Смайли, Элизабет

Элизабет Смайли
Гражданство	Австралия Австралия
Место проживания	Мельбурн, Австралия
Дата рождения	11 апреля 1963(1963-04-11) (61 год)
Место рождения	Перт, Австралия
Начало карьеры	1982
Завершение карьеры	1997
Рабочая рука	правая
Призовые, долл.	1 615 247
Одиночный разряд
Матчей в/п	181—213
Титулов	2
Наивысшая позиция	20 (14 сентября 1987)
Турниры серии Большого шлема
Австралия	1/4 финала (1987)
Франция	2-й круг (1983)
Уимблдон	4-й круг (1984, 1985)
США	2-й круг (1986, 1987, 1989)
Парный разряд
Матчей в/п	483—215
Титулов	32 WTA, 4 ITF
Наивысшая позиция	5 (28 марта 1988)
Турниры серии Большого шлема
Австралия	финал (1993)
Франция	1/2 финала (1984)
Уимблдон	победа (1985)
США	финал (1987)
Международные медали Олимпийские игры Бронза Сеул 1988 парный разряд
Завершила выступления

Элизабет (Лиз) Смайли (урожд. Сэйерс — англ. Elizabeth 'Liz' Smylie Sayers; р. 11 апреля 1963, Перт) — австралийская профессиональная теннисистка и спортивный комментатор.

• Победительница Уимблдонского турнира 1985 года в женском парном разряде (с Кэти Джордан); трёхкратная победительница турниров Большого шлема в смешанном парном разряде
• Победительница итогового чемпионата Virginia Slims 1990 года (с Джордан)
• Бронзовый призёр Олимпийских игр 1988 года в женском парном разряде (с Венди Тёрнбулл).

Личная жизнь

С тех пор, как Элизабет Сэйерс вышла замуж за тренера и игрока Питера Смайли, она выступала под фамилией мужа. У Питера и Элизабет трое детей.

Элизабет Смайли много лет была директором теннисного турнира Australian Women’s Hardcourts в Голд-Косте. Она также ведёт репортажи со спортивных соревнований, в частности, сотрудничая с BBC. В 2000 году она стала пресс-секретарём организационного комитета Олимпийских игр в Сиднее.

Спортивная карьера

Начало карьеры: 1980—1984

Лиз Сэйерс сыграла свой первый матч в профессиональном теннисном турнире на Открытом чемпионате Австралии 1980 года. Закончив 1981 год в числе десяти лучших теннисисток-юниорок в мире, в 1982 году она начала профессиональную карьеру. К концу года она занимала седьмое место в рейтинге среди теннисисток Австралии. Её лучшим результатом в первом профессиональном сезоне стал выход в третий круг Открытого чемпионата Франции в паре с Аманд Тобин-Эванс. В феврале следующего года она выиграла свой первый титул в турнирах тура Virginia Slims, победив в Нью-Джерси в паре с Беверли Моулд. На Открытом чемпионате США она завоевала свой первый титул на турнирах Большого шлема в смешанном парном разряде, в паре с Джоном Фицджеральдом. В сентябре в Канзас-Сити она выиграла второй титул в парах и первый — в одиночном разряде. В ноябре на Открытом чемпионате Австралии она стала первой теннисисткой, встретившейся в основной сетке турнира Большого шлема со Штеффи Граф. Проиграв первый сет со счётом 6:1, 14-летняя Штеффи отказалась от дальнейшей борьбы.

В 1984 году Смайли, выступая за сборную Австралии, дошла с ней до финала Кубка Федерации. Во второй половине года она выиграла три турнира в парном разряде, а всего за год восемь раз играла в финале в парах и один раз в одиночном разряде. Кроме того, она дошла с Барбарой Джордан до полуфинала Открытого чемпионата Франции в женских парах, а с Фицджеральдом — до финала Открытого чемпионата США в миксте.

Пик карьеры: 1985—1989

В 1985 году Смайли добилась высшего успеха в своей карьере в женском парном разряде: с Кэти Джордан она выиграла Уимблдонский турнир, победив в полуфинале посеянных вторыми Клаудию Коде-Кильш и Гелену Сукову, а в финале — лучшую пару мира, Мартину Навратилову и Пэм Шрайвер, в прошлом году ставших обладательницами Большого шлема и одержавших до этого поражения 109 побед подряд. Помимо этого, Смайли выиграла за год ещё шесть турниров Virginia Slims в женском парном разряде (пять из них с Джордан, включая чемпионат WTA среди пар, и один со Шрайвер) и в четырёх финалах проиграла, а с Фицджеральдом дважды выходила в финал турниров Большого шлема (на Уимблдоне и в Нью-Йорке). В одиночном разряде её наиболее удачное выступление в сезоне тоже пришлось на Уимблдон, где она дошла до четвёртого круга, победив по пути посеянную третьей Гану Мандликову.

