Словесность

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Словесность — в широком смысле это совокупность всех произведений человеческого творчества, выраженных словами[1]. Включает в себя не только литературу («изящная словесность»), но и прочие виды, например, устные произведения (фольклор), письма, дневники[2].

Применяется как замена слову «язык» — вне зависимости и для отделения понятия «языка» как органа пищеварения человека и животных.

Если используется как термин, значение рекомендуется искать непосредственно в тексте, где употреблено, так как полностью общепринятого значения в настоящее время не существует.

Также устаревшее название филологических наук.





См. также

Напишите отзыв о статье "Словесность"

Примечания

Ссылки

  • [slovari.yandex.ru/dict/ushakov/article/ushakov/18-1/us426909.htm?text=словесность Словарь Ушакова](недоступная ссылка с 14-06-2016 (2871 день))
  • [slovari.yandex.ru/dict/litenc/article/lea/lea-8991.htm?text=словесность Литературная энциклопедия](недоступная ссылка с 14-06-2016 (2871 день))

Литература


Отрывок, характеризующий Словесность

– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.


Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.