Смешная девчонка
| Смешная девчонка | |
| Funny Girl | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер | |
| Автор сценария | |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания |
Columbia Pictures |
| Длительность |
155 мин. |
| Бюджет |
14,1 млн $ |
| Страна | |
| Язык | |
| Год | |
| IMDb | |
«Смешная девчонка» (англ. Funny Girl; США, 1968) — музыкальная комедия Уильяма Уайлера, основанная на одноимённом мюзикле о жизни знаменитой американской комедийной актрисы Фанни Брайс, её карьере на Бродвее и в кино, а также романе с предпринимателем и игроком Ники Арнштайном. В 1969 году фильм получил семь номинаций на премию «Оскар», но победа досталась только Барбре Стрейзанд в категории «Лучшая женская роль».
Сюжет
Действие фильма происходит в Нью-Йорке. Фанни Брайс, простушка из пригорода, с детства мечтала стать знаменитой и решила начать карьеру с выступлений в водевилях. Во время выступления на роликах Фанни устроила на сцене каламбур, и хозяин театра в бешенстве хотел уволить её, но публика была в восторге от забавной девушки и от её чудесного голоса, и Фанни получила эту работу.
После выступления за кулисами она познакомилась с известным игроком Никки Арнштайном, который очаровал Фанни и, пообещав вскоре увидеться, исчез на долгое время. Но у влюблённой Фанни не было много времени для грусти, так как её карьера начала бурно развиваться и вскоре её заметил знаменитый нью-йоркский конферансье Флоренз Зигфелд, который предложил ей работу в своём шоу «Девушки Зигфелда». На первом же выступлении Фанни предстояло исполнить финальную песню, в которой восхвалялась красота исполнительницы. Но закомплексованная девушка, считающая себя дурнушкой, долго не соглашалась её исполнять, вступив в спор с самим Зигфелдом. Перед ней тогда встал выбор: либо она поёт, либо будет уволена. Фанни всё же согласилась, но из этого исполнения устроила комедийное шоу: она появилась перед публикой в свадебном платье с подушкой у живота, изображая беременную женщину. Конечно же, публике это очень понравилось, но только не Зигфелду, который просто не мог терпеть, чтобы кто-то нарушил его распоряжение. Но восторженная овация публики и несколько выходов на бис опять помогли Фанни сохранить работу. В этот же день в жизни Фанни вновь появился Никки Арнштайн. Он опять очаровал влюблённую в него девушку и, как и прежде, исчез.
Спустя год во время турне шоу «Девушки Зигфелда» на железнодорожном вокзале Фанни встретила Никки. В этот раз она не могла удержаться и, бросив шоу, устремилась вслед за Ником в Европу, и тогда Ник сделал ей предложение; вскоре они поженились. Фанни забеременела и на некоторое время оставила карьеру. Ник продолжал играть и однажды впутался в коррупционную аферу, из-за которой был арестован. Фанни пыталась вытащить мужа из тюрьмы, но Ник был осуждён на три года. Перед тем как сесть в тюрьму, он попросил у Фанни развод, чтобы она могла продолжать жить нормальной жизнью. Фанни не хотела с этим соглашаться, потому что очень любила Ника. Спустя восемнадцать месяцев Ник вернулся, но Фанни теперь понимала, что они стали очень далёкими и нет смысла что-то продолжать. После развода Фанни посвятила себя дочери и своей публике, для которой в свои песни она вкладывала душу.