За 1986 год Смайли выиграла три турнира в парном разряде и ещё дважды проиграла в финалах. На Уимблдоне и Открытом чемпионате США она дошла до четвертьфинала в женских парах (соответственно с Катрин Танвье и Кэти Джордан), а в миксте — до полуфинала Открытого чемпионата США (с Фицджеральдом). На следующий год она выиграла только два титула (оба с Бетси Нагельсен), но ещё шесть раз играла в финалах, в том числе на Уимблдоне и Открытом чемпионате США, а на Открытом чемпионате Франции дошла до четвертьфинала, неудачно сыграв только в своей родной Австралии. В одиночном разряде она показала свой лучший результат на турнирах Большого шлема именно в Австралии, дойдя до четвертьфинала после побед над соперницами, посеянными под пятнадцатым и четвёртым номерами (Робин Уайт и Геленой Суковой). Сразу после этого она выиграла свой второй титул за карьеру в одиночном разряде, победив двух соперниц из первой двадцатки рейтинга, и к сентябрю поднялась до 20-го места в рейтинге, высшего в своей одиночной карьере. Со сборной Смайли дошла до полуфинала Кубка Федерации.

В 1988 году Смайли только один раз победила в турнире серии Virginia Slims, но её выступления в этом сезоне включали многочисленные выходы в полуфиналы, в том числе Открытого чемпионата Австралии (со Штеффи Граф) и Олимпийских игр в Сеуле, где они с Венди Тёрнбулл завоевали бронзовые медали. После полуфинала Открытого чемпионата Австралии Смайли поднялась до пятого места в рейтинге теннисисток, выступающих в парном разряде. В миксте она также выступала успешно, дойдя с Фицджеральдом до полуфинала на Уимблдоне, а затем до четвёртого за карьеру финала на Открытом чемпионате США. 1989 год оказался для неё удачным и включал выход в финал Открытого чемпионата Японии в одиночном разряде и в полуфинал Кубка Федерации со сборной Австралии, а в женских парах — пять выигранных турниров, включая Открытый чемпионат Италии и Открытый чемпионат Германии, ещё столько же выходов в финал и, в конце года, полуфинал итогового турнира сезона — чемпионата Virginia Slims. Большинство успехов этого года были достигнуты с Тёрнбулл или с Дженин Томпсон. В одиночном разряде, опустившись в прошлом сезоне в конец второй сотни в рейтинге, она вернулась в первую сотню после Открытого чемпионата Японии, а затем вторично после успешного выступления на травяных кортах Истборна, где уже в первом круге ей удалось победить 11-ю ракетку мира Наталью Звереву.

1990 год для Смайли ознаменовали успехи во всех трёх разрядах. В миксте она с Фицджеральдом дошла до полуфинала Открытого чемпионата Австралии и до финала на Уимблдоне, а затем победила на Открытом чемпионате США, где её партнёром был ещё один австралиец, Тодд Вудбридж. В финале они победили Наталью Звереву и Джима Пью. В одиночном разряде она дошла до третьего круга Открытого чемпионата Австралии и, второй раз подряд, до финала Открытого чемпионата Японии, после чего вошла в число 50 лучших теннисисток мира. По итогам сезона эти успехи Смайли были отмечены наградой WTA в номинации «Возвращение года». В женских парах Смайли по-прежнему выступала мощно и стабильно, второй раз за карьеру дошла до финала на Уимблдоне и до полуфинала на Открытом чемпионате США, выиграла три менее престижных турнира, а в конце сезона победила с Кэти Джордан на чемпионате Virginia Slims.

