Смертельная инъекция

Смертельная инъекция — способ осуществления смертной казни, заключающийся во введении раствора ядов в организм приговорённого. Одновременно, с целью ограничения физических страданий приговорённого, ему может также вводиться обезболивающее.

Применение

Смертельная инъекция применяется в качестве метода смертной казни в ряде штатов США, а также на Филиппинах, в Таиланде, во Вьетнаме и в Китае.

В большинстве штатов США смертельной инъекцией, как более гуманным видом казни, была заменена казнь на электрическом стуле. Вместе с тем в декабре 2006 года смертельная инъекция была признана неконституционной в штате Калифорния, что мотивировалось восьмой поправкой к Конституции США, запрещающей жестокие и необычные наказания — было сочтено, что процедура оказывается неоправданно болезненной. По тем же мотивам смертельные инъекции были запрещены в 2006 году в штатах Флорида, Огайо и Миссури.

Во Флориде применение смертельной инъекции возобновилось в 2008 году, когда были казнены двое преступников.

О применении смертельных инъекций к восточным рабочим в нацистской Германии см. Остарбайтеры.

Применение смертельной инъекции в США

Применяемый в конце XX — начале XXI века способ был разработан в 1977 году судмедэкспертом Джеем Чапмэном и одобрен Стенли Дойчем. Приговорённый фиксируется на специальном кресле, ему вводятся в вены две трубки. Сначала приговорённому вводится препарат тиопентал натрия — обычно он используется (в меньшей дозе) для анестезии при операциях. Затем через трубки вводятся павулон, который парализует дыхательную мускулатуру, и хлорид калия, который приводит к остановке сердца. Техас и Оклахома вскоре приняли законы, разрешающие применение такой комбинации; первое применение произошло в Техасе в конце 1982 года. Вслед за ними сходные законы были приняты ещё в 34 штатах США.

Смерть наступает в период от 5 до 18 минут после начала казни. Существует специальная машина для ввода препаратов, но в большинстве штатов предпочитают вводить растворы вручную, полагая это более надёжным. После наступления смерти проводится аутопсия, затем тело либо выдаётся родственникам казнённого, либо производится его захоронение за государственный счёт.

Количество тиопентала натрия, вводимого при казни, должно составлять не менее 5 граммов (по данным Би-би-си, для анестезии при хирургических операциях вводится 100—150 мг); казнимый погружается в глубокий сон.

После того, как в ряде штатов начались судебные процессы против применения смертельной инъекции, инициаторы которых утверждали, что использование описанного набора веществ приводит к неоправданной болезненности процедуры, были предприняты попытки заменить препарат, используемый при казни. Так, в штате Огайо решением суда штата «техасский коктейль» был заменён на смертельную дозу барбитуратов (используемых, в частности, в ветеринарии для усыпления животных).

Критика

По мнению критиков данного метода казни, смертельная инъекция создаёт лишь видимость гуманного способа умерщвления, не являясь таковым в действительности. По некоторым данным, на практике дозировки препаратов нередко нарушаются. Изучение записей о результатах вскрытия казнённых в нескольких штатах США показало, что концентрация обезболивающих веществ в крови у них ниже, чем необходимо для хирургической операции, а в некоторых случаях настолько низка, что казнимые могли оставаться в полном сознании. Между тем при отсутствии обезболивания введение павулона и хлорида калия вызывает удушье и сильнейшие боли. Кроме того, квалификация персонала, делающего инъекции, часто недостаточна для того, чтобы уверенно и быстро ввести иглы в вены. Известны случаи, когда казнь затягивалась на десятки минут, а казнимый оказывался буквально исколот из-за того, что исполнителям не удавалось найти подходящую для инъекции вену. Запрет на смертельные инъекции во Флориде был введён после того, как при казни Анхеля Диаса ему не попали в вену и ввели растворы в мышцу, в результате чего до наступления смерти прошло более получаса.

Общественность высказывала мнение, что введение растворов при казни должны делать профессиональные медики. Однако этическими правилами Американской медицинской ассоциации принимать участие в проведении смертной казни им запрещено.

