Смерть (Южный парк)

Эпизод «Южного парка»

Смерть
Death
Смерть убивает Кенни.
Сезон:	Сезон 1
Эпизод:	106 (#6)
Сценарист:	Трей Паркер Мэтт Стоун
Режиссёр:	Трей Паркер Мэтт Стоун
Вышел:	17 сентября 1997

«Смерть» (англ. Death) — шестой эпизод сериала «South Park», его премьера состоялась 17 сентября 1997 года.

Сюжет

Серия начинается с празднования дня рождения престарелого дедушки Стэна. Ему 102 лет и единственное его желание — умереть, что, впрочем, не волнует никого из членов семьи. Дедушка пытается добиться смерти всеми способами: сначала он пытается застрелиться, когда вместе со Стэном смотрит телевизор, затем просит внука убить его, в чём тот, естественно, отказывает. Как и все его одноклассники, Стэн крайне увлечён новым телешоу — шоу Терренса и Филлипа, заключающееся в том, что двое канадцев пукают друг на друга. Однако, когда Шейла Брофловски замечает, что именно смотрит её сын, она немедленно обзванивает всех матерей города и мистера Гаррисона с целью прекратить показ подобной передачи.

На следующий день мистер Гаррисон оповещает детей о том, что смотреть шоу Терренса и Филлипа плохо. Кенни приходит в класс с опозданием, объясняя это тем, что у него «взрывной понос». На протяжении всего урока он почти ежеминутно бегает в туалет, оттуда весьма громко давая понять о характере своей болезни. Также Стэн спрашивает у мистера Гаррисона, можно ли убить того, кто сам об этом просит, но учитель предлагает Стэну «не касаться этого даже шестиметровой палкой» (англ. I'm not touching that one with a twenty-foot pole). После занятий он спрашивает у Шефа, и тот советует «не касаться этого даже двенадцатиметровой палкой» (англ. I don't want to touch that with a forty-foot pole).

Несмотря на запрет, друзья снова собираются у Стэна, чтобы посмотреть телешоу. Перед началом «Терренса и Филлипа» Стэн звонит Иисусу на его шоу «Иисус сотоварищи» и задаёт всё тот же вопрос, но Иисус советует Стэну «не касаться этого даже восемнадцатиметровой палкой» (англ. I'm not touching that with a sixty-foot pole). Когда начинается шоу Терренса и Филлипа, Стэн соглашается с просьбой дедушки подержать какую-то верёвку. Однако тут приходит Шелли и обращает внимание на то, что Стэн затягивает верёвку на шее у вешающегося дедушки. Когда его чуть позже спрашивают, зачем он пытался сделать это, он отвечает: «Ну, мы просто смотрели Терренса и Филлипа», и все решают, что виновато телешоу.

Под предводительством Шейлы начинается забастовка у здания телестудии «Cartoon Central». При этом взрослые, начиная с мистера Гаррисона, которого заразил Кенни, по очереди подхватывают желудочную инфекцию. Через некоторое время президент телекомпании выходит из студии и передаёт официальное обращение от руководства: «Идите на [цензор]. Если у вас есть вопросы, задавайте их вон той кирпичной стене», а затем показывает протестующим задницу.

Тем временем дедушка решает показать Стэну, насколько на самом деле кошмарна его жизнь. Он запирает его в маленькой тёмной комнате и громко включает тоскливую музыку, не давая Стэну выйти. Через недолгое время Стэн вываливается из комнатки с ужасом и решает помочь дедушке, если вся его жизнь настолько ужасна, как эти несколько минут.

Протестующие решают перейти к активным мерам. Для этого, в соответствии с идеей Шейлы, они начинают совершать массовые самоубийства, «выстреливая» собой в здание телецентра. Также в рядах протестующих продолжает распространяться желудочная инфекция.

В Саус-Парке Стэн пытается убить дедушку. Для этого он сажает его под деревом, на которое сверху подвешивает корову (та должна упасть и убить дедушку). Внезапно из воздуха появляется Смерть (существо в плаще и с косой); дедушка рад, что она наконец-то пришла за ним, но она отправляется в погоню за детьми. Те в ужасе убегают, сначала пытаясь из дома Стэна дозвониться родителям (им не до того), а затем убегая по улице; вслед за Смертью едет на инвалидном кресле дедушка, пытаясь подозвать её к себе. Внезапно Смерть замечает идущую по телевизору на витрине программу Терренса и Филлипа; она останавливается и начинает смеяться.

Возле здания телестудии продолжаются самоубийства. Наконец, выходит директор и признаёт своё поражение, вызванное «фашистской тактикой по выкуриванию их с помощью смрада зловонных фекалий». Он убирает шоу Терренса и Филлипа из сетки вещания. Смерть снова кидается за детьми и, наконец, убивает Кенни. Когда дедушка Марш спрашивает, почему она не заберёт его, Смерть вызывает из чистилища душу дедушки дедушки Марша, который объясняет, что все должны умирать естественной смертью.

