Смирнова, Мария Николаевна (кинодраматург)

Мария Смирнова
Дата рождения:	19 марта (1 апреля) 1905(1905-04-01)
Место рождения:	с. Самайкино, Симбирская губерния, Российская империя
Дата смерти:	4 мая 1993(1993-05-04) (88 лет)
Гражданство:	СССР СССР
Профессия:	сценарист
Направление:	социалистический реализм
Награды:

Мария Николаевна Смирно́ва (1905—1993), советский кинодраматург. Лауреат Сталинской премии первой степени (1948). Член КПСС с 1954 года.

Биография

М. Н. Смирнова родилась 19 марта (1 апреля) 1905 года в селе Самайкино (ныне Новоспасский район Ульяновской области). В 1922—1923 годах училась в Самарском педагогическом институте. Учительствовала в Оренбургской губернии. В 1927 году окончила ГТК (мастерская Л. В. Кулешова). Основная тема творчества автора — становление характера человека, гражданский долг, высокий трудовой подвиг, воспитание новой морали. Герои её произведений — люди обыкновенные, внешне не примечательные, но обладающие большой духовной красотой. Речь персонажей индивидуализирована, насыщена глубоким подтекстом. Композиционно сценарии строятся вокруг судьбы главных героев, развитие центрального характера объединяет эпизоды, часто разделённые временем и местом действия, в единое целое. Автор пьесы «Подвиг» (1947).

М. Н. Смирнова умерла 4 мая 1993 года.

Награды и премии

• Сталинская премия первой степени (1948) — за сценарий фильма «Сельская учительница» (1947)
• орден Трудового Красного Знамени

Фильмография

• 1929 — Её путь (с Д. А. Познанским)
• 1930 — Айна
• 1940 — Бабы
• 1947 — Сельская учительница
• 1948 — Повесть о настоящем человеке
• 1951 — Сельский врач
• 1956 — Полюшко-поле
• 1957 — Повесть о первой любви
• 1958 — Хождение за три моря (с Х. А. Аббасом)
• 1962 — Под одной крышей
• 1966 — Без свидетелей (к/м)
• 1969 — Тоска (к/м)
• 1989 — Украденное свидание

Литература

• Советский энциклопедический словарь, М.,1981

Отрывок, характеризующий Смирнова, Мария Николаевна (кинодраматург)

Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.