Смит, Джедедайя

Джедедайя Смит
Jedediah Smith
Джедедайя Смит
Имя при рождении:	Джедедайя Стронг Смит (англ. Jedediah Strong Smith)
Род деятельности:	исследователь, картограф, торговец, траппер
Дата рождения:	6 января 1799(1799-01-06)
Место рождения:	Бэйнбридж, штат Нью-Йорк, США
Гражданство:	США США
Дата смерти:	27 мая 1831(1831-05-27) (32 года)
Место смерти:	Юго-Запад современного штата Канзас

Джедедайя Стронг Смит (англ. Jedediah Strong Smith; 6 января 1799 — 27 мая 1831) — американский первопроходец, охотник, траппер, торговец и картограф.

Ранняя жизнь

Джедедайя Смит родился в городке Иерихон, современный Бэйнбридж, штат Нью-Йорк, в 1799 году. В конце XVIII века его отец переселился из Нью-Гэмпшира в район реки Мохок. Приблизительно через 10 лет после рождения Джедедайи его семья переезжает в округ Эри, Пенсильвания.

В Пенсильвании он знакомится с доктором Титусом Саймонсом, который становится близким другом его семьи. Саймонс оказал большое влияние на юного Смита. Благодаря ему, Джедедайя Смит ознакомился с копией журнала экспедиции Льюиса и Кларка. Согласно легенде, Смит никогда не расставался с журналом во время своих странствий по Дикому Западу.

В 1817 году семья Смита переселяется на запад, в Огайо.

Сотня Эшли

В возрасте 22-х лет Смит отправился в Иллинойс, где пытался найти работу. В 1822 году он поехал в Сент-Луис, где из газет узнал о том, что генерал Уильям Эшли набирает отряд из 100 молодых людей для путешествия вверх по реке Миссури и участия в меховой торговле в Скалистых горах. Смит откликнулся на призыв Эшли и вступил в отряд генерала, который стал известен как Сотня Эшли.

В верховьях Миссури Смит впервые участвовал в охоте на бизонов и ловле бобров. Недалеко от селения индейцев арикара отряд Эшли разделился. Часть группы, в том числе и Смит, отправилась к устью Йеллоустоуна, остальные остались у Большой излучины Миссури. Зиму 1822—1823 годов Смит провёл вблизи устья реки Масселшел.

Весной 1823 года Уильям Эшли приказал Смиту спуститься вниз по Миссури до устья Гранд-Ривер. В июне того же года между американскими мехоторговцами и индейцами арикара произошёл вооружённый конфликт. Арикара были недовольны тем, что белые торговцы продают огнестрельное оружие их врагам сиу. Они атаковали лодки трапперов из отряда Эшли и убили около 15 человек. Конфликт перерос в войну арикара. Во время конфликта Смит проявил себя как храбрый и отважный воин, и генерал Эшли назначил его капитаном трапперов.

Саут-Пасс

После окончания войны с арикара группа трапперов, руководимая Смитом, отправилась на поиски пушных зверей в Скалистые горы, к югу от реки Йеллоустоун. Остаток зимы 1823 года они провели в долине реки Уинд. В 1824 году местные индейцы кроу показали Смиту ущелье, через которое можно было попасть на богатую бобрами территорию. Это ущелье позднее станет известно как Саут-Пасс, Южный проход или Южный перевал. Трапперы Смита не были первыми белыми людьми, которые пересекли Саут-Пасс, в 1812 году по нему прошли торговцы Тихоокеанской меховой компании, возглавляемые Робертом Стюартом. Повторное открытие Южного перевала сыграло важную роль в дальнейшем освоении Запада США.

После прохода через Саут-Пасс Смит и его люди вышли к Грин-Ривер. Вскоре они лишились всех своих лошадей — их увели шошоны. Трапперы ловили бобров до поздней весны, а затем спрятав меха и всё, что не смогли увезти, отправились к реке Суитуотер. Встретив шошонов, люди Смита вынудили их вернуть украденных лошадей. Вернувшись верхом к своему тайнику, трапперы забрали свои меха и отправились обратно к Суитуотеру. Разбившись на небольшие группы, они двинулись в разных направлениях.

В ходе своих странствий Джедедайя Смит и его люди добыли очень много бобров на притоках рек Грин-Ривер и Снейк.

Нападение гризли

В 1824 году Смит отправился на поиски кроу, чтобы приобрести у них лошадей и узнать дорогу на Запад. В районе Шайенн-Ривер на него напал огромный медведь. Гризли повалил траппера на землю, поломал ему рёбра и распорол огромными когтями бок. Товарищи Смита стали свидетелями его борьбы с медведем. Через некоторое время гризли отступил и трапперы подбежали к Смиту. Он был почти скальпирован, его ухо было наполовину оторвано. Смит убедил Джима Клаймена, его друга, пришить сорванную с головы кожу. Остальные охотники перевязали ему сломанные рёбра и обработали раны.

После того, как он поправился, Смит всегда носил длинные волосы, чтобы прикрыть большой шрам на лице. Впоследствии, из-за этого шрама, его часто узнавали.

Исследование Калифорнии

Первое путешествие

В 1826 году Уильям Эшли продал свою долю в компании Смиту, Дэвиду Джексону и Уильяму Саблетту. Маунтинмены решили искать новые места для добычи бобров. В том же году Смит организовал первую экспедицию на юг, Джексон и Саблетт отправились в других направлениях.

