Смирнов, Сергей Алексеевич

Серге́й Алексе́евич Смирно́в (1883, Ликино-Дулёво — около 1956, Франция) — российский предприниматель, государственный контролёр Временного правительства (1917).

Биография

Родился в семье текстильных фабрикантов. Окончил Московскую практическую академию коммерческих наук (1902) и историко-филологический факультет Московского университета.

Был совладельцем и директором правления Товарищества Ликинской мануфактуры А. В. Смирнова, отвечал за производство (коммерческой деятельностью ведал его брат Василий Алексеевич). Также являлся членом советов Московского торгового и Московского банков, Общества хлопчатобумажных фабрикантов Орехово-Зуевского и Богородско-Глуховского районов. Участвовал в деятельности группы молодых московских предпринимателей во главе с П. П. Рябушинским, придерживавшихся либеральных политических взглядов, был активным деятелем партии прогрессистов, примыкал к её левому флангу, являлся членом редакционного комитета газеты «Утро России». С сентября 1914 — член центрального комитета Всероссийского Союза городов. С июня 1915 — заместитель председателя Московского военно-промышленного комитета (МВПК) П. П. Рябушинского, в связи с болезнью которого в начале 1916 фактически возглавил МВПК. Редактировал «Бюллетени» — периодический орган МВПК.

После Февральской революции 1917 стал одним из организаторов учреждённого в марте того же года Всероссийского союза торговли и промышленности и возглавил его политический отдел, занимавшийся изданием журнала «Народоправство» и другой печатной продукции. Редактировал журнал «Производительные силы России». Был руководителем редакционного бюро Московской просветительной комиссии при Временном комитете Государственной думы. В августе 1917 вошёл в состав президиума Второго Всероссийского торгово-промышленного съезда, был одним из организаторов и участников Совещания общественных деятелей в Москве. Уже в августе — сентябре 1917 закрыл Ликинскую мануфактуру из-за невозможности продолжать производственный процесс (это предприятие стало первым, национализированным большевистским правительством в ноябре 1917).

Сергей Смирнов был в числе московских либеральных политиков и предпринимателей, поддержавших усилия Александра Керенского по формированию новой правительственной коалиции после выступления генерала Лавра Корнилова. Вошёл в четвёртый (третий коалиционный) состав Временного правительства в качестве государственного контролёра. Вступил в кадетскую партию. Был сторонником назначения ревизии различных общественных организаций, получавших государственные ассигнования (в основном это касалось Советов рабочих и солдатских депутатов).

После прихода к власти большевиков был арестован в Зимнем дворце вместе с другими министрами Временного правительства, находился в заключении в Петропавловской крепости. В начале 1918 был освобождён, жил в эмиграции в Германии (был председателем Общества помощи русским гражданам в Берлине), а затем во Франции, где и скончался.

Ссылки

• [www.hrono.ru/biograf/smirnov_sa.html Биография на Хроносе]

Отрывок, характеризующий Смирнов, Сергей Алексеевич

Анна Павловна дала поцеловать ему свою сухую руку, познакомила его с некоторыми незнакомыми ему лицами и каждого шопотом определила ему.
– Le Prince Hyppolite Kouraguine – charmant jeune homme. M r Kroug charge d'affaires de Kopenhague – un esprit profond, и просто: М r Shittoff un homme de beaucoup de merite [Князь Ипполит Курагин, милый молодой человек. Г. Круг, Копенгагенский поверенный в делах, глубокий ум. Г. Шитов, весьма достойный человек] про того, который носил это наименование.
Борис за это время своей службы, благодаря заботам Анны Михайловны, собственным вкусам и свойствам своего сдержанного характера, успел поставить себя в самое выгодное положение по службе. Он находился адъютантом при весьма важном лице, имел весьма важное поручение в Пруссию и только что возвратился оттуда курьером. Он вполне усвоил себе ту понравившуюся ему в Ольмюце неписанную субординацию, по которой прапорщик мог стоять без сравнения выше генерала, и по которой, для успеха на службе, были нужны не усилия на службе, не труды, не храбрость, не постоянство, а нужно было только уменье обращаться с теми, которые вознаграждают за службу, – и он часто сам удивлялся своим быстрым успехам и тому, как другие могли не понимать этого. Вследствие этого открытия его, весь образ жизни его, все отношения с прежними знакомыми, все его планы на будущее – совершенно изменились. Он был не богат, но последние свои деньги он употреблял на то, чтобы быть одетым лучше других; он скорее лишил бы себя многих удовольствий, чем позволил бы себе ехать в дурном экипаже или показаться в старом мундире на улицах Петербурга. Сближался он и искал знакомств только с людьми, которые были выше его, и потому могли быть ему полезны. Он любил Петербург и презирал Москву. Воспоминание о доме Ростовых и о его детской любви к Наташе – было ему неприятно, и он с самого отъезда в армию ни разу не был у Ростовых. В гостиной Анны Павловны, в которой присутствовать он считал за важное повышение по службе, он теперь тотчас же понял свою роль и предоставил Анне Павловне воспользоваться тем интересом, который в нем заключался, внимательно наблюдая каждое лицо и оценивая выгоды и возможности сближения с каждым из них. Он сел на указанное ему место возле красивой Элен, и вслушивался в общий разговор.
– Vienne trouve les bases du traite propose tellement hors d'atteinte, qu'on ne saurait y parvenir meme par une continuite de succes les plus brillants, et elle met en doute les moyens qui pourraient nous les procurer. C'est la phrase authentique du cabinet de Vienne, – говорил датский charge d'affaires. [Вена находит основания предлагаемого договора до того невозможными, что достигнуть их нельзя даже рядом самых блестящих успехов: и она сомневается в средствах, которые могут их нам доставить. Это подлинная фраза венского кабинета, – сказал датский поверенный в делах.]
– C'est le doute qui est flatteur! – сказал l'homme a l'esprit profond, с тонкой улыбкой. [Сомнение лестно! – сказал глубокий ум,]
– Il faut distinguer entre le cabinet de Vienne et l'Empereur d'Autriche, – сказал МorteMariet. – L'Empereur d'Autriche n'a jamais pu penser a une chose pareille, ce n'est que le cabinet qui le dit. [Необходимо различать венский кабинет и австрийского императора. Австрийский император никогда не мог этого думать, это говорит только кабинет.]
– Eh, mon cher vicomte, – вмешалась Анна Павловна, – l'Urope (она почему то выговаривала l'Urope, как особенную тонкость французского языка, которую она могла себе позволить, говоря с французом) l'Urope ne sera jamais notre alliee sincere. [Ах, мой милый виконт, Европа никогда не будет нашей искренней союзницей.]