Служба общей разведки (Саудовская Аравия)

Служба общей разведки
Аль-Мухабарат Аль-амма (араб. رئاسة الاستخبارات العامة‎)
Страна
Создана	1957
Юрисдикция	Правительство Саудовской Аравии
Штаб-квартира	Эр-Рияд, Саудовская Аравия
Бюджет	засекречен
Средняя численность	засекречена
Предшествующая служба	Аль-Мабахит Аль-Амма
Руководство
генерал Юсеф аль-Идриси (исполняющий обязанности)
Сайт
[www.gip.gov.sa .gov.sa]

Служба общей разведки (англ. General Intelligence Presidency, араб. رئاسة الاستخبارات العامة‎) — главный орган внешней разведки Королевства Саудовская Аравия.

История

Спецслужбы Саудовской Аравии в современном виде были создан в середине 1950-х при активном содействии ЦРУ США. В 1955 была создана спецслужба под названием Аль-Мабахит Аль-Амма, затем в 1957, указом № 11 короля Сауда ибн Абдель Азиза, была создана независимая служба разведки под названием «Аль-Мухабарат Аль-амма» (англ. General Intelligence Presidency, Служба общей разведки). В этот период были созданы два территориальных подразделения разведки, западное — в Джидде, и восточное — в Дахране.

В 1950—1960-х главная задача Служба общей разведки заключалась в нейтрализации подрывной деятельности соседних арабских государств, особенно Ирака и Египта. Главным противником Саудовской Аравии в арабском мире тогда считался насеровский Египет. С середины 1960-х саудовская разведка приступает к оказанию помощи организации «Братья-мусульмане», составлявшей основную оппозицию Г. Насеру. В дальнейшем сотрудничество с этой организацией и отколовшимися от неё более радикальными группировками стала приоритетным направлением работы саудовской разведки.

В 1970-х приоритеты деятельности «Аль-Мухабарат Аль-амма» существенно изменились. В это время расширяется её сотрудничество со спецслужбами США и Франции, совместно с которыми были предприняты скоординированные усилия по нейтрализации советского присутствия в мусульманских странах. С этой целью в 1976 был создан так называемый «Safari-club» — альянс спецслужб, финансируемый Саудовской Аравией, в который вошли разведслужбы Саудовской аравии, Ирана, Египта и Марокко. Деятельность «Safari-club» во многих регионах Азии и Африки была направлена на создание или поддержку исламских организаций, представляющих альтернативу просоветским национально-освободительным движениям или режимам, связанным с СССР. Так, в качестве противовеса советскому влиянию на ряд фракций ООП, а также руководство Сирии, Ливии и Алжира, саудовская разведка начинает оказывать помощь их внутренним противникам — исламистам. После Саурской революции в 1978 в Афганистане аналогичное сотрудничество было налажено с пакистанской разведкой, а несколько лет спустя при участии «Safari-club» создается организация «Мактаб аль-Хидмат», ответственная за мобилизацию добровольцев на войну в Афганистане. Совместно с Египтом Саудовская Аравия поддерживала исламскую оппозицию Южного Йемена, а вместе с Марокко — ангольскую группировку УНИТА.

В 1977 саудовскую разведку возглавил Турки аль-Фейсал, занимавший этот пост до 31 августа 2001, когда он был внезапно уволен за 11 дней до событий событий 11 сентября 2001 года в США. Турки аль-Фейсал значительно усовершенствовал механизм взаимодействия с исламистским движением. По его инициативе и с помощью «Братьев-мусульман» саудовская разведка превратилась в главное средство тайного влияния страны на международном уровне. Рост цен на нефть в ходе Нефтяного кризиса начала 1970-х создал чрезвычайно благоприятные экономические условия как для экономики Саудовской Аравии в целом, так и для финансирования её разведки. «Аль-Мухабарат Аль-амма» финансировала десятки исламистских организаций религиозно-просветительского и военно-политического характера в странах Азии и Африки, что позволяло Эр-Рияду эффективно воздействовать на обстановку в указанных регионах.

