Смирнов, Дмитрий Иванович (1901—1975)

Дмитрий Иванович Смирнов
Дата рождения	13 (26) июня 1901(1901-06-26)
Место рождения	деревня Климово, Георгиевская волость, Солигаличский уезд, Костромская губерния, Российская империя
Дата смерти	17 марта 1975(1975-03-17) (73 года)
Место смерти	Москва
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1920—1960
Звание
Командовал	122-я стрелковая бригада 73-я стрелковая дивизия 121-й стрелковый корпус
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии	Других государств:

Дмитрий Иванович Смирнов (13 (26) июня 1901 года, деревня Климово, ныне Островский район, Костромская область — 17 марта 1975 года, Москва) — советский военный деятель, генерал-лейтенант (1945 год). Герой Советского Союза.

Начальная биография

Дмитрий Иванович Смирнов родился 13 (26) июня 1901 года в деревне Климово ныне Островского района Костромской области.

Получил начальное образование, после чего работал в родной деревне.

Военная служба

Довоенное время

В феврале 1920 года был призван в ряды РККА и служил красноармейцем запасного пехотного полка в Москве, с апреля — курсантом отдельного запасного пулемётного батальона Московского военного округа, с сентября — красноармейцем и курсантом отдельной учебной запасной батареи 5-го запасного полка 14-й стрелковой дивизии во Владикавказе. С декабря 1920 года был курсантом, а затем — командиром отделения 12-х Владикавказских командных курсов Северо-Кавказского военного округа, которые окончил в 1922 году. Принимал участие в боях с вооружёнными формированиями при разоружении Чечни, Осетии и Ингушетии.

С ноября 1922 года служил в 38-м стрелковом полку (13-я Дагестанская стрелковая дивизия; Буйнакск) на должностях командира взвода и начальника пулемётной команды. С октября 1923 года временно исполнял должность начальника пулемётной команды 11-х Новочеркасских командных курсов Северо-Кавказского военного округа. В апреле 1924 года Смирнов был переведён в 25-й стрелковый полк (9-я Донская стрелковая дивизия), где исполнял должность командира взвода, помощника командира роты, командира и политрука роты.

В 1925 году окончил Владикавказскую пехотную школу, а с декабря 1928 года проходил обучение на курсах усовершенствования комсостава «Выстрел», которые закончил в сентябре 1929 года и работал на курсах на должности инструктора стрелкового дела. В ноябре 1930 года Смирнов был назначен на должность командира учебной роты учебного батальона 3-го стрелкового полка Московской Пролетарской стрелковой дивизии, а в мае 1932 года — на должность командира учебного батальона 1-го стрелкового полка этой же дивизии.

В апреле 1933 года был направлен на учёбу в Военную академию имени М. В. Фрунзе, по окончании которой в октябре 1936 года был назначен на должность помощника начальника 1-го отделения 1-го отдела, а вскоре исполнял должность заместителя начальника штаба Забайкальского военного округа.

В декабре 1937 года был назначен на должность помощника начальника отделения, затем — на должность старшего помощника начальника 3-го и 2-го отделений 1-го отдела Генерального штаба РККА, а в феврале 1940 года — на должность старшего помощника начальника Оперативного управления (дальневосточное отделение). С июня того же года по сентябрь 1941 года находился в командировке в Монгольской Народной Республике и в Харбине.

Великая Отечественная война

В декабре 1941 года Дмитрий Иванович Смирнов был назначен на должность командира 122-й отдельной стрелковой бригады, формировавшейся в Приволжском военном округе и включённой в апреле 1942 года в состав Брянского фронта.

