Смерть Вазир-Мухтара. Любовь и жизнь Грибоедова

Смерть Вазир-Мухтара. Любовь и жизнь Грибоедова
Жанр	фильм-биография исторический фильм драма
В ролях	Михаил Елисеев Анатолий Гущин Иван Стебунов
Композитор	Виталий Истомин
Страна	Россия Россия
Количество серий	10
Производство
Продюсер	Дарья Досталь Владимир Досталь
Режиссёр	Сергей Винокуров
Оператор	Михаил Левитин
Сценарист	Эдуард Володарский
Трансляция
Телеканал	Россия 1 (Россия)
На экранах	с 15 марта 2010

«Смерть Вазир-Мухтара. Любовь и жизнь Грибоедова» — российский телесериал 2009 года, снятый по мотивам одноимённого романа Юрия Тынянова о последнем годе жизни Александра Грибоедова — русского писателя, дипломата, композитора и полиглота.

Сюжет

Участвовавший в установлении Туркманчайского мира молодой русский аристократ Александр Сергеевич Грибоедов прибывает в столичный Санкт-Петербург, где пользуется успехом в обществе, ведёт распутную жизнь, и между делом разрабатывает план российской колонизации и экономического развития Закавказья. Царь Николай более заинтересован в Грибоедове как в дипломате, способном потребовать у персов выплаты задерживаемой ими контрибуции. В получении денег заинтересован и Грибоедов — он надеется, что они пойдут на развитие Грузии.

Незадолго до своего рокового отъезда в Персию Грибоедов женился на грузинской княжне Нине Чавчавадзе. Вскоре супруги узнаю́т: у них будет ребёнок. Но долг оказался выше любви, и Грибоедов вынужден ехать в Тегеран для переговоров непосредственно с шахом Фетхом Али.

По прибытию в Тегеран Грибоедов вёл себя демонстративно дерзко; его поведение на высочайшей аудиенции шокировало персов. К этому добавились интриги политических и личных врагов: шахских военачальников Алаяр-хана и русского перебежчика Самсон-хана, а также британских дипломатов. Утром 30 января (по старому стилю) 1829 года у главной мечети Тегерана собралась толпа и с воинственными криками направилась к зданию российской дипломатической миссии.

В ходе штурма посольства, прошедшего при попустительстве властей, погибли все его сотрудники, кроме спрятавшегося под коврами первого секретаря Мальцова. Был зарублен также и опальный главный евнух шахского гарема Мирза Якуб, находившийся под защитой миссии. Шах направляет в Петербург послов с извинениями и преподносит российскому императору Николаю I в числе прочих даров знаменитый алмаз «Шах» из короны Великих Моголов. Заинтересованный в нейтралитете персов в разгар войны России против Османской империи, царь прощает им убийство дипломатов, а также часть контрибуции, вытребованной послом ценой своей жизни.

В ролях

• Михаил Елисеев — Александр Грибоедов
• Анатолий Гущин — Сашка, слуга Грибоедова
• Иван Стебунов — Мальцов, секретарь русской миссии
• Евгений Карпов — Аделунг
• Андрей Зибров — Николай I
• Валерий Соловьёв — Паскевич
• Виктор Костецкий — Макдональд
• Сергей Алимпиев — Пушкин
• Мария Абрамишвили — Нина Чавчавадзе
• Карина Разумовская — Елена Булгарина
• Сергей Барковский — Булгарин
• Ольга Медынич — Телешева
• Гали Абайдулов — канцлер Нессельроде
• Гелий Сысоев — Крылов
• Игорь Шибанов — Родофиникин
• Дмитрий Сутырин — Бурцев
• Виктор Смирнов — Ермолов
• Андрей Шимко — Чаадаев
• Ольга Волкова — Прасковья Николаевна
• Лариса Малеванная — Настасья Фёдоровна
• Михаил Трясоруков — поручик Вишняков
• Владимир Баранов — Николай Николаевич
• Андрей Матюков — Сенковский
• Роман Грибков — Фомин
• Евгений Титов — Каратыгин
• Сергей Лосев — Сипягин
• Дмитрий Поднозов — Самсон-хан
• Таисья Попенко — княгиня Саломе
• Азамат Багиров — Фазиль-хан
• Сергей Шелгунов — доктор Макниль
• Татьяна Кулиш — леди Макдональд
• Юрий Загребнев — Алаяр-хан
• Николай Иштаев — Манучехер-хан
• Михаил Карпенко — Скрыпылев
• Эрик Кения — Абас-Мирза
• Стэнли Красовицки — Хозрев-Мирза
• Николай Дик — Савиньи
• Наталья Варфоломеева — Даша
• Роман Агеев
• Михаил Дорофеев

Ссылки

• [ruskino.ru/mov/12368 Смерть Вазир-Мухтара] на Рускино.ру
• [www.chaskor.ru/article/ni_gorya_ni_uma_16058 «Ни горя, ни ума» — Сериал про Грибоедова] мнение обозревателя Екатерины Сальниковой

Отрывок, характеризующий Смерть Вазир-Мухтара. Любовь и жизнь Грибоедова

С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.