Смирнов, Дмитрий Николаевич (композитор)
Поделись знанием:
Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.
«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.
Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.
Смущение Пьера не отразилось на Наташе смущением, но только удовольствием, чуть заметно осветившим все ее лицо.
– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.
Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
| Дмитрий Николаевич Смирнов Дзмітры Мікалаевіч Смірноў | |
 | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Страна | |
| Профессии | |
| Сотрудничество | |
Дми́трий Никола́евич Смирно́в, также подпись: Дмитрий Н. Смирнов и литературный псевдоним: Д. Смирнов-Садовский (родился 2 ноября 1948, Минск) — русский композитор, с 1991 года живёт в Англии.
Содержание
Биография
Родился в семье оперных певцов. Окончил музыкальное училище в городе Фрунзе (ныне Бишкек) в 1967 году, а затем Московскую консерваторию в 1972 году.[1] Среди его учителей Эдисон Денисов, Николай Сидельников, Юрий Холопов, Филипп Гершкович.[1] С 1973 по 1980 год работал редактором в издательстве «Советский композитор».[1] Член Союза композиторов СССР с 1974 года. Получил первую премию за Соло для арфы на Международной Неделе Арфы в Маастрихте в 1976 году.
В 1979 году на VI Всесоюзном съезде советских композиторов в докладе Тихона Хренникова его музыка подверглась жёсткой критике,[1] и Смирнов попал в так называемую «хренниковскую семёрку» — «чёрный список» из семи композиторов.[2]:101
В 1989 году были поставлены его оперы на сюжеты Уильяма Блейка Тириэль во Фрайбурге (Германия) и Тэль в Лондоне.[1] В том же году его Первая симфония «Времена года» была исполнена на Тэнглвудском фестивале в США.[1]
Смирнов был одним из инициаторов и организаторов второго АСМа — Ассоциации современной музыки, основанной в Москве в 1990 году.[2]:470 Широко известна историческая фотография двенадцати организаторов нового АСМа, на которой (кроме Смирнова и Фирсовой) можно видеть также композиторов: Вустина, Екимовского, Каспарова, Грабовского, Караева, Тарнопольского, Шу́тя, Корндорфа — и «даже» Пьера Булеза, который приехал лично присутствовать при возрождении АСМа и выступил на первом концерте (2 марта 1990 года).[2]:202
Женат на композиторе Елене Фирсовой.[1]
В 1991 году Смирнов получил резиденцию в Англии: в Кембридже (Сент-Джонс колледж, 1992) и в Дартингтоне (графство Девоншир, 1992). С 1993 по 1997 работал профессором композиции в Килском университете (графство Стаффордшир).[3] С 2002 года преподавал композицию и русскую музыку в Голдсмитском Колледже, Лондон.
Его музыка исполнялась такими дирижёрами как Мартин Браббинс, Сэр Эндрю Дэвис, Деннис Рассел Дэвис, Оливер Кнуссен, Рейнберт де Леу, Ежи Максимюк, Лев Маркиз, Риккардо Мути, Геннадий Рождественский, Василий Синайский, Ян Паскаль Тортелье, Гюнтер Шуллер, Петер Этвёш и др.
Смирнов также автор литературных и музыкально-теоретических трудов, книг и статей о музыке Веберна, Булеза, Лигети, Бёртуистла, Фернейхоу, Стравинском, Шостаковиче, Денисове, Шнитке, Губайдулиной, и др. Его книга о Гершковиче Геометр звуковых кристаллов (A Geometer of Sound Crystals, studia slavica musicologica, vol. 34, 2003), ISBN 3-928864-99-8 и книга Анатомия темы в ф-п сонатах Бетховена ([wikilivres.ru/The_Anatomy_of_Theme_in_Beethoven%27s_Piano_Sonatas The Anatomy of Theme in Beethoven’s Piano Sonatas, studia slavica musicologica, vol. 46, 2008]), ISBN 978-3-936637-19-9 были опубликованы по-английски издателем Эрнстом Куном в Берлине.