В июне 1942 года Смирнов был назначен на должность командира 73-й стрелковой дивизии (24-я армия), которая в июле с ходу вступила в сражение с 3-м и 40-м танковыми корпусами противника и стала отступать на юг, переправившись на левый берег Дона восточнее Новочеркасска. В конце июля 24-я армия сосредоточилась в районе Сальска, в ноябре 1942 года дивизия была передана в состав 48-й армии и вела бои восточнее Орла, а в феврале 1943 года начала наступление по направлению на Малоархангельск. Летом 1943 года дивизия под командованием Д. И. Смирнова принимала участие в Курской битве, освобождении юго-западной части Брянской области и Левобережной Украины.

В декабре 1943 года Дмитрий Иванович Смирнов был назначен на должность командира 121-го стрелкового корпуса 50-й армии. В июне 1944 года Смирнов умело командовал корпусом при прорыве 24 июня 1944 года обороны противника северо-восточнее города Чаусы (Могилёвская область, Белоруссия), форсировании реки Проня и захвате плацдарма на правом берегу реки.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 июля 1944 года за умелое руководство воинскими соединениями и проявленные при этом личное мужество и героизм генерал-майору Дмитрию Ивановичу Смирнову присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 3861).

Корпус под командованием Д. И. Смирнова принимал участие в Белорусской и Восточно-Прусской операциях, освобождении городов Могилёв, Осовец, Данциг, Гарц, Лихен и других. За умелое руководство, инициативу, личную отвагу и мужество Дмитрий Иванович Смирнов был награждён орденом Богдана Хмельницкого 1 степени.

За время войны Смирнов был 15 раз упомянут в благодарственных в приказах Верховного Главнокомандующего.

Послевоенная карьера

С расформированием 121-го стрелкового корпуса в июле 1945 года Дмитрий Иванович Смирнов находился в распоряжении Военного совета Группы советских войск в Германии, а затем был назначен на должность заместителя военного коменданта, а в октябре — на должность военного коменданта советского сектора Берлина.

В июне 1946 года был назначен на должность старшего инспектора Инспекции по оперативной подготовке в штабе Главной инспекции Сухопутных войск, в марте 1947 года — на должность старшего инспектора Инспекции подготовки и службы штабов Сухопутных войск, в апреле 1948 года — на должность старшего инспектора Инспекции стрелковых войск.

В октябре 1948 года генерал-лейтенант Дмитрий Иванович Смирнов был откомандирован в распоряжение Военной академии имени М. В. Фрунзе, где исполнял должность начальника курсов подготовки и усовершенствования офицеров по организационно-мобилизационной работе, исполнял обязанности начальника кафедры общей тактики, начальника курсов усовершенствования командиров стрелковых дивизий.

В январе 1952 года был назначен на должность начальника штаба — первого заместителя командующего войсками Беломорского военного округа, в октябре 1953 года — на должность главного военного советника в Румынской армии — военного атташе при Посольстве СССР в Румынии, в ноябре 1955 года — на должность военного советника министра вооруженных сил Румынской Народной Республики, а в октябре 1957 года — на должность начальника основного факультета Военной академии имени М. В. Фрунзе.

В мае 1960 года генерал-лейтенант Дмитрий Иванович Смирнов вышел в отставку. Умер 17 марта 1975 года в Москве. Похоронен на Введенском кладбище (участок 29).

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» (21.07.1944);
• два ордена Ленина (21.07.1944; 30.04.1945);
• четыре ордена Красного Знамени (15.04.1943; 3.11.1944; 29.05.1945; 15.11.1950);
• орден Богдана Хмельницкого 1 степени (10.04.1945);
• орден Суворова 2 степени (16.09.1943);
• орден Кутузова 2 степени (27.08.1943);
• два ордена Красной Звезды (31.12.1939);
• медали;
• иностранный орден.