Время правления короля Фахда (1982—2005), ознаменовалось рядом организационных изменений Службы общей разведки. В частности, был создан Высший Комитет по развитию (разведки) под руководством президента Службы, куда вошли руководители её ведущих подразделений, а также утверждена организационная структура её информационного центра.

На рубеже 1980-х саудовская разведка переходит к операциям непосредственно против Советского Союза. Первым шагом в этом направлении стало создание в 1978 Международной организации свободной печати и информации со штаб-квартирой в Каире. В целях дестабилизации внутриполитической обстановки в СССР «Аль-Мухабарат Аль-амма» и ЦРУ разработали план по поддержке исламского подполья Средней Азии и Кавказа, включавший создание целого спектра исламистских организаций — от Летнего лингвистического института до «Хезб-и Ислами» Г. Хекматияра. В качестве агентов использовались также арабские студенты, обучавшиеся в вузах Москвы.

В первой половине 1990-х «Аль-Мухабарат Аль-амма» совместно с пакистанскими спецслужбами выступила в качестве одного из создателей движения «Талибан», и вплоть до начала 2002 поддерживала с ним довольно тесные контакты (в том числе через посла Саудовской Аравии в Исламабаде Али Ассири). Активную деятельность саудовская разведка развернула также в бывших советских республиках Средней Азии, в Грузии, Азербайджане и мусульманских регионах России. Согласно некоторым российским источникам, в данном случае также использовались саудовские дипломаты, в частности глава исламского отдела посольства КСА в Москве Сулейман аль-Могоши и консул Абдалла аль-Хамиди. С 2001 заметно сократила масштабы своей деятельности в России.

В августе 2001, за 11 дней до терактов в США Турки аль-Фейсал покинул свой пост, а саудовскую разведку возглавил Наиф ибн Абд аль-Азиз, брат наследного принца Абдаллы. Во время его руководства организация получила своё нынешнее название. 25 января 2005 Наиф был освобождён от должности, и до октября 2005 пост президента «Аль-Мухабарат Аль-амма» был вакантным.

22 октября 2005 король Абдалла назначил принца Мукрина президентом Службы общей разведки. 20 июля 2012 года его на этом посту сменил принц Бандар бин Султан.

В августе 2013 в СМИ просочились сведения, что глава разведки Саудовской Аравии на встрече с президентом России Владимиром Путиным в Москве 31 июля 2013, сделал России ряд предложений экономического характера (в частности — приобретение российского оружия на сумму $15 млрд и не конкурировать с Россией на газовом рынке) в обмен на сокращение Москвой масштабов поддержки президента Сирии Башара Асада.

15 апреля 2014 года глава службы разведки Бандар бин Султан был отправлен в отставку королевским указом. По оценкам экспертов, его увольнение может свидетельствовать о большем сближении между Эр-Риядом и Вашингтоном.

Миссия

Миссия Службы общей разведки определяется как обеспечение стратегической разведки и своевременное информирование властей, чтобы они могли принимать быстрые и соответствующие действия.

Это делается с помощью следующих методов:

1. Сбор информации о странах, представляющих интерес.
2. Планирование и выполнение разведывательных операций в этих странах.
3. Противодействие шпионажу, диверсиям и саботажу и выявление вражеской агентуры.
4. Координация специализированных и стратегических исследований в сотрудничестве с университетами, исследовательскими центрами, органами безопасности и другими спецслужбами.
5. Контроль за изменением внутренней и международной ситуации.

Организационная структура

Возглавляет Службу общей разведки президент, который имеет заместителя — вице-президента, и трех помощников: по разведке, по техническим вопросам и по планированию и подготовке персонала. В структуре организации имеется Главное оперативное управление и управление по связям с общественностью.

См. также

• Директорат общих расследований

Ссылки

• Решетников Л. П. [topwar.ru/67222-sluzhba-obschey-razvedki-saudovskoy-aravii.html Служба общей разведки Саудовской Аравии]

Отрывок, характеризующий Служба общей разведки (Саудовская Аравия)

«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.


Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.
Когда все, раздевшись и оправившись с дороги, пришли к чаю, Марья Дмитриевна по порядку перецеловала всех.