Родители возвращаются в Саус-Парк с чувством выполненного долга. Однако Шейла внезапно замечает, что в телешоу, заменившем «Терренса и Филлипа», тоже ругаются, и снова начинает протесты. Дети, лишившись любимого занятия, решают попробовать токсикоманить, курить крэк и смотреть порно, а дедушка отправляется в Африку, надеясь погибнуть в сафари.

Проблемы, поднятые в эпизоде

• Прежде всего — это проблема родителей, которые вместо того, чтобы воспитывать своих детей, пытаются бороться с телевидением.
• Это первый эпизод сериала, где поднимается проблема легализации эвтаназии. Другим стал 4 эпизод 9 сезона «Лучшие друзья навсегда».

Смерть Кенни

Смерть долго преследует детей и затем, догнав их, убивает Кенни. Кайл говорит: «Господи, он убил Кенни! Сволочь!», а Стэн говорит, что Смерть, оказывается, гонялась всё это время именно за Кенни.

Персонажи

В этом эпизоде впервые появляются:

• Дедушка Марш
• Шейла Брофловски
• Терренс и Филлип и их телешоу
• Возможно, Стюарт Маккормик (см. раздел «Факты»)

В классе сидят (слева направо): Терренс; Бебе, Клайд; Пип; Картман; Токен; Кевин; Кайл; Дог Пу; Кенни; Стэн; Энни; Берта. Кевин также стоит в столовой — следующим в очереди после главных героев.

Ссылки на культурные и общественные явления

• Песня, которую ставит Стэну дедушка, — «Gonna Fly», пародия на песню Enya «Orinoco Flow».
• Фраза «Есть один мужик, по имени Джек Лаборкян. Он бродит повсюду и убивает всех, кто его об этом попросит. И ничего ему за это не бывает» — это намёк на популяризатора эвтаназии Джека Кеворкяна. В 2010 году вышел фильм о Джеке Каворкяне.
• На полицейской машине Барбреди отчетливо виден лозунг местной полиции «To Patronize and Annoy» (прибл. перевод «Крышевать и раздражать»), что пародирует неофициальный лозунг полиции США «To serve and protect» («Служить и защищать»).

Пародии

• Шоу Терренса и Филлипа является самопародией на сам «Южный парк», вызванной в первую очередь тем, что шоу вскоре после начала его выхода стали обвинять в туалетности юмора. Тогда Паркер и Стоун сделали частью вселенной своего сериала преувеличенно туалетное шоу, которое после этой серии ещё многократно появлялось в сериале и играет важную роль в полнометражном фильме «Саут-Парк: большой, длинный и необрезанный». Дополнительной иронии придаёт и то, что в сам «Южный парк» была добавлена показательная «туалетность» — во время эпизодов с протестами против «Терренса и Филлипа» на заднем плане раздаются громкие звуки, издаваемые сидящими в туалете, а после этого протестующие начинают вести похабные разговоры о своих желудочных проблемах.
• Сюжет серии отдалённо напоминает серию из мультсериала Симпсоны Itchy & Scratchy & Marge, в котором Мардж Симпсон возглавляет движение из спрингфилдских родителей против мультфильма Шоу Щекотки и Царапки.

Примечательные факты

• Статуя Свободы моргает.
• Первый, кто кончает жизнь самоубийством возле здания телецентра, — некий мистер Маккормик. Он носит ту же фамилию, что и Кенни, и, как и Кенни, умирает. Даже внешне мистер Маккормик напоминает появляющегося в сериале позже отца Кенни — Стюарта. Однако, Трей Паркер и Мэтт Стоун не давали комментариев на тему того, является или нет «мистер Маккормик» отцом Кенни, и этот же мистер Маккормик (живой) появляется в эпизоде «Кошмарный Марвин», где впервые появляется Стюарт Маккормик.
• У Стэна на столе стоит фото Шелли.
• Фраза Стэна «Я не могу убить тебя, дедушка, я даже оленя пристрелить не могу» — намёк на события эпизода «Вулкан».
• В английском языке присутствует идиома «не касаться даже десятифутовой палкой» (англ. don't touch it with ten-foot pole), то есть быть в стороне и не желать говорить о каком-либо вопросе. Гаррисон, Шеф и Иисус, которых Стэн спрашивает об убийстве дедушки, по очереди называют всё большую длину палки, подчёркивая крайнее нежелание говорить на эту тему.
• Лиэн Картман обращается к матери Кайла по имени Кэрол. В более поздних сериях выясняется что её зовут Шейла.

Ссылки

• [www.southparkstudios.com/guide/106 «Death» на South Park Studios]
• [spscriptorium.com/Season1/E106script.htm Сценарий серии «Death»]
• «Смерть» (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Смерть (Южный парк)

В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.


3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.