Окончание карьеры: 1991—1997

Начав 1991 год в паре с Джордан, Смайли вскоре сменила партнёршу и в дальнейшем выступала с Николь Провис. Весной она провела вне корта около двух месяцев из-за родов (её дочь Лора родилась в апреле), но вернулась на корт к началу Уимблдонского турнира. За год она выиграла три турнира — один с Джордан и два с Провис, но в турнирах Большого шлема высоких результатов не добивалась. В одиночном разряде она играла неудачно и выбыла из числа ста лучших, но в миксте, снова объединившись с Фицджеральдом, завоевала свой третий титул на турнирах Большого шлема, на этот раз на Уимблдоне, где их соперниками в финале, как и в прошлом году в Нью-Йорке, были Зверева и Пью. С Фицджеральдом она также дошла до полуфинала на Открытом чемпионате Австралии. Первую половину следующего года она пропустила, вернувшись на корт к июню, но до конца сезона так и не обрела прежнюю форму, только по одному разу сумев дойти до финала турниров ITF в одиночном и парном разрядах. В итоге в одиночном разряде она оказалась к концу года в пятой сотне в рейтинге.

В 1993 году Смайли сумела вернуться в хорошую форму. В миксте они с Фицджеральдом вышли сначала в четвертьфинал в Австралии, а затем в полуфинал во Франции. В одиночном разряде выход в четвертьфинал турнира WTA в Осаке, участие в котором она начала с трёх кругов квалификационного отбора, позволил ей на некоторое время вернуться в сотню сильнейших — достижение, которое по итогам года было отмечено второй в её карьере наградой в номинации «Возвращение года». В женских парах она, как обычно, выступала лучше всего, уже в январе выйдя с Пэм Шрайвер в финал Открытого чемпионата Австралии, а позже в полуфинал Уимблдонского турнира. Она также победила со Шрайвер в Сиднее, а с Суковой в Страттоне. Ещё дважды Смайли и Шрайвер доходили до финалов и в итоге приняли участие в очередном чемпионате Virginia Slims, где проиграли в полуфинале. К прочим своим успехам в этом сезоне она добавила второй за карьеру выход со сборной в финал Кубка Федерации, где на этот раз австралийки проиграли испанкам. 1994 год Смайли также провела со Шрайвер. Вместе они выиграли два турнира, трижды дошли до финала и сыграли в полуфинале Открытого чемпионата Австралии и четвертьфинале на Уимблдоне, снова пробившись в итоговый турнир сезона.

В конце 1994 года Смайли объявила об окончании карьеры, но вернулась на корт в 1996 году. Полностью отказавшись от выступлений в одиночном разряде, она играла только в парах. Первым значительным успехом после перерыва стал выход с Линдой Уайлд в полуфинал престижного турнира в Индиан-Уэллс. В дальнейшем они выиграли турнир в Бирмингеме и дошли до полуфинала на Уимблдоне, что в очередной раз обеспечило Смайли участие в финальном турнире года. Следующий сезон стал последним в её игровой карьере: в первой его половине она сыграла только на Открытом чемпионате Австралии и на Уимблдонском турнире, после чего объявила об окончании профессиональных выступлений.

Участие в финалах турниров Большого шлема за карьеру (13)

Женский парный разряд (5)

Победа (1)

Год	Турнир	Покрытие	Партнёр	Соперницы в финале	Счёт в финале
1985	Уимблдонский турнир	Трава	Кэти Джордан	Мартина Навратилова Пэм Шрайвер	5–7, 6–3, 6–4

Поражения (4)

Год	Турнир	Покрытие	Партнёр	Соперницы в финале	Счёт в финале
1987	Уимблдонский турнир	Трава	Бетси Нагельсен	Клаудиа Коде-Кильш Гелена Сукова	5–7, 5–7
1987	Открытый чемпионат США	Хард	Кэти Джордан	Мартина Навратилова Пэм Шрайвер	7–5, 4–6, 2–6
1990	Уимблдонский турнир (2)	Трава	Кэти Джордан	Яна Новотна Гелена Сукова	3–6, 4–6
1993	Открытый чемпионат Австралии	Хард	Пэм Шрайвер	REDIRECT Ш:Флаг Белоруссии (1991—1995) Наталья Зверева Джиджи Фернандес || 4–6, 3–6

Смешанный парный разряд (8)

Победы (3)

Год	Турнир	Покрытие	Партнёр	Соперники в финале	Счёт в финале
1983	Открытый чемпионат США	Хард	Джон Фицджеральд	Барбара Поттер Ферди Тейган	3–6, 6–3, 6–4
1990	Открытый чемпионат США (2)	Хард	Тодд Вудбридж	Наталья Зверева Джим Пью	6–4, 6–2
1991	Уимблдонский турнир	Трава	Джон Фицджеральд	Наталья Зверева Джим Пью	7–6, 6–2

