Смайли (аллигатор)
«Смайли» (англ. Smiley, швед. Smilet) — известная особь миссисипского аллигатора женского пола[1], жившая в Морском музее города Гётеборг, Швеция[2][3].
Смайли появилась на свет в водах реки Миссисипи в 1922 году[1]. В 1923 году в годовалом возрасте[3] была привезена в Гётеборг, когда город отмечал своё 300-летие. Смайли умерла в понедельник, 10 февраля 1987 года, заболев за две недели до этого[2][3]. На момент смерти ей было 65 лет, и она вошла в Книгу рекордов Гиннесса как самый старый аллигатор, живший в неволе[2].
Причиной заболевания и смерти Смайли стало переохлаждение: в городе проводилась кампания по снижению затрат, и в целях экономии энергии температура в аквариуме морского музея была понижена с 27 градусов Цельсия до 22[1].
Директор музея Йёран Сандстрём отмечал, что Смайли (названная так из-за специфичного выражения морды) вела настолько спокойный образ жизни, что посетители зачастую считали это пресмыкающееся весом 222 фунта (101 кг) и длиной 13 фут (4,0 м) (по другим данным — 165 фунтов (75 кг) и 8,69 фут (2,6 м)[4]) мёртвым[1]. Эти размеры считаются небольшими для североамериканских аллигаторов (самцы могут иметь размеры в два раза больше, чем Смайли, как по длине, так и по весу). То, что Смайли была самкой, смогли установить только после её вскрытия[4].
Спустя три года после смерти Смайли, в 1990 году, её чучело, сделанное таксидермистом Эрлингом Хааком, было выставлено в Музее естественной истории Гётеборга[5]. Чучело было изготовлено из гипса, покрашенного масляными красками. Искусственные глаза были оснащены двойными линзами разработки компании Hendén Optik AB. Останки Смайли хранятся в научной коллекции музея под номером 17246[4].
Память
Как и многие другие знаменитости Гётеборга, Смайли имеет названный в честь неё трамвай — M29 859[4].
Напишите отзыв о статье "Смайли (аллигатор)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 [articles.latimes.com/1987-02-10/news/mn-2374_1_heat-in-aquarium Smiley the 'Gator Dies as Sweden Cuts Heat in Aquarium] (англ.). Los Angeles Time. [articles.latimes.com/ articles.latimes.com] (February 10, 1987). Проверено 3 ноября 2014.
- ↑ 1 2 3 [news.google.com/newspapers?nid=1891&dat=19870210&id=4JlGAAAAIBAJ&sjid=s_0MAAAAIBAJ&pg=2298,2351224 Oldest alligator in captivity dies] (англ.). Gadsden Times. [news.google.com/ Google News Archive] (Feb 10, 1987). Проверено 3 ноября 2014.
- ↑ 1 2 3 [articles.orlandosentinel.com/keyword/smiley/featured/3 Smiley was a fixture at the Goteborg...] (англ.). Orlando Sentinel. [articles.orlandosentinel.com/ articles.orlandosentinel.com] (February 11, 1987). Проверено 3 ноября 2014.
- ↑ 1 2 3 4 Tidskriften Ringlinien 3/2010, Björn Johansson, «Vem var Smilet?»
- ↑ Torkel Hagström. Smilets återkomst — Historien om en alligator. — Göteborgs Naturhistoriska Museum, 1991.
Отрывок, характеризующий Смайли (аллигатор)
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!
В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