Избранные сочинения
Крупные жанры
- Первый фортепианный концерт (1971)
- Тройной концерт № 1 для саксофона, фортепиано и контрабаса со струнным оркестром и ударными (1977)
- Второй фортепианный концерт (1978) → [www.youtube.com/watch?v=1iOORIiAleg см. на YouTube]
- Первая симфония «Времена года» (1980) → [www.youtube.com/watch?v=niVW8fPT9Mo&index=80&list=PL1A026341C88EE423 см. на YouTube]
- Ночные рифмы кантата для голоса и оркестра на стихи А. С. Пушкина (1982) → [www.youtube.com/watch?v=RfIeAltoHr8 см на YouTube]
- Тириэль, опера по Уильяму Блейку (1983—1985)
- Тэль (Жалобы Тэли), камерная опера по Уильяму Блейку (1986)
- Моцарт-Вариации (1987) → [www.youtube.com/watch?v=XDe4sKXpyWg см. на YouTube]
- Песнь Свободы, оратория на текст Уильяма Блейка (1991)
- Виолончельный концерт (1992)
- Песнь Песней, оратория на текст Песни песней Соломона (1997)
- Тройной концерт № 2 для скрипки, арфы и контрабаса с оркестром (2003)
- Red Bells (Красные колокола, памяти Дмитрия Шостаковича). Первая часть «Семейного концерта» для фортепиано и семи инструментов, написанного совместно с Еленой Фирсовой и Алисой Фирсовой (2005) → [www.youtube.com/watch?v=ER_wbYRlNEE см. на YouTube]
- Реквием для четырёх солистов, хора и оркестра (2006)
- Зодиак для большого оркестра, op. 165, 52' (2010—1012)
- Бетховен/Смирнов. Папагено-вариации на тему Моцарта для симфонического оркестра (2012)
Вокально-инструментальная музыка
- Печаль минувших дней для голоса, флейты, ударника, скрипки и виолончели на стихи А. С. Пушкина (1976) → [www.youtube.com/watch?v=RaNnMXaMfl8 см. на YouTube]
- Времена года для голоса, флейты, альта и арфы на стихи Уильяма Блейка (1979)
- Восьмистишия для сопрано, флейты, валторны, арфы и струнного трио на стихи Осипа Мандельштама, op. 53, 18' (1989)
- Кремнистый путь для голоса и виолончели на стихи М. Ю. Лермонтова (2002)
- Одинокий странник для голоса и виолончели на стихи М. Ю. Лермонтова (2007)
- От сосны до луны для голоса и виолончели на стихи М. Ю. Лермонтова (2009)
- Грёзы странствий для голоса и пяти инструментов на стихи Мацуо Басё (2003—2004)
- Д. Смирнов / Е. Фирсова / А. Фирсова. Кубла-хан. Видение во сне. Стихи Сэмюэла Тейлора Кольриджа. Для тенора (или сопрано), баяна, скрипки и виолончели [Дмитрий Смирнов: 1-я и 3-я части, Елена Фирсова: 2-я и 4-я части, Алиса Фирсова: 5-я часть], 21’ (2010—2011)
- Глупая луна. Восемь хайку для голоса и фортепиано. На собственные стихи (2014)
- В. Городецкая / Дм. Н. Смирнов Китайское путешествие. Двадцать песен для голоса и фортепиано на стихи Ольги Седаковой (2014)
- Четыре восьмистишия. Для голоса и фортепиано. Стихи Ольги Седаковой (2014)
Камерные сочинения
- Соло для арфы (1976)
- Фортепианное трио № 1 (1977), № 2 (1992), № 3 «Tri-o-Tri» (2005)
- Соната для виолончели и фортепиано (1978)
- Inferno струнный квартет № 8 (2007)
- Прощание. Памяти Александра Васильевича Ивашкина. Для виолончели соло (2014)
- Pro et contra (За и против). Две пьесы для альта и фортепиано. (2014)
Произведения для фортепиано
- Соната для фортепиано № 1 (1967)
- Соната для фортепиано № 2 (1980)
- «Семь ангелов Уильяма Блейка» (The Seven Angels of William Blake) для фортепиано (1988)
- «Ангелы Альбиона» (The Angels of Albion) для фортепиано (1991)
- Соната для фортепиано № 3 (1992)
- «Музыка сфер» (The Music of the Spheres) для фортепиано (1996)
- «Нить Судьбы» (String of Destiny). Соната для фортепиано № 4 (2000)
- «Солнечная соната» (Sunlight Sonata). Соната для фортепиано № 5 (2001)
- «Блейк-соната» (Blake-Sonata). Соната для фортепиано № 6 (2008)[4]
- «Головы призраков» (Visionary Heads), пять пьес для фортепиано по рисункам Уильяма Блейка Op. 172 (2013) → [www.youtube.com/watch?v=J8Kx2hqBmUA см. на YouTube]
Напишите отзыв о статье "Смирнов, Дмитрий Николаевич (композитор)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 [www.oxfordmusiconline.com/public/;jsessionid=8EBAADC61D551EBFFC1F5EC678F81656] // Grove’s Dictionary of Music & Musicians. 2001 (англ.) (Музыкальный словарь Гроува)
- ↑ 1 2 3 Екимовский В. «Автомонография». — второе. — М.: Музиздат, 2008. — 480 с. — 500 экз. — ISBN 978-5-904082-04-8.