Поражения (5)

Год	Турнир	Покрытие	Партнёр	Соперники в финале	Счёт в финале
1984	Открытый чемпионат США	Хард	Джон Фицджеральд	Мануэла Малеева Том Галликсон	6–2, 5–7, 4–6
1985	Уимблдонский турнир	Трава	Джон Фицджеральд	Мартина Навратилова Пол Макнами	5–7, 6–4, 2–6
1985	Открытый чемпионат США (2)	Хард	Джон Фицджеральд	Мартина Навратилова Хайнц Гюнтхардт	3–6, 4–6
1988	Открытый чемпионат США (3)	Хард	Джон Макинрой	Яна Новотна Джим Пью	5–7, 3–6
1990	Уимблдонский турнир	Трава	Джон Фицджеральд	Зина Гаррисон Рик Лич	5–7, 2–6

Участие в финалах итогового чемпионата Virginia Slims в парном разряде (1+0)

Победа (1)

Год	Место проведения	Покрытие	Партнёр	Соперницы в финале	Счёт в финале
1990	Нью-Йорк, США	Ковёр	Кэти Джордан	Мерседес Пас Аранча Санчес-Викарио	7–6, 6–4

Участие в финалах Кубка Федерации (0+2)

Поражения (2)

№	Год	Место	Команда	Соперник в финале	Счёт в финале
1.	1984	Сан-Паулу, Бразилия	Австралия Э. Минтер, Э. Смайли, В. Тёрнбулл	Чехословакия Г. Мандликова, Г. Сукова	1-2
2.	1993	Франкфурт-на-Майне, Германия	Австралия Н. Провис, М. Джаггард-Лэй, Э. Смайли, Р. Стаббс	Испания К. Мартинес, А. Санчес-Викарио	0-3

Ссылки

• [www.wtatennis.com/players/player/ Профиль на сайте WTA]  (англ.)
• [www.fedcup.com/en/players/player.aspx?id= Профиль на сайте Кубка Федерации] (англ.)

• [www.tennis.com.au/player-profiles/elizabeth-sayers-smylie Профиль] на сайте Федерации тенниса Австралии  (англ.)