В ролях
- Барбра Стрейзанд — Фанни Брайс (озвучивала Капитолина Кузьмина)
- Омар Шариф — Ники Арнштайн (озвучивал Владимир Сошальский)
- Кэй Медфорд — Роуз Брайс (озвучивала Нина Никитина)
- Энн Фрэнсис — Джорджия Джеймс (озвучивала Серафима Холина)
- Уолтер Пиджон — Флоренз Зигфелд (озвучивал Алексей Полевой)
- Ли Аллен — Эдди Райан (озвучивал Юрий Саранцев)
- Мэй Квестел — миссис Стракош (озвучивала Вера Енютина)
- Джеральд Мор — Том Бранка (озвучивал Владимир Балашов)
- Фрэнк Фэйлин — Кини (озвучивал Константин Тыртов)
- Митти Лоуренс — Эмма (озвучивала Антонина Кончакова)
- Гертруде Флинн — миссис О’Мэйли
- Пенни Сантон — миссис Микер
- Джон Хэрмон — менеджер компании (озвучивал Владимир Трошин)
- Девушка из варьете Флоренса Зигфельда
- Тордис Брандт
- Беттина Бренна
- Вирджиния Энн Форд
- Алена Джонстон
- Карен Ли
- Мэри Джейн Манглер
- Инга Нилсен
- Шарон Вон
Песни из фильма
- «Overture»
- «I’m the Greatest Star» — Фанни
- «If a Girl Isn’t Pretty» — Фанни, миссис Стракош и Роуз
- «Rollerskate Rag» — Фанни и девушки на роликах
- «I’d Rather Be Blue Over You» — Фанни
- «Secondhand Rose» — Фанни
- «His Love Makes Me Beautiful» — Фанни и компания
- «People» — Фанни
- «People (Reprise)» — Фанни
- «You Are Woman, I Am Man» — Ник и Фанни
- «Don’t Rain on My Parade» — Фанни
- «Sadie, Sadie» — Фанни и Ник
- «The Swan» — Фанни
- «Funny Girl» — Фанни
- «My Man» — Фанни
- «Finale»
Награды и номинации
- 1969 — премия «Оскар» за лучшую женскую роль (Барбра Стрейзанд), а также ещё 6 номинаций: лучший фильм (Рэймонд Старк), лучшая женская роль второго плана (Кэй Медфорд), лучшая операторская работа (Гарри Стредлинг), лучший монтаж (Роберт Суинк, Мори Уайнтроуб, Уильям Сэндс), лучшая музыка (Уолтер Шарф), лучшая оригинальная песня (Funny Girl, музыка — Жюль Стайн, слова — Боб Меррилл).
- 1969 — премия «Золотой глобус» за лучшую женскую роль в комедии или мюзикле (Барбра Стрейзанд), а также 3 номинации: лучший фильм — комедия или мюзикл, лучший режиссёр (Уильям Уайлер), лучшая оригинальная песня (Funny Girl, музыка — Жюль Стайн, слова — Боб Меррилл).
- 1969 — премия «Давид ди Донателло» в категории «лучшая зарубежная актриса» (Барбра Стрейзанд).
- 1969 — премия Гильдии сценаристов США за лучший американский мюзикл (Изобель Леннарт).
- 1969 — номинация на премию Гильдии кинорежиссеров США (Уильям Уайлер).
- 1970 — 3 номинации на премию BAFTA: лучшая актриса (Барбра Стрейзанд), лучшая операторская работа (Гарри Стредлинг), лучшие костюмы (Ирен Шарафф).
Напишите отзыв о статье "Смешная девчонка"
Ссылки
- «Смешная девчонка» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.allmovie.com/movie/v18959 Смешная девчонка] (англ.) на сайте allmovie
| ||||||
Отрывок, характеризующий Смешная девчонка
После казни Пьера отделили от других подсудимых и оставили одного в небольшой, разоренной и загаженной церкви.
Перед вечером караульный унтер офицер с двумя солдатами вошел в церковь и объявил Пьеру, что он прощен и поступает теперь в бараки военнопленных. Не понимая того, что ему говорили, Пьер встал и пошел с солдатами. Его привели к построенным вверху поля из обгорелых досок, бревен и тесу балаганам и ввели в один из них. В темноте человек двадцать различных людей окружили Пьера. Пьер смотрел на них, не понимая, кто такие эти люди, зачем они и чего хотят от него. Он слышал слова, которые ему говорили, но не делал из них никакого вывода и приложения: не понимал их значения. Он сам отвечал на то, что у него спрашивали, но не соображал того, кто слушает его и как поймут его ответы. Он смотрел на лица и фигуры, и все они казались ему одинаково бессмысленны.
С той минуты, как Пьер увидал это страшное убийство, совершенное людьми, не хотевшими этого делать, в душе его как будто вдруг выдернута была та пружина, на которой все держалось и представлялось живым, и все завалилось в кучу бессмысленного сора. В нем, хотя он и не отдавал себе отчета, уничтожилась вера и в благоустройство мира, и в человеческую, и в свою душу, и в бога. Это состояние было испытываемо Пьером прежде, но никогда с такою силой, как теперь. Прежде, когда на Пьера находили такого рода сомнения, – сомнения эти имели источником собственную вину. И в самой глубине души Пьер тогда чувствовал, что от того отчаяния и тех сомнений было спасение в самом себе. Но теперь он чувствовал, что не его вина была причиной того, что мир завалился в его глазах и остались одни бессмысленные развалины. Он чувствовал, что возвратиться к вере в жизнь – не в его власти.