Литература

• Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комкоры. Военный биографический словарь / Под общей редакцией М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2006. — Т. 1. — С. 523—524. — ISBN 5-901679-08-3.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=689 Смирнов, Дмитрий Иванович (1901—1975)]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Смирнов, Дмитрий Иванович (1901—1975)

И он с теми свободными и фамильярными, грациозными движениями, которые его отличали, взял за руку фрейлину, поцеловал ее и, поцеловав, помахал фрейлинскою рукой, развалившись на креслах и глядя в сторону.
– Attendez [Подождите], – сказала Анна Павловна, соображая. – Я нынче же поговорю Lise (la femme du jeune Болконский). [с Лизой (женой молодого Болконского).] И, может быть, это уладится. Ce sera dans votre famille, que je ferai mon apprentissage de vieille fille. [Я в вашем семействе начну обучаться ремеслу старой девки.]


Гостиная Анны Павловны начала понемногу наполняться. Приехала высшая знать Петербурга, люди самые разнородные по возрастам и характерам, но одинаковые по обществу, в каком все жили; приехала дочь князя Василия, красавица Элен, заехавшая за отцом, чтобы с ним вместе ехать на праздник посланника. Она была в шифре и бальном платье. Приехала и известная, как la femme la plus seduisante de Petersbourg [самая обворожительная женщина в Петербурге,], молодая, маленькая княгиня Болконская, прошлую зиму вышедшая замуж и теперь не выезжавшая в большой свет по причине своей беременности, но ездившая еще на небольшие вечера. Приехал князь Ипполит, сын князя Василия, с Мортемаром, которого он представил; приехал и аббат Морио и многие другие.
– Вы не видали еще? или: – вы не знакомы с ma tante [с моей тетушкой]? – говорила Анна Павловна приезжавшим гостям и весьма серьезно подводила их к маленькой старушке в высоких бантах, выплывшей из другой комнаты, как скоро стали приезжать гости, называла их по имени, медленно переводя глаза с гостя на ma tante [тетушку], и потом отходила.
Все гости совершали обряд приветствования никому неизвестной, никому неинтересной и ненужной тетушки. Анна Павловна с грустным, торжественным участием следила за их приветствиями, молчаливо одобряя их. Ma tante каждому говорила в одних и тех же выражениях о его здоровье, о своем здоровье и о здоровье ее величества, которое нынче было, слава Богу, лучше. Все подходившие, из приличия не выказывая поспешности, с чувством облегчения исполненной тяжелой обязанности отходили от старушки, чтобы уж весь вечер ни разу не подойти к ней.
Молодая княгиня Болконская приехала с работой в шитом золотом бархатном мешке. Ее хорошенькая, с чуть черневшимися усиками верхняя губка была коротка по зубам, но тем милее она открывалась и тем еще милее вытягивалась иногда и опускалась на нижнюю. Как это всегда бывает у вполне привлекательных женщин, недостаток ее – короткость губы и полуоткрытый рот – казались ее особенною, собственно ее красотой. Всем было весело смотреть на эту, полную здоровья и живости, хорошенькую будущую мать, так легко переносившую свое положение. Старикам и скучающим, мрачным молодым людям, смотревшим на нее, казалось, что они сами делаются похожи на нее, побыв и поговорив несколько времени с ней. Кто говорил с ней и видел при каждом слове ее светлую улыбочку и блестящие белые зубы, которые виднелись беспрестанно, тот думал, что он особенно нынче любезен. И это думал каждый.
Маленькая княгиня, переваливаясь, маленькими быстрыми шажками обошла стол с рабочею сумочкою на руке и, весело оправляя платье, села на диван, около серебряного самовара, как будто всё, что она ни делала, было part de plaisir [развлечением] для нее и для всех ее окружавших.
– J'ai apporte mon ouvrage [Я захватила работу], – сказала она, развертывая свой ридикюль и обращаясь ко всем вместе.
– Смотрите, Annette, ne me jouez pas un mauvais tour, – обратилась она к хозяйке. – Vous m'avez ecrit, que c'etait une toute petite soiree; voyez, comme je suis attifee. [Не сыграйте со мной дурной шутки; вы мне писали, что у вас совсем маленький вечер. Видите, как я одета дурно.]
И она развела руками, чтобы показать свое, в кружевах, серенькое изящное платье, немного ниже грудей опоясанное широкою лентой.