Отрывок, характеризующий Смайли, Элизабет

Сражение началось канонадой с обеих сторон из нескольких сотен орудий.
Потом, когда дым застлал все поле, в этом дыму двинулись (со стороны французов) справа две дивизии, Дессе и Компана, на флеши, и слева полки вице короля на Бородино.
От Шевардинского редута, на котором стоял Наполеон, флеши находились на расстоянии версты, а Бородино более чем в двух верстах расстояния по прямой линии, и поэтому Наполеон не мог видеть того, что происходило там, тем более что дым, сливаясь с туманом, скрывал всю местность. Солдаты дивизии Дессе, направленные на флеши, были видны только до тех пор, пока они не спустились под овраг, отделявший их от флеш. Как скоро они спустились в овраг, дым выстрелов орудийных и ружейных на флешах стал так густ, что застлал весь подъем той стороны оврага. Сквозь дым мелькало там что то черное – вероятно, люди, и иногда блеск штыков. Но двигались ли они или стояли, были ли это французы или русские, нельзя было видеть с Шевардинского редута.
Солнце взошло светло и било косыми лучами прямо в лицо Наполеона, смотревшего из под руки на флеши. Дым стлался перед флешами, и то казалось, что дым двигался, то казалось, что войска двигались. Слышны были иногда из за выстрелов крики людей, но нельзя было знать, что они там делали.
Наполеон, стоя на кургане, смотрел в трубу, и в маленький круг трубы он видел дым и людей, иногда своих, иногда русских; но где было то, что он видел, он не знал, когда смотрел опять простым глазом.
Он сошел с кургана и стал взад и вперед ходить перед ним.
Изредка он останавливался, прислушивался к выстрелам и вглядывался в поле сражения.
Не только с того места внизу, где он стоял, не только с кургана, на котором стояли теперь некоторые его генералы, но и с самых флешей, на которых находились теперь вместе и попеременно то русские, то французские, мертвые, раненые и живые, испуганные или обезумевшие солдаты, нельзя было понять того, что делалось на этом месте. В продолжение нескольких часов на этом месте, среди неумолкаемой стрельбы, ружейной и пушечной, то появлялись одни русские, то одни французские, то пехотные, то кавалерийские солдаты; появлялись, падали, стреляли, сталкивались, не зная, что делать друг с другом, кричали и бежали назад.
С поля сражения беспрестанно прискакивали к Наполеону его посланные адъютанты и ординарцы его маршалов с докладами о ходе дела; но все эти доклады были ложны: и потому, что в жару сражения невозможно сказать, что происходит в данную минуту, и потому, что многие адъютапты не доезжали до настоящего места сражения, а передавали то, что они слышали от других; и еще потому, что пока проезжал адъютант те две три версты, которые отделяли его от Наполеона, обстоятельства изменялись и известие, которое он вез, уже становилось неверно. Так от вице короля прискакал адъютант с известием, что Бородино занято и мост на Колоче в руках французов. Адъютант спрашивал у Наполеона, прикажет ли он пореходить войскам? Наполеон приказал выстроиться на той стороне и ждать; но не только в то время как Наполеон отдавал это приказание, но даже когда адъютант только что отъехал от Бородина, мост уже был отбит и сожжен русскими, в той самой схватке, в которой участвовал Пьер в самом начале сраженья.
Прискакавший с флеш с бледным испуганным лицом адъютант донес Наполеону, что атака отбита и что Компан ранен и Даву убит, а между тем флеши были заняты другой частью войск, в то время как адъютанту говорили, что французы были отбиты, и Даву был жив и только слегка контужен. Соображаясь с таковыми необходимо ложными донесениями, Наполеон делал свои распоряжения, которые или уже были исполнены прежде, чем он делал их, или же не могли быть и не были исполняемы.
Маршалы и генералы, находившиеся в более близком расстоянии от поля сражения, но так же, как и Наполеон, не участвовавшие в самом сражении и только изредка заезжавшие под огонь пуль, не спрашиваясь Наполеона, делали свои распоряжения и отдавали свои приказания о том, куда и откуда стрелять, и куда скакать конным, и куда бежать пешим солдатам. Но даже и их распоряжения, точно так же как распоряжения Наполеона, точно так же в самой малой степени и редко приводились в исполнение. Большей частью выходило противное тому, что они приказывали. Солдаты, которым велено было идти вперед, подпав под картечный выстрел, бежали назад; солдаты, которым велено было стоять на месте, вдруг, видя против себя неожиданно показавшихся русских, иногда бежали назад, иногда бросались вперед, и конница скакала без приказания догонять бегущих русских. Так, два полка кавалерии поскакали через Семеновский овраг и только что въехали на гору, повернулись и во весь дух поскакали назад. Так же двигались и пехотные солдаты, иногда забегая совсем не туда, куда им велено было. Все распоряжение о том, куда и когда подвинуть пушки, когда послать пеших солдат – стрелять, когда конных – топтать русских пеших, – все эти распоряжения делали сами ближайшие начальники частей, бывшие в рядах, не спрашиваясь даже Нея, Даву и Мюрата, не только Наполеона. Они не боялись взыскания за неисполнение приказания или за самовольное распоряжение, потому что в сражении дело касается самого дорогого для человека – собственной жизни, и иногда кажется, что спасение заключается в бегстве назад, иногда в бегстве вперед, и сообразно с настроением минуты поступали эти люди, находившиеся в самом пылу сражения. В сущности же, все эти движения вперед и назад не облегчали и не изменяли положения войск. Все их набегания и наскакивания друг на друга почти не производили им вреда, а вред, смерть и увечья наносили ядра и пули, летавшие везде по тому пространству, по которому метались эти люди. Как только эти люди выходили из того пространства, по которому летали ядра и пули, так их тотчас же стоявшие сзади начальники формировали, подчиняли дисциплине и под влиянием этой дисциплины вводили опять в область огня, в которой они опять (под влиянием страха смерти) теряли дисциплину и метались по случайному настроению толпы.


