Сломанные побеги

Сломанные побеги
Broken Blossoms
Жанр	драма
Режиссёр	Дэвид Гриффит
Продюсер	Дэвид Гриффит
Автор сценария	Дэвид Гриффит
В главных ролях	Лиллиан Гиш Ричард Бартелмесс Дональд Крисп
Оператор	Джей Дабл Ю Битцер
Кинокомпания	United Artists D.W. Griffith Productions
Длительность	86 мин.
Страна	США США
Год	1919
IMDb	ID 0009968
Выход фильма «Сломанные побеги» (оригинальное название — Broken Blossoms)

К:Фильмы 1919 года

«Сломанные побеги» (англ. Broken Blossoms; другой прокатный вариант названия Broken Blossoms, or Yellow Man and the Girl, в российском прокате «Сломанная лилия») — художественный фильм режиссёра Дэвида Гриффита. Наряду с «Рождением нации» и «Нетерпимостью» считается вершиной творчества режиссёра.

Сюжет

Бедный китаец Чен приезжает в Лондон, где работает продавцом в лавке и живёт в ней же. Он спасает пятнадцатилетнюю девушку от злобного отца-боксёра, избивающего её. Девушка живёт у него в лавке, но отец похищает дочь и забивает её до смерти. Чен приходит к нему, убивает боксёра, уносит тело девушки и рядом с ним после буддийских обрядов закалывается.

В ролях

• Лиллиан Гиш — Люси Бэрроуз
• Ричард Бартелмесс — Чен Хуань
• Дональд Крисп — Бэттлинг Бэрроуз
• Артур Ховард — менеджер Бэрроуза
• Эдвард Пэйл-старший — Злобный Глаз
• Джордж Беранджер — шпион

Наследие

«Сломанные побеги» высоко оценены критиками и историками кино, рассматривающими этот фильм как один из шедевров Гриффита и мирового кинематографа в целом.

В частности, режиссёр и теоретик кино Сергей Юткевич писал, что в ряде фильмов Гриффита «возникают неожиданные ассоциации уже не только с Диккенсом, но и с Достоевским, особенно ощутимые в, бесспорно, одном из самых глубоких и тонких фильмов в истории мирового кино, как „Сломанные побеги“».

Отрывок, характеризующий Сломанные побеги

– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.