Сначала Смит исследовал долину реки Колорадо, а затем направился в Калифорнию. Преодолев трудный переход через горы, путешественники оказались в пустыне Мохаве, где были атакованы местными индейцами. В этой стычке группа Смита потеряла несколько человек убитыми. Найдя убежище у дружественных индейцев, трапперы познакомились с двумя тонгва, которые предложили проводить их до миссии Сан-Габриэль. Индейцы провели людей Смита по безопасному пути, обойдя Долину Смерти. 27 ноября 1826 года американцы прибыли в миссию.

Руководитель миссии, Хосе Бернардо Санчес, хорошо отнёсся к трапперам и посоветовал встретиться им с губернатором Калифорнии. В ходе встречи с губернатором, Смит объяснил, что они оказались в Калифорнии в поисках пищи и крова и никаких политических целей не преследуют. Хосе Мария Эчендия, губернатор Калифорнии, арестовал Смита на некоторое время, но затем отпустил, взяв с него обещание, что его люди больше никогда не вернутся в Калифорнию. После освобождения Смита, американцы отправились в долину Сан-Хоакин.

Накопив большое количество пушнины, трапперы решили возвращаться назад. Джедедайя Смит несколько раз пытался обнаружить перевал через Сьерра-Неваду, затем взяв лишь двух человек и несколько лошадей он решил пересечь горный хребет в районе Эббетс-Пасс и добраться как можно быстрее до места рандеву. После пересечения гор он продолжил путь через Большой Бассейн. Достигнув Большого Солёного озера, трапперы узнали у местных индейцев, где проводится рандеву и отправились к месту его проведения. Трое путешественников прибыли на рандеву к Бэр-Лейк 3 июля 1827 года. Маунтинмены отметили приезд группы Смита выстрелом из пушки, которая стала первым колёсным транспортом в истории Дикого Запада, прошедшим через Саут-Пасс.

Второе путешествие

Несмотря на предупреждение губернатора Калифорнии, Смит вернулся туда с 18 мужчинами и 2 женщинами в следующем году. В районе реки Колорадо американцы подверглись нападению индейцев мохаве. В этом бою трапперы потеряли убитыми 12 человек. Оставшиеся в живых благополучно достигли миссии Сан-Габриэль. Пробыв некоторое время в миссии, группа Смита отправилась в долину Сан-Хоакин, чтобы встретиться с трапперами, которые ждали возвращения своего лидера.

Узнав о том, что американцы снова оказались в Калифорнии, Хосе Мария Эчендия приказал их арестовать. Несмотря на то, что Смит нарушил данное ему слово, Эчендия снова отпустил американцев. После освобождения трапперы отправились в долину Сакраменто, где добывали пушнину несколько месяцев, а затем продолжили путь на север, вдоль тихоокеанского побережья. Добравшись до реки Колумбия, они возвратились домой.

Джедедайя Смит был первым исследователем и путешественником, кто достиг Орегонской земли, проделав путь по побережью Калифорнии.

Смерть

В 1831 году Смит начал руководить поставками товаров на запад, эта деятельность получила известность как торговля в прерии. В мае того же года он возглавлял вереницу фургонов Меховой компании Скалистых гор, которая двигалась по Тропе Санта-Фе. Во время пути он покинул караван и отправился на поиски пресной воды. Больше его никто из товарищей и компаньонов не видел.

Некоторое время спустя, члены его торговой партии обнаружили на рынке в Санта-Фе личные вещи Смита. На их вопросы торговец ответил, что приобрёл их у команчей. Морган Дэйл Лоуэлл, биограф легендарного маунтинмена, предполагает, что когда Смит отправился на поиски воды, его окружила группа команчей из 15—20 воинов. В последующей схватке он был убит. Точные обстоятельства гибели Джедедайи Смита неизвестны.

Литература

• Blevins, Winfred. [books.google.com/books?id=g9qgGXZqZqwC&dq=Blevins%2C%20Winfred.%20Give%20Your%20Heart%20to%20the%20Hawks%3A%20A%20Tribute%20to%20the%20Mountain%20Men&hl=ru&source=gbs_book_other_versions Give Your Heart to the Hawks: A Tribute to the Mountain Men]. — New York: Forge, 2005. — 336 с. — ISBN 978-0765-31435-2.
• Morgan, Dale Lowell. [books.google.com/books?id=uUaHJCttdcEC&dq=Blevins%2C%20Winfred.%20Give%20Your%20Heart%20to%20the%20Hawks%3A%20A%20Tribute%20to%20the%20Mountain%20Men&hl=ru&source=gbs_similarbooks Jedediah Smith and the opening of the West]. — Lincoln: University of Nebraska Press, 1964. — 458 с.
• Gowans, Fred. [books.google.com/books?id=0oiXpquwRA4C&dq=Blevins%2C%20Winfred.%20Give%20Your%20Heart%20to%20the%20Hawks%3A%20A%20Tribute%20to%20the%20Mountain%20Men&hl=ru&source=gbs_similarbooks Rocky Mountain Rendezvous: A History of The Fur Trade 1825–1840]. — Layton, Utah: Gibbs M. Smith, 2005. — ISBN 1586857568.

Ссылки

• [www.jedediahsmithsociety.org/index.html Jedediah Smith Society]  (англ.)
• [xroads.virginia.edu/~hyper/hns/mtmen/jedesmith.html Mountain Man Jedediah Smith]  (англ.)
• [historytogo.utah.gov/people/jedediahssmith.html Utah History Encyclopedia — Jedediah S. Smith]  (англ.)
• [www.traillink.com/trail/american-river-bike-trail-(jedediah-smith-memorial-trail).aspx American River Bike Trail (Jedediah Smith Memorial Trail)]

Отрывок, характеризующий Смит, Джедедайя

Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.


Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.