Вокруг него в темноте стояли люди: верно, что то их очень занимало в нем. Ему рассказывали что то, расспрашивали о чем то, потом повели куда то, и он, наконец, очутился в углу балагана рядом с какими то людьми, переговаривавшимися с разных сторон, смеявшимися.
– И вот, братцы мои… тот самый принц, который (с особенным ударением на слове который)… – говорил чей то голос в противуположном углу балагана.
Молча и неподвижно сидя у стены на соломе, Пьер то открывал, то закрывал глаза. Но только что он закрывал глаза, он видел пред собой то же страшное, в особенности страшное своей простотой, лицо фабричного и еще более страшные своим беспокойством лица невольных убийц. И он опять открывал глаза и бессмысленно смотрел в темноте вокруг себя.
Рядом с ним сидел, согнувшись, какой то маленький человек, присутствие которого Пьер заметил сначала по крепкому запаху пота, который отделялся от него при всяком его движении. Человек этот что то делал в темноте с своими ногами, и, несмотря на то, что Пьер не видал его лица, он чувствовал, что человек этот беспрестанно взглядывал на него. Присмотревшись в темноте, Пьер понял, что человек этот разувался. И то, каким образом он это делал, заинтересовало Пьера.
Размотав бечевки, которыми была завязана одна нога, он аккуратно свернул бечевки и тотчас принялся за другую ногу, взглядывая на Пьера. Пока одна рука вешала бечевку, другая уже принималась разматывать другую ногу. Таким образом аккуратно, круглыми, спорыми, без замедления следовавшими одно за другим движеньями, разувшись, человек развесил свою обувь на колышки, вбитые у него над головами, достал ножик, обрезал что то, сложил ножик, положил под изголовье и, получше усевшись, обнял свои поднятые колени обеими руками и прямо уставился на Пьера. Пьеру чувствовалось что то приятное, успокоительное и круглое в этих спорых движениях, в этом благоустроенном в углу его хозяйстве, в запахе даже этого человека, и он, не спуская глаз, смотрел на него.
– А много вы нужды увидали, барин? А? – сказал вдруг маленький человек. И такое выражение ласки и простоты было в певучем голосе человека, что Пьер хотел отвечать, но у него задрожала челюсть, и он почувствовал слезы. Маленький человек в ту же секунду, не давая Пьеру времени выказать свое смущение, заговорил тем же приятным голосом.
– Э, соколик, не тужи, – сказал он с той нежно певучей лаской, с которой говорят старые русские бабы. – Не тужи, дружок: час терпеть, а век жить! Вот так то, милый мой. А живем тут, слава богу, обиды нет. Тоже люди и худые и добрые есть, – сказал он и, еще говоря, гибким движением перегнулся на колени, встал и, прокашливаясь, пошел куда то.
– Ишь, шельма, пришла! – услыхал Пьер в конце балагана тот же ласковый голос. – Пришла шельма, помнит! Ну, ну, буде. – И солдат, отталкивая от себя собачонку, прыгавшую к нему, вернулся к своему месту и сел. В руках у него было что то завернуто в тряпке.
– Вот, покушайте, барин, – сказал он, опять возвращаясь к прежнему почтительному тону и развертывая и подавая Пьеру несколько печеных картошек. – В обеде похлебка была. А картошки важнеющие!
Пьер не ел целый день, и запах картофеля показался ему необыкновенно приятным. Он поблагодарил солдата и стал есть.
– Что ж, так то? – улыбаясь, сказал солдат и взял одну из картошек. – А ты вот как. – Он достал опять складной ножик, разрезал на своей ладони картошку на равные две половины, посыпал соли из тряпки и поднес Пьеру.
– Картошки важнеющие, – повторил он. – Ты покушай вот так то.
Пьеру казалось, что он никогда не ел кушанья вкуснее этого.
– Нет, мне все ничего, – сказал Пьер, – но за что они расстреляли этих несчастных!.. Последний лет двадцати.
– Тц, тц… – сказал маленький человек. – Греха то, греха то… – быстро прибавил он, и, как будто слова его всегда были готовы во рту его и нечаянно вылетали из него, он продолжал: – Что ж это, барин, вы так в Москве то остались?
– Я не думал, что они так скоро придут. Я нечаянно остался, – сказал Пьер.
– Да как же они взяли тебя, соколик, из дома твоего?
– Нет, я пошел на пожар, и тут они схватили меня, судили за поджигателя.
– Где суд, там и неправда, – вставил маленький человек.
– А ты давно здесь? – спросил Пьер, дожевывая последнюю картошку.
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.
– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
