Смарагд (Крыжановский)

Архиепископ Смарагд<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Смарагд (Крыжановский), архиепископ Рязанский</td></tr>
Архиепископ Рязанский и Зарайский
5 июня 1858 — 11 ноября 1863
Церковь:	Православная Российская Церковь
Предшественник:	Гавриил (Городков)
Преемник:	Иринарх (Попов)
Архиепископ Орловский и Севский
5 января 1845 — 5 июня 1858
Избрание:	12 ноября 1844
Предшественник:	Евлампий (Пятницкий)
Преемник:	Поликарп (Радкевич)
Архиепископ Астраханский
31 декабря 1841 — 12 ноября 1844
Предшественник:	Стефан (Романовский)
Преемник:	Евгений (Баженов)
Архиепископ Харьковский
6 апреля 1840 — 31 декабря 1841
Предшественник:	Мелетий (Леонтович)
Преемник:	Иннокентий (Борисов)
Архиепископ Могилёвский и Мстиславский
15 июня 1837 — 6 апреля 1840
Предшественник:	Гавриил (Городков)
Преемник:	Исидор (Никольский)
Архиепископ Полоцкий и Витебский
30 апреля 1833 — 5 июня 1837
Предшественник:	Каллист (Дорофеевич-Рыторайский)
Преемник:	Исидор (Никольский)
Епископ Ревельский, викарий Санкт-Петербургской епархии
20 сентября 1831 — 30 апреля 1833
Избрание:	13 сентября 1831
Предшественник:	Никанор (Клементьевский)
Преемник:	Венедикт (Григорович)
Имя при рождении:	Александр Петрович Крыжановский
Рождение:	9 (20) марта 1796(1796-03-20) село Великая Березянка, Таращанский уезд, Киевская губерния, Российская империя
Смерть:	11 (23) ноября 1863(1863-11-23) (67 лет) Рязань, Российская империя
Принятие монашества:	1819 год
Епископская хиротония:	1831
Награды:

Архиепископ Смарагд (в миру Александр Петрович Крыжановский; 1796—1863) — епископ Православной Российской Церкви, архиепископ Рязанский и Зарайский

Полоцкий период был наиболее важным в жизни епископа Смарагда. Возглавляя в 1833—1837 годах возрождённую при его участии Полоцкую православную епархию, Смарагд вёл политику частичных присоединений белорусских униатов к православию. За 1833—1835 годы им было присоединено более ста тысяч униатов.

Семья и образование

Родился в семье православного священника в селе Великая Березянка (Таращанский уезд, Киевская губерния).

С 1805 года учился в Киевской духовной семинарии, затем два года продолжал обучение в Киевской духовной академии. В 1815 году начал обучение на III курсе Санкт-Петербургской духовной академии, которую окончил в 1819 году со степенью магистра.

Педагогическая деятельность

Как лучший выпускник, был оставлен в Петербургской академии преподавателем богословских наук. 29 августа 1819 года был пострижен в монашество с именем Смарагда, 8 сентября рукоположен в иеродиакона и 20 сентября — в иеромонаха. С 1821 года являлся инспектором и экстраординарным профессором в Киевской духовной академии. В 1826—1828 годах был ректором Киевской семинарии, с 8 мая по август 1828 года — ректором Вифанской семинарии, а с конца августа 1828 года — ректором Киевской академии. 27 августа 1830 года был назначен ректором Санкт-Петербургской духовной академии.

Архимандрит

2 ноября 1824 года возведён в сан архимандрита. В декабре 1826 года назначен настоятелем Выдубицкого монастыря. После перевода в Вифанскую семинарию в 1828 году стал настоятелем московского Высокопетровского монастыря; однако с возвращением в Киев был назначен настоятелем Киево-Братского монастыря. Перевод в Петербург сопровождался назначением его настоятелем Пинского Богоявленского монастыря — до его назначения, 13 сентября 1831 года, викарием санкт-петербургской епархии и епископом Ревельским (20 сентября) с передачей в управление Троице-Сергиевой пустыни.