Генералы Наполеона – Даву, Ней и Мюрат, находившиеся в близости этой области огня и даже иногда заезжавшие в нее, несколько раз вводили в эту область огня стройные и огромные массы войск. Но противно тому, что неизменно совершалось во всех прежних сражениях, вместо ожидаемого известия о бегстве неприятеля, стройные массы войск возвращались оттуда расстроенными, испуганными толпами. Они вновь устроивали их, но людей все становилось меньше. В половине дня Мюрат послал к Наполеону своего адъютанта с требованием подкрепления.
Наполеон сидел под курганом и пил пунш, когда к нему прискакал адъютант Мюрата с уверениями, что русские будут разбиты, ежели его величество даст еще дивизию.
– Подкрепления? – сказал Наполеон с строгим удивлением, как бы не понимая его слов и глядя на красивого мальчика адъютанта с длинными завитыми черными волосами (так же, как носил волоса Мюрат). «Подкрепления! – подумал Наполеон. – Какого они просят подкрепления, когда у них в руках половина армии, направленной на слабое, неукрепленное крыло русских!»
– Dites au roi de Naples, – строго сказал Наполеон, – qu'il n'est pas midi et que je ne vois pas encore clair sur mon echiquier. Allez… [Скажите неаполитанскому королю, что теперь еще не полдень и что я еще не ясно вижу на своей шахматной доске. Ступайте…]
Красивый мальчик адъютанта с длинными волосами, не отпуская руки от шляпы, тяжело вздохнув, поскакал опять туда, где убивали людей.
Наполеон встал и, подозвав Коленкура и Бертье, стал разговаривать с ними о делах, не касающихся сражения.
В середине разговора, который начинал занимать Наполеона, глаза Бертье обратились на генерала с свитой, который на потной лошади скакал к кургану. Это был Бельяр. Он, слезши с лошади, быстрыми шагами подошел к императору и смело, громким голосом стал доказывать необходимость подкреплений. Он клялся честью, что русские погибли, ежели император даст еще дивизию.
Наполеон вздернул плечами и, ничего не ответив, продолжал свою прогулку. Бельяр громко и оживленно стал говорить с генералами свиты, окружившими его.
– Вы очень пылки, Бельяр, – сказал Наполеон, опять подходя к подъехавшему генералу. – Легко ошибиться в пылу огня. Поезжайте и посмотрите, и тогда приезжайте ко мне.
Не успел еще Бельяр скрыться из вида, как с другой стороны прискакал новый посланный с поля сражения.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – сказал Наполеон тоном человека, раздраженного беспрестанными помехами.
– Sire, le prince… [Государь, герцог…] – начал адъютант.
– Просит подкрепления? – с гневным жестом проговорил Наполеон. Адъютант утвердительно наклонил голову и стал докладывать; но император отвернулся от него, сделав два шага, остановился, вернулся назад и подозвал Бертье. – Надо дать резервы, – сказал он, слегка разводя руками. – Кого послать туда, как вы думаете? – обратился он к Бертье, к этому oison que j'ai fait aigle [гусенку, которого я сделал орлом], как он впоследствии называл его.
– Государь, послать дивизию Клапареда? – сказал Бертье, помнивший наизусть все дивизии, полки и батальоны.
Наполеон утвердительно кивнул головой.
Адъютант поскакал к дивизии Клапареда. И чрез несколько минут молодая гвардия, стоявшая позади кургана, тронулась с своего места. Наполеон молча смотрел по этому направлению.
– Нет, – обратился он вдруг к Бертье, – я не могу послать Клапареда. Пошлите дивизию Фриана, – сказал он.
Хотя не было никакого преимущества в том, чтобы вместо Клапареда посылать дивизию Фриана, и даже было очевидное неудобство и замедление в том, чтобы остановить теперь Клапареда и посылать Фриана, но приказание было с точностью исполнено. Наполеон не видел того, что он в отношении своих войск играл роль доктора, который мешает своими лекарствами, – роль, которую он так верно понимал и осуждал.
Дивизия Фриана, так же как и другие, скрылась в дыму поля сражения. С разных сторон продолжали прискакивать адъютанты, и все, как бы сговорившись, говорили одно и то же. Все просили подкреплений, все говорили, что русские держатся на своих местах и производят un feu d'enfer [адский огонь], от которого тает французское войско.
Наполеон сидел в задумчивости на складном стуле.
Проголодавшийся с утра m r de Beausset, любивший путешествовать, подошел к императору и осмелился почтительно предложить его величеству позавтракать.
– Я надеюсь, что теперь уже я могу поздравить ваше величество с победой, – сказал он.
Наполеон молча отрицательно покачал головой. Полагая, что отрицание относится к победе, а не к завтраку, m r de Beausset позволил себе игриво почтительно заметить, что нет в мире причин, которые могли бы помешать завтракать, когда можно это сделать.
– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.
Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.
Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.
Наполеон опустил голову и долго молчал.
– A huit cent lieux de France je ne ferai pas demolir ma garde, [За три тысячи двести верст от Франции я не могу дать разгромить свою гвардию.] – сказал он и, повернув лошадь, поехал назад, к Шевардину.