- ↑ Yu. Kholopov: «Наши люди в Англии: о Дмитрии Смирнове и Елене Фирсовой» (Our People in England: about Dmitri Smirnov and Elena Firsova), «Музыка из бывшего СССР», ed. V. Tsenova and V. Barsky, (Moscow, 1996), стр. 255—303
- ↑ [vivatmusic.com/catalogue/russian-emigres Дмитрий Н. Смирнов (р. 1948) Blake Sonata, Op. 157 (2008) записана Алисой Фирсовой (ф-п.) на CD VIVAT 109 Russian Émigrés.]
Литература
- Голованёва, А. С. Дмитрий Н. Смирнов и Уильям Блейк: пересечение судеб // Музыкальное искусство и образование в ХХI веке: история, традиции, перспективы, педагогика и исполнительство: Мат-лы Рос. конф. 12 мая 2014 года / Астраханский муз. колледж им. М. П. Мусоргского. — Астрахань, 2014. — С. 79—84.
- Голованёва, А. С. «История при свете Луны» Д. Н. Смирнова: персонификация образов Уильяма Блейка // Культура и искусство: поиски и открытия: Сб. науч. ст. — Кемерово: КемГУКИ, 2013. — С. 35—41.
- Голованёва, А. С. Об опусе «Река жизни» Дмитрия Н. Смирнова // Проблемы современной музыки: Сб. мат-лов VII Межд. науч.-практ. конф. / Под ред. Н. В. Морозовой. — Пермь: Пермский гос. гуманитарно-пед. ун-т, 2014. — С. 91—99.
- Голованёва, А. С. Типы сюжетной персонификации в цикле «Картины Блейка» Дмитрия Н. Смирнова // Музыка в современном мире: наука, педагогика, исполнительство: Сб. ст. по мат-лам Х Межд. науч.-практ. конф. 7 февраля 2014 года. — Тамбов: ТГМПИ им. С. В. Рахманинова, 2014. — С. 564—572.
- Петров В. О. «Растекшееся время» Дмитрия Смирнова // Муз. академия. — 2011. — № 1. — С. 162—167.
- Петров В. О. «В песчинке мир найти сумей…» (интервью с Д. Н. Смирновым, комментарии и примечания В. Петрова) // Муз. академия. — 2013. — № 1. — С. 34—39.
Ссылки
|
Дмитрий Смирнов в Викицитатнике? |
|---|---|
|
Дмитрий Смирнов в Викитеке? |
- Д. Смирнов-Садовский на Wikilivres.ca
- [www.vekperevoda.com/1930/smirnov_d.htm Дмитрий Н. Смирнов на сайте «Век перевода»]
- [www.youtube.com/user/dmitrinsmirnov Дмитрий Н. Смирнов на сайте «YouTube»]
Отрывок, характеризующий Смирнов, Дмитрий Николаевич (композитор)
– Вы не узнаете разве?Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.
«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.
Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.
Смущение Пьера не отразилось на Наташе смущением, но только удовольствием, чуть заметно осветившим все ее лицо.
– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.
Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
