Смбат II Ашотян
Смбат II Ашотян Սմբատ Բ Աշոտյան | ||
| ||
---|---|---|
1040 — 1044 или 1051 | ||
Предшественник: | Васак | |
Преемник: | Григор I Ашотян | |
Вероисповедание: | Христианство | |
Смерть: | 1044 или 1051 | |
Род: | Сюни |
Смбат II Ашотян (арм. Սմբատ Բ Աշոտյան) (год. рожд. неизв. — 1044 или 1051[1]) — царь Сюника с 1040 года[1].
Биография
Из ветви «старших Ашотянов»[2], князей Цхука, принадлежащих династии Сюни. По материнской линии — внук царя Васака (998—1040). При дворе последнего участвовал в государственном правлении, приобретя большой политический вес и позднее унаследовав трон. Должность «князя князей» передал брату Григору.
В 1040 году Смбат II с 2000-й армией участвовал в битве против вторгшегося в Ташир-Дзорагет Шеддадидского эмира Двина Абу-л Асвара[3], сыграв значительную роль в его поражении. В 1044 году, используя значительное ослабление Багратидской Армении, мусульманские эмираты Ардабиля, Ахара и Талыша вторглись в Сюник, разрушив его духовно-культурный центр Татев. Отбив противников, Смбат II занялся восстановлением разорённой области. При нём Сюник достиг значительного процветания[4].
После смерти Смбата II в 1044 или 1051 году власть в Сюнике унаследовал его брат Григор I.
Обнаружен надгробная плита Смбата II на котором написано[5]:
Смпат царь: 1051 год
Оригинальный текст (арм.)ՍՄՊԱՏ ԹԱԳԱՒՈՐ. Թ(ՈՒԱԿԱՆԻՆ) :Շ: (1051).
Напишите отзыв о статье "Смбат II Ашотян"
Примечания
- ↑ 1 2 Г. Григорян. [hpj.asj-oa.am/1639/1/2006-2(134).pdf Царство Сюник (X—XII вв)] // Ист.-филол. журн.. — 2006. — № 2. — С. 144. (арм.)
- ↑ Степанос Орбелян. История области Сисакан. — М., 1861. — С. 233. (арм.)
- ↑ V. Minorsky. Studies in Caucasian History. — CUP Archive, 1953. — С. 51.
- ↑ Сюникское царство — статья из Большой советской энциклопедии (3-е издание).
- ↑ Историко-филологический журнал, 1980, № 2, стр. 159—162
См. также
|
Отрывок, характеризующий Смбат II Ашотян
«Мясо, тело, chair a canon [пушечное мясо]! – думал он, глядя и на свое голое тело, и вздрагивая не столько от холода, сколько от самому ему непонятного отвращения и ужаса при виде этого огромного количества тел, полоскавшихся в грязном пруде.7 го августа князь Багратион в своей стоянке Михайловке на Смоленской дороге писал следующее:
«Милостивый государь граф Алексей Андреевич.
(Он писал Аракчееву, но знал, что письмо его будет прочтено государем, и потому, насколько он был к тому способен, обдумывал каждое свое слово.)
Я думаю, что министр уже рапортовал об оставлении неприятелю Смоленска. Больно, грустно, и вся армия в отчаянии, что самое важное место понапрасну бросили. Я, с моей стороны, просил лично его убедительнейшим образом, наконец и писал; но ничто его не согласило. Я клянусь вам моею честью, что Наполеон был в таком мешке, как никогда, и он бы мог потерять половину армии, но не взять Смоленска. Войска наши так дрались и так дерутся, как никогда. Я удержал с 15 тысячами более 35 ти часов и бил их; но он не хотел остаться и 14 ти часов. Это стыдно, и пятно армии нашей; а ему самому, мне кажется, и жить на свете не должно. Ежели он доносит, что потеря велика, – неправда; может быть, около 4 тысяч, не более, но и того нет. Хотя бы и десять, как быть, война! Но зато неприятель потерял бездну…
Что стоило еще оставаться два дни? По крайней мере, они бы сами ушли; ибо не имели воды напоить людей и лошадей. Он дал слово мне, что не отступит, но вдруг прислал диспозицию, что он в ночь уходит. Таким образом воевать не можно, и мы можем неприятеля скоро привести в Москву…
Слух носится, что вы думаете о мире. Чтобы помириться, боже сохрани! После всех пожертвований и после таких сумасбродных отступлений – мириться: вы поставите всю Россию против себя, и всякий из нас за стыд поставит носить мундир. Ежели уже так пошло – надо драться, пока Россия может и пока люди на ногах…
Надо командовать одному, а не двум. Ваш министр, может, хороший по министерству; но генерал не то что плохой, но дрянной, и ему отдали судьбу всего нашего Отечества… Я, право, с ума схожу от досады; простите мне, что дерзко пишу. Видно, тот не любит государя и желает гибели нам всем, кто советует заключить мир и командовать армиею министру. Итак, я пишу вам правду: готовьте ополчение. Ибо министр самым мастерским образом ведет в столицу за собою гостя. Большое подозрение подает всей армии господин флигель адъютант Вольцоген. Он, говорят, более Наполеона, нежели наш, и он советует все министру. Я не токмо учтив против него, но повинуюсь, как капрал, хотя и старее его. Это больно; но, любя моего благодетеля и государя, – повинуюсь. Только жаль государя, что вверяет таким славную армию. Вообразите, что нашею ретирадою мы потеряли людей от усталости и в госпиталях более 15 тысяч; а ежели бы наступали, того бы не было. Скажите ради бога, что наша Россия – мать наша – скажет, что так страшимся и за что такое доброе и усердное Отечество отдаем сволочам и вселяем в каждого подданного ненависть и посрамление. Чего трусить и кого бояться?. Я не виноват, что министр нерешим, трус, бестолков, медлителен и все имеет худые качества. Вся армия плачет совершенно и ругают его насмерть…»