Слонов, Иван Артемьевич

Иван Артемьевич Слонов
в роли Карандышева
Дата рождения:	22 мая (3 июня) 1882(1882-06-03)
Место рождения:	Москва, Российская империя
Дата смерти:	19 сентября 1945(1945-09-19) (63 года)
Место смерти:	Саратов, СССР

Ива́н Арте́мьевич Сло́нов (1882—1945) — российский и советский актёр, режиссёр, педагог и общественный деятель. Народный артист РСФСР (1938).

Биография

Иван Слонов родился в Москве 22 мая (3 июня) 1882 года. Окончил Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Учился в Музыкально-драматическом училище филармонического общества. Посещал спектакли Малого театра, Художественного театра, воспитывался на творчестве М. Н. Ермоловой, Г. Н. Федотовой, А. А. Яблочкиной.

Не окончив музыкально-драматического училища, дебютировал в 1903 году в роли Жадова в спектакле Русского театрального общества и был приглашен в Витебский театр. Н. П. Орленев, находясь в Витебске на гастролях отметил молодого актёра и рекомендовал его в театр В. Ф. Комиссаржевской. Слонов дебютировал здесь в роли Зимина («Дачники»). Затем он играл роли Власа («Дачники»), Карандышева; Малькова («Дикарка» Островского и Соловьёва), Макса («Бой бабочек» Зудермана). Исполнение этих ролей отличалось эмоциональной силой, ярким темпераментом.

В 1906 году Слонов уходит из театра Комиссаржевской. В этот период он работает в театрах Иркутска, Омска, Екатеринодара, Новочеркасска. На провинциальной сцене Слонов приобрёл опыт, не утратив непосредственности, искренности исполнения.

С 1910 года Слонов ведущий актёр театров Одессы и Киева. Лучшие работы Слонова в этот период — роли в русском классическом репертуаре. Интерпретация образов Чацкого, Незнамова, Карандышева, Мелузова («Таланты и поклонники»), Васьки Пепла («На дне») и особенно Нила («Мещане») имела ярко демакратический характер и спектакли восторженно воспринимались в предреволюционные годы передовой частью зрителей, главным образом молодежью.

Играя роль Протасова («Живой труп», 1911), Слонов глубоко раскрыл тему столкновения человека высокой духовной чистоты с буржуазным обществом (в сценах с Абрезаковым и следователем). В эти годы определилась творческая индивидуальность Слонова, мастерски сочетающего силу чувств с тонким психологическим анализом. Внешний рисунок его ролей был строг, чёток и выразителен. После Октябрьской революции Слонов окончательно связывает свою творческую жизнь с Саратовским театром (где работал с 1915 года), на развитие которого он оказал значительное влияние. Слонов создал на сцене этого театра образы героев новой, революционной действительности: Хомутов («Огненный мост» Ромашова), Годун («Разлом»), Кошкин, Швандя («Любовь Яровая»). За кажущейся обыденностью своих героев, лишённых показного пафоса, актёр раскрывал высокую патетику первых лет революции.

В последующие годы Слонов сыграл роли: Гай («Мой друг» Н. Ф. Погодина), Берест («Платон Кречет»), Глоба («Русские люди») и др. Слонов играл и острохарактерные роли: Мурзавецкий («Волки и овцы»), Семён Рак («Воздушный пирог» Ромашова), губернатор Козелков («Тень освободителя» по произведениям Салтыкова-Щедрина). Одна из лучших ролей Слонова — Николай I («Декабристы» Лернера). Играя Карандышева, Слонов раскрывал трагедию «маленького» человека, «унижённого и оскорбленного». Слонов создал также ряд точных, артистически выполненных зарисовок исторических лиц; он играл Пушкина («Поэт и царь» Лернера), Кутузова («Фельдмаршал Кутузов» Соловьёва), Брусилова («Генерал Брусилов» Сельвинского), Чапаева (по Фурманову).

В числе лучших ролей Слонова также: Фердинанд, герцог Рейнхштадский («Орлёнок» Ростана), Раскольников («Преступление и наказание» по Достоевскому), Тот («Тот, кто получает пощёчины» Андреева), Арбенин («Маскарад»), Вершинин («Три сестры»), Царь Федор Иоаннович (по А. К. Толстому), Гранатов («Человек с портфелем» Файко), Гамлет, Хлестаков, Очерет («Слава» В. М. Гусева), Пугачёв («Пугачёвщина» К. А. Тренёва), Дыбов («Междубурье» Кудрина) и др.

Слонов выступал также как режиссёр. Поставил спектакли: «Гроза» (1933), «Аристократы» Погодина, «Лес» (1936), «Любовь Яровая» (1938) и др.

Являлся горячим поклонником творчества А. Н. Островского, много играл в его пьесах и сам ставил их на сцене театра.

С 1916 года помимо работы в театре занимался педагогической деятельностью.

В 1933 году имя И. А. Слонова присвоено Саратовскому театральному училищу, в 2003 году Саратовскому театру драмы. Одна из улиц центральной части Саратова носит имя Слонова.

Похоронен Иван Артемьевич Слонов на Воскресенском кладбище Саратова (1-й участок). Его могила включена в перечень памятников истории и культурии Российской Федерации.

