще сильнее возбуждала его.