– Soyez tranquille, Lise, vous serez toujours la plus jolie [Будьте спокойны, вы всё будете лучше всех], – отвечала Анна Павловна.
– Vous savez, mon mari m'abandonne, – продолжала она тем же тоном, обращаясь к генералу, – il va se faire tuer. Dites moi, pourquoi cette vilaine guerre, [Вы знаете, мой муж покидает меня. Идет на смерть. Скажите, зачем эта гадкая война,] – сказала она князю Василию и, не дожидаясь ответа, обратилась к дочери князя Василия, к красивой Элен.
– Quelle delicieuse personne, que cette petite princesse! [Что за прелестная особа эта маленькая княгиня!] – сказал князь Василий тихо Анне Павловне.
Вскоре после маленькой княгини вошел массивный, толстый молодой человек с стриженою головой, в очках, светлых панталонах по тогдашней моде, с высоким жабо и в коричневом фраке. Этот толстый молодой человек был незаконный сын знаменитого Екатерининского вельможи, графа Безухого, умиравшего теперь в Москве. Он нигде не служил еще, только что приехал из за границы, где он воспитывался, и был в первый раз в обществе. Анна Павловна приветствовала его поклоном, относящимся к людям самой низшей иерархии в ее салоне. Но, несмотря на это низшее по своему сорту приветствие, при виде вошедшего Пьера в лице Анны Павловны изобразилось беспокойство и страх, подобный тому, который выражается при виде чего нибудь слишком огромного и несвойственного месту. Хотя, действительно, Пьер был несколько больше других мужчин в комнате, но этот страх мог относиться только к тому умному и вместе робкому, наблюдательному и естественному взгляду, отличавшему его от всех в этой гостиной.
– C'est bien aimable a vous, monsieur Pierre , d'etre venu voir une pauvre malade, [Очень любезно с вашей стороны, Пьер, что вы пришли навестить бедную больную,] – сказала ему Анна Павловна, испуганно переглядываясь с тетушкой, к которой она подводила его. Пьер пробурлил что то непонятное и продолжал отыскивать что то глазами. Он радостно, весело улыбнулся, кланяясь маленькой княгине, как близкой знакомой, и подошел к тетушке. Страх Анны Павловны был не напрасен, потому что Пьер, не дослушав речи тетушки о здоровье ее величества, отошел от нее. Анна Павловна испуганно остановила его словами:
– Вы не знаете аббата Морио? он очень интересный человек… – сказала она.
– Да, я слышал про его план вечного мира, и это очень интересно, но едва ли возможно…
– Вы думаете?… – сказала Анна Павловна, чтобы сказать что нибудь и вновь обратиться к своим занятиям хозяйки дома, но Пьер сделал обратную неучтивость. Прежде он, не дослушав слов собеседницы, ушел; теперь он остановил своим разговором собеседницу, которой нужно было от него уйти. Он, нагнув голову и расставив большие ноги, стал доказывать Анне Павловне, почему он полагал, что план аббата был химера.
– Мы после поговорим, – сказала Анна Павловна, улыбаясь.
И, отделавшись от молодого человека, не умеющего жить, она возвратилась к своим занятиям хозяйки дома и продолжала прислушиваться и приглядываться, готовая подать помощь на тот пункт, где ослабевал разговор. Как хозяин прядильной мастерской, посадив работников по местам, прохаживается по заведению, замечая неподвижность или непривычный, скрипящий, слишком громкий звук веретена, торопливо идет, сдерживает или пускает его в надлежащий ход, так и Анна Павловна, прохаживаясь по своей гостиной, подходила к замолкнувшему или слишком много говорившему кружку и одним словом или перемещением опять заводила равномерную, приличную разговорную машину. Но среди этих забот всё виден был в ней особенный страх за Пьера. Она заботливо поглядывала на него в то время, как он подошел послушать то, что говорилось около Мортемара, и отошел к другому кружку, где говорил аббат. Для Пьера, воспитанного за границей, этот вечер Анны Павловны был первый, который он видел в России. Он знал, что тут собрана вся интеллигенция Петербурга, и у него, как у ребенка в игрушечной лавке, разбегались глаза. Он всё боялся пропустить умные разговоры, которые он может услыхать. Глядя на уверенные и изящные выражения лиц, собранных здесь, он всё ждал чего нибудь особенно умного. Наконец, он подошел к Морио. Разговор показался ему интересен, и он остановился, ожидая случая высказать свои мысли, как это любят молодые люди.