Семья

• Дед — Иван Васильевич Слонов, крестьянин с. Непецино.
  
• Отец — Артемий Иванович Слонов, служил на Александровской железной дороге.
  
• Мать — Прасковья Никифоровна Слонова.
  
• Первая жена — Евгения Николаевна Козлянинова (1886—1907), актриса драматического театра Комиссаржевской.
  
  • Дочь — Надежда Ивановна Слонова (1906—2002) — советская актриса, народная артистка РСФСР.
    
• Вторая жена — Лидия Васильевна Слонова (Лидина-Линская), актриса Саратовского драматического театра имени К. Маркса.
  
• Двоюродный брат — Михаил Акимович Слонов (1869—1930), русский певец, композитор и педагог.

Литература

• «Народный артист И. Слонов» Я. И. Явчуновский, 1961

Отрывок, характеризующий Слонов, Иван Артемьевич

Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.
Предчувствие Анны Павловны оправдалось, и в городе все утро царствовало радостно праздничное настроение духа. Все признавали победу совершенною, и некоторые уже говорили о пленении самого Наполеона, о низложении его и избрании новой главы для Франции.
Вдали от дела и среди условий придворной жизни весьма трудно, чтобы события отражались во всей их полноте и силе. Невольно события общие группируются около одного какого нибудь частного случая. Так теперь главная радость придворных заключалась столько же в том, что мы победили, сколько и в том, что известие об этой победе пришлось именно в день рождения государя. Это было как удавшийся сюрприз. В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. Тоже и печальная сторона события невольно в здешнем, петербургском мире сгруппировалась около одного события – смерти Кутайсова. Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен. В этот день все встречались с словами:
– Как удивительно случилось. В самый молебен. А какая потеря Кутайсов! Ах, как жаль!
– Что я вам говорил про Кутузова? – говорил теперь князь Василий с гордостью пророка. – Я говорил всегда, что он один способен победить Наполеона.
Но на другой день не получалось известия из армии, и общий голос стал тревожен. Придворные страдали за страдания неизвестности, в которой находился государь.
– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как третьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Василий в этот день уже не хвастался более своим protege Кутузовым, а хранил молчание, когда речь заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины], но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le medecin intime de la Reine d'Espagne [лейб медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.
Общий разговор сосредоточился около трех печальных событий: неизвестности государя, погибели Кутайсова и смерти Элен.
На третий день после донесения Кутузова в Петербург приехал помещик из Москвы, и по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам. Это было ужасно! Каково было положение государя! Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites de condoleance [визитов соболезнования] по случаю смерти его дочери, которые ему делали, говорил о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали забыть то, что он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и развратного старика.
– Я удивляюсь только, как можно было поручить такому человеку судьбу России.
Пока известие это было еще неофициально, в нем можно было еще сомневаться, но на другой день пришло от графа Растопчина следующее донесение:
«Адъютант князя Кутузова привез мне письмо, в коем он требует от меня полицейских офицеров для сопровождения армии на Рязанскую дорогу. Он говорит, что с сожалением оставляет Москву. Государь! поступок Кутузова решает жребий столицы и Вашей империи. Россия содрогнется, узнав об уступлении города, где сосредоточивается величие России, где прах Ваших предков. Я последую за армией. Я все вывез, мне остается плакать об участи моего отечества».
Получив это донесение, государь послал с князем Волконским следующий рескрипт Кутузову:
«Князь Михаил Иларионович! С 29 августа не имею я никаких донесений от вас. Между тем от 1 го сентября получил я через Ярославль, от московского главнокомандующего, печальное известие, что вы решились с армиею оставить Москву. Вы сами можете вообразить действие, какое произвело на меня это известие, а молчание ваше усугубляет мое удивление. Я отправляю с сим генерал адъютанта князя Волконского, дабы узнать от вас о положении армии и о побудивших вас причинах к столь печальной решимости».


Девять дней после оставления Москвы в Петербург приехал посланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы. Посланный этот был француз Мишо, не знавший по русски, но quoique etranger, Busse de c?ur et d'ame, [впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души,] как он сам говорил про себя.
Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].
Хотя источник chagrin [горя] г на Мишо и должен был быть другой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такое печальное лицо, когда он был введен в кабинет государя, что государь тотчас же спросил у него:
– M'apportez vous de tristes nouvelles, colonel? [Какие известия привезли вы мне? Дурные, полковник?]
– Bien tristes, sire, – отвечал Мишо, со вздохом опуская глаза, – l'abandon de Moscou. [Очень дурные, ваше величество, оставление Москвы.]
– Aurait on livre mon ancienne capitale sans se battre? [Неужели предали мою древнюю столицу без битвы?] – вдруг вспыхнув, быстро проговорил государь.
Мишо почтительно передал то, что ему приказано было передать от Кутузова, – именно то, что под Москвою драться не было возможности и что, так как оставался один выбор – потерять армию и Москву или одну Москву, то фельдмаршал должен был выбрать последнее.
Государь выслушал молча, не глядя на Мишо.
– L'ennemi est il en ville? [Неприятель вошел в город?] – спросил он.
– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.