Сломшек, Антоний Мартин

Антоний Мартин Сломшек
словен. Anton Martin Slomšek
Рождение	26 ноября 1800(1800-11-26) Слом
Смерть	24 сентября 1862(1862-09-24) (61 год) Марибор
Почитается	Католическая церковь
Беатифицирован	1999 год
В лике	блаженный
День памяти	24 сентября
Подвижничество	епископ

Анто́ний Ма́ртин Сло́мшек (словен. Anton Martin Slomšek, 26.11.1800 г., Слом, Австро-Венгрия — 24.09.1862 г., Марибор, Австро-Венгрия) — блаженный Римско-Католической Церкви, епископ Лаванта, экуменический и общественный деятель Словении, инициатор возрождения и более широкого употребления словенского языка в общественной жизни Австро-Венгрии.

Биография

После окончания гимназии в 1821 году поступил в Духовную семинарию, где организовал курсы словенского языка для семинаристов. 8 сентября 1824 года был рукоположён в священника. С 1829 года служил духовным отцом в семинарии города Клагенфурт, Австрия. С 1838 года исполнял обязанности настоятеля в городе Вузеницы, с 1844 года его назначили каноником кафедрального собора в городе Санкт-Андре (Каринтия). 5 июля 1846 года был рукоположён в епископа диоцеза Лавант. С 1859 года был назначен ординарием города Марибор. В 1851 году организовал братство святых Кирилла и Мефодия, целью которого стала экуменическая деятельность. Это братство было утверждено римским папой Пием IX.
В 1859 году договорился со Святым Престолом об изменении границ епархий Марбурга (Марибор) и Граца, в результате чего около 200 тысяч словенцев перешли под его попечение. Антоний Мартин Сломшек перевёл кафедру епархии из Санкт-Андре в Марибор. В 1859 году основал в Мариборе духовную семинарию и богословский колледж, который впоследствии был преобразован в Мариборский университет.

Общественная и литературная деятельность

Будучи духовником в семинарии начал свою литературную, научную и общественную деятельность. Особое внимание в своей общественной деятельности уделял развитию и возрождению словенского языка, внедряя его употребление в начальных и средних школах. Впервые перевёл и опубликовал церковный требник на словенском языке. В 1846 году начал издавать на словенском языке ежегодник Drobtinice, в котором публиковал свои переводы поэтических и других литературных произведений с немецкого языка. В 1851 году основал издательство Mohorjeva Družba, которое выпускало на словенском языке печатные издания для детей и молодёжи. Активная литературная, культурная и общественная деятельность епископа Антония Мартина Сломшека повлияла на возрождение словенской культуры и формирование литературного словенского языка, что сохранило словенский народ от дальнейшей германизации.

Опубликовал собранные им народные словенские песни в сборнике «Песни, собранные в Каринтии и Штирии», духовные проповеди, собранные в книге «Духовная пища евангельского учения».

Прославление

19 сентября 1999 года Антоний Мартин Сломшек был причислен к лику блаженных римским папой Иоанном Павлом II.

День памяти — 24 сентября. Похоронен в соборе Святого Иоанна Крестителя в Мариборе.

Источник

• L’Osservatore Romano, № 11 (217), 1999, ISSN 1122-7249
• Католическая Энциклопедия, т.1, изд. Францисканцев, М., 2002, стр. 295, ISBN 5-89208-037-4

Ссылки

• [www.kns.us.edu.pl/artykuly/rozne/002.html Антоний Мартин Сломшек и его борьба за словенский язык в XIX веке]  (польск.)
• [www.catholic-hierarchy.org/bishop/bslomsek.html Биографические данные на сайте католической иерархии]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Сломшек, Антоний Мартин

Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.


Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.