В Китае на 2006 год около половины смертных казней производились путём смертельной инъекции. Приговорённого обычно забирает специальный мобильный фургон (Jinguan Auto), в котором при участии врачей производится сама казнь. Использование инъекций и проведение процедуры в фургоне позволяют удешевить и ускорить казнь: не требуется постройка специальных дорогих помещений, для инъекции требуется лишь четыре человека. Часто органы убитых, за исключением испорченного медикаментами сердца, продаются для трансплантации, в том числе нелегальной, а применение фургонов ускоряет доставку органов и позволяет сократить время между смертью и пересадкой органа. Изъятие некоторых органов, например, печени, должно производиться не позднее 5 минут после остановки сердца (к примеру, в США считается, что при изъятии органов ранее чем через 10—15 минут после инъекции, причиной смерти может быть сам хирургический процесс). Останки погибших кремируют вскоре после казни, без предъявления родственникам или независимым свидетелям. Известно, что в Китае проводится намного больше трансплантаций, около 10—20 тысяч в год, чем доступно органов от добровольных доноров. Например, в 8—10 тысячах пересадок почек лишь около 3-4 % органов было получено от добровольцев. Начиная с середины 2014 года, по заявлению властей КНР, подобное изъятие органов будет производиться только с согласия приговорённого.

См. также

• Электрический стул
• Газовая камера
• Расстрел

Литература

По году публикации:

• Koniaris (2005). «[www.researchgate.net/publication/7900096_Inadequate_anaesthesia_in_lethal_injection_for_execution/file/d912f506489e9e5fb2.pdf Inadequate anesthesia in lethal injection for execution]». The Lancet 365 (9468): 1412–1414. DOI:10.1016/S0140-6736(05)66377-5. PMID 15836890. (англ.)
• [www.hrw.org/sites/default/files/reports/us0406webwcover.pdf So long as they die: Lethal injections in the United States] (англ.) // Human Rights Watch short reports. — US, 2006. — Vol. 18, no. 1(G).
• Презентация о технологии инъекции: Heath M. [www.law.berkeley.edu/clinics/dpclinic/LethalInjection/LI/documents/kit/drugs.pdf The Drugs and the Process] (англ.). — UC Berkeley, 2007. — P. 3—26.
  
  • [www.law.berkeley.edu/clinics/dpclinic/LethalInjection/LI/documents/kit/drugs.pdf Там же (27—38)] фрагмент книги: Greifinger R. B., Bick J. A., Goldenson J. [books.google.ru/books?id=0ciWZEzIIkoC&pg=PA88&source=gbs_toc_r&cad=4#v=onepage&q&f=false Lethal injection in the United States] // Public health behind bars: From prisons to communities. — US: Springer, 2007. — ISBN 0387716955.
• [www.law.berkeley.edu/clinics/dpclinic/LethalInjection/LI/documents/kit/Kit.pdf Baze v. Rees (2008). Foreseeable and unnecessary risk: Lethal injection and the three-drug protocol] (англ.) // Resource Kit. — UC Berkeley, 2008.
• Denno D. W. [www.law.berkeley.edu/clinics/dpclinic/LethalInjection/LI/documents/articles/journal/denno.intro.pdf Introduction] (англ.) // Symposium «The lethal injection debate: law and science». — UC Berkeley, 2008.

Отрывок, характеризующий Смертельная инъекция

– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она теперь видела другое, что поглощало все ее внимание; она видела возможность любви и счастия между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла ее душу радостию.
Было три часа ночи. Официанты с грустными и строгими лицами приходили переменять свечи, но никто не замечал их.
Пьер кончил свой рассказ. Наташа блестящими, оживленными глазами продолжала упорно и внимательно глядеть на Пьера, как будто желая понять еще то остальное, что он не высказал, может быть. Пьер в стыдливом и счастливом смущении изредка взглядывал на нее и придумывал, что бы сказать теперь, чтобы перевести разговор на другой предмет. Княжна Марья молчала. Никому в голову не приходило, что три часа ночи и что пора спать.
– Говорят: несчастия, страдания, – сказал Пьер. – Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, как нас выкинет из привычной дорожки, что все пропало; а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе.
– Да, да, – сказала она, отвечая на совсем другое, – и я ничего бы не желала, как только пережить все сначала.
Пьер внимательно посмотрел на нее.
– Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа.
– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.

Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.


Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.