Возрождение Полоцкой православной епархии

В 1833 году было решено восстановить Полоцкую православную епархию, которая была отторгнута у православной церкви греко-католиками при образовании в 1596 году унии. Архипастырем для новой епархии 30 апреля 1833 года был определен епископ Смарагд. Полоцкая паства находилась под влиянием униатов. В Полоцке не хватало священников, не было православного духовного училища, храмы были бедны. Смарагд прилагал старания к умножению числа православных церквей, к их благоустройству, к улучшению быта священства. При Смарагде в Полоцке было создано уездное училище, планировалось открытие семинарии. 15 июня 1836 года Смарагд был возведён в сан архиепископа.

По вопросу воссоединения униатов существовало глубокое разногласие между епископом Смарагдом и митрополитом Иосифом (Семашко), который предлагал постепенно подготовить переход всех униатов в православие. Смарагд, не отрицая этих планов, старался производить частичные присоединения. Конфликты между двумя иерархами привели к тому, что было решено устранить Смарагда от управления Полоцкой епархией и 5 июня 1837 года он был переведён в Могилёв.

Православный архиепископ

С перемещением 3 июня 1837 года на могилевскую кафедру, архиепископ Смарагд занялся работой по возвращению старообрядцев Гомельского уезда в лоно православной Церкви, заботился о местных учебных заведениях. С 6 апреля 1840 года он — Харьковский архиепископ. 31 декабря 1841 года по неизвестным причинам был перемещён в Астраханскую епархию, где, по совету митрополита московского Филарета, занялся обращением в христианство калмыков. 12 ноября 1844 года переведён на Орловскую кафедру, которую занимал почти 14 лет. При нём была вновь учреждена, в 1851 году, Болховская Богородично-Всехсвятская женская община; в 1853 году он был вызван в Санкт-Петербург для присутствия в Святейшем Синоде. Чувствуя приближение старости и зная, как тяжело бывает архипастырю, находящемуся на покое, Смарагд стал больше уделять внимания своему личному благосостоянию. Этим воспользовались его недоброжелатели, что предопределило перевод его из Орловской епархии; тяжба сельского иерея со своим архиепископом стала скандальной историей, которая вышла за пределы Орловской епархии; 6 июня 1858 года Смарагд был перемещён на рязанскую кафедру. В 1860 году временно заведовал тульской епархией.

Гонимый клеветами и недоброжелательством, он вынужден был не по своей воле часто менять место службы. Он имел своеобразный характер: был энергичен, строг, резок в суждениях, иногда грубоват, но, с другой стороны — добр, заботлив и внимателен к людям. Мнения о нём его современниками высказывались самые противоречивые, причём отрицательное мнение о нём всегда преобладало. Таким образом, архиепископ Смарагд и при жизни был «облагаем судом человеческим» и во «гроб лег, повитый тем же колючим тернием мнений людских». Скончался 11 ноября 1863 года в Рязани.

Литература

• [dlib.rsl.ru/viewer/01002921723#?page=647 Смарагд (в мире — Александр Крыжановский)] // Русский биографический словарь: В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896—1918.
• Глубоковский Н. Н. Родословие Смарагда (Крыжановского), архиепископа рязанского. — М.: Имп. о-во истории и древностей рос. при Моск. ун-те, 1910. — 46 с.
• Глубоковский Н. Н. [web.archive.org/web/20120307212328/spbpda.ru/data/1912/10/1912-10-01.pdf Высокопреосвященный архиепископ Смарагд (Крыжановский +1863, XI, 11) на Астраханской кафедре] // Христианское чтение. — 1912. — № 10. — С. 1063—1081

1. Два письма к Белюгову Александру Ивановичу // Христианское чтение. — СПб., 1909, октябрь, с. 1371—1373.
2. Письма к И. Ф. Глушкову (1834—1835 гг.) // Русский архив. — М., 1891. — Кн. 1, № 3, с. 373—384.
3. Письма к князю Н. Н. Хованскому, генерал-губернатору Смоленскому, Витебскому и Могилевскому (1833—1835 гг.) // Русский архив. — М., 1891. — Кн. 2, № 8, с. 427—440. Письма к архиепископу Херсонскому Иннокентию // Рязанские епархиальные ведомости.

Ссылки

• [www.ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?2_540 Смарагд (Крыжановский)] на сайте Русское Православие
• [www.astrakhan-ortodox.astranet.ru/vladyki/smaragd.htm Архиепископ Смарагд] на сайте Астрахано-енотаевской епархии

Отрывок, характеризующий Смарагд (Крыжановский)

– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.