Вечер Анны Павловны был пущен. Веретена с разных сторон равномерно и не умолкая шумели. Кроме ma tante, около которой сидела только одна пожилая дама с исплаканным, худым лицом, несколько чужая в этом блестящем обществе, общество разбилось на три кружка. В одном, более мужском, центром был аббат; в другом, молодом, красавица княжна Элен, дочь князя Василия, и хорошенькая, румяная, слишком полная по своей молодости, маленькая княгиня Болконская. В третьем Мортемар и Анна Павловна.
Виконт был миловидный, с мягкими чертами и приемами, молодой человек, очевидно считавший себя знаменитостью, но, по благовоспитанности, скромно предоставлявший пользоваться собой тому обществу, в котором он находился. Анна Павловна, очевидно, угощала им своих гостей. Как хороший метрд`отель подает как нечто сверхъестественно прекрасное тот кусок говядины, который есть не захочется, если увидать его в грязной кухне, так в нынешний вечер Анна Павловна сервировала своим гостям сначала виконта, потом аббата, как что то сверхъестественно утонченное. В кружке Мортемара заговорили тотчас об убиении герцога Энгиенского. Виконт сказал, что герцог Энгиенский погиб от своего великодушия, и что были особенные причины озлобления Бонапарта.
– Ah! voyons. Contez nous cela, vicomte, [Расскажите нам это, виконт,] – сказала Анна Павловна, с радостью чувствуя, как чем то a la Louis XV [в стиле Людовика XV] отзывалась эта фраза, – contez nous cela, vicomte.
Виконт поклонился в знак покорности и учтиво улыбнулся. Анна Павловна сделала круг около виконта и пригласила всех слушать его рассказ.
– Le vicomte a ete personnellement connu de monseigneur, [Виконт был лично знаком с герцогом,] – шепнула Анна Павловна одному. – Le vicomte est un parfait conteur [Bиконт удивительный мастер рассказывать], – проговорила она другому. – Comme on voit l'homme de la bonne compagnie [Как сейчас виден человек хорошего общества], – сказала она третьему; и виконт был подан обществу в самом изящном и выгодном для него свете, как ростбиф на горячем блюде, посыпанный зеленью.
Виконт хотел уже начать свой рассказ и тонко улыбнулся.
– Переходите сюда, chere Helene, [милая Элен,] – сказала Анна Павловна красавице княжне, которая сидела поодаль, составляя центр другого кружка.
Княжна Элен улыбалась; она поднялась с тою же неизменяющеюся улыбкой вполне красивой женщины, с которою она вошла в гостиную. Слегка шумя своею белою бальною робой, убранною плющем и мохом, и блестя белизною плеч, глянцем волос и брильянтов, она прошла между расступившимися мужчинами и прямо, не глядя ни на кого, но всем улыбаясь и как бы любезно предоставляя каждому право любоваться красотою своего стана, полных плеч, очень открытой, по тогдашней моде, груди и спины, и как будто внося с собою блеск бала, подошла к Анне Павловне. Элен была так хороша, что не только не было в ней заметно и тени кокетства, но, напротив, ей как будто совестно было за свою несомненную и слишком сильно и победительно действующую красоту. Она как будто желала и не могла умалить действие своей красоты. Quelle belle personne! [Какая красавица!] – говорил каждый, кто ее видел.