Смелый (миноносец)
«Сме́лый» («Смѣлый»; до 9 марта 1902 года — «Го́рлица») — российский миноносец типа «Сокол». 10 октября 1907 года корабль переклассифицирован в эскадренный миноносец.
Строительство
Корабль заложен в 1901 году на Невском заводе в Санкт-Петербурге. В том же году перевезён для сборки в Порт-Артур. Спущен на воду 28 января 1902 года. Испытания окончены 31 августа 1902 года. Принят в казну (в эксплуатацию) Российского императорского флота 2 сентября 1903 года.
Служба
В ночь с 30-го на 31-е марта (по новому стилю — с 12-го на 13-е апреля) 1904 года, в ходе Русско-японской войны, миноносец «Смелый» участвовал в поиске в районе островов Эллиот в Жёлтом море, но, отстав из-за сильного тумана от своего отряда, вернулся на базу.
Накануне сдачи японцам крепости Порт-Артур, в ночь на 20 декабря 1904 года, миноносец «Смелый» под командованием лейтенанта Михаила Бахирева прорвал блокаду и прибыл в Циндао, где был интернирован китайским правительством.
22 января 1905 года вошёл в состав Сибирской военной флотилии. В 1909—1910 годах во Владивостоке прошёл капитальный ремонт с заменой котлов. В 1912 году на корабле были демонтированы 47-миллиметровые орудия и установлено кормовое 75-миллиметровое орудие, мостик обшит ветрозащитными щитами.
29 ноября 1917 года вошёл в состав Красной Сибирской военной флотилии. С весны 1918 года поставлен на долговременное хранение во Владивостокский военно-морской порт.
30 июня 1918 года был захвачен японскими интервентами. В октябре 1922 года полностью выведен из строя японцами во время эвакуации из Владивостока. Более в строй не вводился. 31 мая 1923 года сдан для разборки Комгосфондов, 21 ноября 1925 года исключён из списков судов РККФ.
Офицеры миноносца
- Командиры:
- Капитан 2-го ранга Шульц, Максимилиан Фёдорович — xx.xx.1903-16.03.1904
- Лейтенант Бахирев, Михаил Коронатович — 18.03.1904-20.12.1904
- Вахтенный начальник
- М. А. Беренс
- Мичман А. К. Пилкин 2-й
- Судовой механик
- Помощник старшего инженер-механика М. К. Боровский 3-й
Напишите отзыв о статье "Смелый (миноносец)"
Примечания
Ссылки
- [navsource.narod.ru/photos/03/117/index.html Эскадренный миноносец «Смелый»]
- [infoart.udm.ru/history/navy/rusdd002.htm#Smely Российский императорский флот]
Отрывок, характеризующий Смелый (миноносец)
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.
Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
