Слэйд, Макс Эллиот

Макс Эллиот Слэйд

Макс Эллиотт Слэйд (англ. Max Elliott Slade) — американский актёр, который снимался в детские годы в фильмах «Три ниндзя», «Три ниндзя: Ответный удар», и «Три ниндзя: Костяшками вверх». Известен ролями Джея Ловелла в фильме «Аполлон 13» и молодого Гила Бакмэна в фильме «Родители».

Карьера

Слейд начал свою творческую карьеру с фильма 1989 года «Родители». В 1990 году он сыграл Кевина Бакмана в двенадцати эпизодах сериала «Родители». В 1991 году он сыграл Вилли в телевизионном фильме «на Луну, Алиса». В 1992 году он сыграл Джеффри «Кольт» Дугласа в «Трёх ниндзя». В 1994 году он исполнял эту же роль в фильмах «Три ниндзя: Ответный удар» и «Три ниндзя: Костяшками вверх». В 1996 году он сыграл Джей Ловелла в фильме «Аполлон 13». Затем он сыграл Марка в телевизионном фильме «Чистильщик».

Фильмография

Фильм
Год	Фильм	Роль	Другие заметки
1990	Родители	Мододой Гил Бакман
1992	Три ниндзя (фильм)	Джеффри «Кольт» Дуглас
1994	Три ниндзя: Ответный удар	Джеффри «Кольт» Дуглас
1995	Три ниндзя: Костяшками вверх	Джеффри «Кольт» Дуглас
	Аполлон-13 (фильм)	Джеймс «Джей» Ловвел
1996	Ликвидатор	Молодой Марк	Релиз прямых-видео
Телевидение
Год	Название	Роль	Заметки
1990	Родители	Кевин Бакман	12 эпизодов
1991	На луну: Алиса	Вилли	ТВ-Фильм

Отрывок, характеризующий Слэйд, Макс Эллиот

И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.