Смешанная техника

Смешанная техника — методика как таковая и термин в различных тезаурусах, обычно подразумевающие использование нескольких технологий или способов при создании артефактов; изначально и прежде всего — в изобразительном искусстве, — графических, скульптурных и живописных произведений, в реставрационных работах — при воссоздании, восстановлении тех или иных объектов; в настоящее время также именуется — применение разнородных приёмов в кинематографической, мультимедийной практике (сам этот, последний, термин уже содержит — рассматриваемый: лат. multi — много и лат. media — посредство, способ, техника).

В определённой степени, многие традиционные виды изобразительного искусства уже включают ряд примеров использования инструментария и материалов разной технологической принадлежности. Так, например, любая акварельная штудия или работа гуашью предполагает создание на бумаге карандашного рисунка, композиции, непосредственно перед началом работы акварельными или другими водорастворимыми красками, что важно — на том же листе.

Также и живопись, в особенности — фигуративная, имеющая в виду предметность в качестве основной характерной своей черты, включает предварительный рисунок, как известно, изначально принадлежащий к графике, будь то даже рисунок кистью (та же китайская академическая живопись в европейском понимании относится к графике — тушь на рисовой бумаге).

В скульптуре наиболее ярко представлены случаи, подпадающие под это определение, когда традиционные пластические техники совмещаются с приёмами и техниками, характерными для разных видов прикладного искусства.

Графика

В изобразительном искусстве наибольшее распространение получили, и больше всего находят применение до сих пор, методы сочетания разных традиционных техник в графике. Основная причина тому указана выше — это доступность материалов и инструментов., — технологическая простота.

Строго говоря, уже иллюминиролавнные (раскрашенные) оттиски печатной графики можно отнести к смешанной технике, так как создание этих произведений, в самом общем смысле, демонстрирует использование полиграфических технологий и, чаще всего — простую раскраску акварелью.

Та же монотипия, сочетающая в себе приёмы полиграфии — печать с плоскости стекла или иного гладкого материала — эквивалента печатной формы; типографские краски; в случае использования масляных красок — живописи, и графики: в числе прочего — использование бумаги уже автоматически позволяет классифицировать её именно так.

Интересный пример использования полиграфии, видоизменённой, преобразованной техники эстампажа, являют собой «фроттажи» Макса Эрнста, внедрённые им приёмы, разного рода опыты притирки различных по фактуре и рельефности поверхностей на рабочую плоскость. Такая, в общем-то и ранее применявшаяся техника (скажем, для получения достаточно точных оттисков монет или медалей) стимулировала ассоциативную фантазию художника, способствовала «выявлению скрытых образов»

Смешанная техника в графике знает случаи разных вариантов сочетания или всех одновременно — пастели (сухой и твёрдой, масляной), акварели, гуаши, темперы, акриловых красок, приёмов коллажа (бумаги, тканей, фольги и других материалов).

С последней четверти XX века получило широкое распространение использование самых разных методов, и в различных контекстах, большого спектра технологий системотехник. От использования прикладных компьютерных программ до эксплуатации разнообразного мультимедийного оборудования. Используется для создания эскизов, обработки изображений и т. д.

Скульптура

Одним из самых характерных и древних примеров смешанной техники в пластике можно считать акролит. Эта технология в наиболее распространённом случае использовалась для «одевания» скульптурной фигуры, когда обнажённые телеса мраморной статуи декорировались соответствующими изображаемым одеяниям деревянными панелями, — тонированными, позолоченными. Такие приёмы часто использовалась при создании монументальных фигур, статуй колоссов, что одной из причин имело, помимо определённых декоративных преимуществ, сокращение расходов на их изготовление. Ввиду недолговечности деревянных и металлических компонентов произведения эти в большинстве своём сохранились лишь фрагментарно.

Живопись

Достаточно часто живописцем используются такие приёмы, когда помимо основного материала, темперы, масляной или акриловой краски, во время работы над произведением, для достижения требуемых эффектов, выразительности, он употребляет в качестве дополнительных — иные пигментные материалы (сам создаёт их на разной основе); также в поверхность произведения включаются различные, органично вписывающиеся или создающие требуемый диссонанс, нехарактерные в привычном понимании материалы: деревянные объекты (обиходные или разработанные и созданные самим художником), фрагменты материи, кожи, детали различных приборов и механизмов.

Кинематограф и фотография

Использование декораций и бутафории, — основных антуражных, но и содержательных в немалой стемени, компонентов сценического искусства, в сочетании с натурными съёмками без применения таковых, уже можно рассматривать для кино как своего рода «смешанную технику»; здесь, в числе обычных для кинематографа «красок», применяются дополнительные — свойственные в том числе живописным и графическим направлениям изобразительности.

В методике создания кинематографического произведения использование комбинированных съёмок уже можно расценивать как использование смешанной техники в контексте основной практики. Смешанной техникой именуется и имеет в виду применение всех возможностей системотехники, компьютера в самом широком смысле этого понятия на разных этапах: моделирования ситуации эпизода или всего произведения, координации натурных съёмок, монтажа готовых снятых и генерированных материалов.

Под смешанной техникой в фотографии, как профессиональной, так и любительской, понимается использование тех или иных традиционных приёмов и обработка изображения с помощью того же компьютера.

Новые технологии — новые направления в искусстве. Возможности и перспективы

Настоящие приёмы наибольшее распространение получили по мере расширения как технических возможностей, в искусстве: способов обработки материалов, новых клеящих масс, новых материалов как таковых; так и с изменением представлений в понимании изобразительности, свободы выбора и допустимости сочетания тех или иных — как тематических, так и непосредственно материальных компонентов произведения.

В изобразительном искусстве возможности смешанной техники, как концептуального приёма, существенно расширяет арсенал декоративных, выразительных, но и содержательных особенностей, импровизации и достижения эффектов, недоступных при иных методических и формальных обстоятельствах.

Всё вышесказанное указывает на то, что по мере развития всех составляющих искусства: от содержательности самого произведения до его экспозиции, сочетание и взаимопроникновение как техник, так и приёмов, выражается процессом, расширяющим возможности и приближающим полноценное воплощение синтеза искусств, синкретических форм воздействия.

Литература

• Популярная художественная энциклопедия: Архитектура. Живопись. Скульптура. Графика. Декоративное искусство. В 2-х книгах. — М.: Советская энциклопедия, 1986
• Шедевры живописи XX века из собрания Тиссен-Борнемиса. Каталог выставки в Русском музее (16 июня — 1 августа 1988 года) и Третьяковской галерее (17 августа — 9 октября 1988 года). — Fondazione Thyssen-Bornemisza. Lugano and Electa, s. p. a. Milano. 1988
• Alan Bowness. Modern Evropean Art. Thames and Hudson. London. 1986
• Encyklopedie svetoveho malirstva. Academia. Praha. 1975
• Виннер А. В. Материалы масляной живописи. — М.: Сварог и К. 2000
• Фаворский В. А. Литературно-теоретическое наследие / Составители Е. Б. Мурина, Д. Д. Чебанов; Вступительная статья: Г. К. Вагнер. Владимир Андреевич Фаворский — теоретик искусства. — М.: Советский художник, 1988

Отрывок, характеризующий Смешанная техника

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.