Смит, Джеймс Скивринг
| Джеймс Скивринг Смит James Skivring Smith<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| 4 ноября 1871 года — 1 января 1872 года | |||
| Предшественник: | Эдвард Джеймс Рой | ||
| Преемник: | Джозеф Дженкинс Робертс | ||
| |||
| 3 января 1870 года — 26 октября 1871 года | |||
| Президент: | Эдвард Джеймс Рой | ||
| Предшественник: | Джозеф Гибсон | ||
| Преемник: | Энтони Уильям Гардинер | ||
| |||
| 1856 — 1860 | |||
| Президент: | Стивен Аллен Бенсон | ||
| Предшественник: | Дэниел Бэшиел Уорнер | ||
| Преемник: | Эдуард Уилмот Блайден | ||
| Рождение: | 26 февраля 1825 Чарлстон, Южная Каролина, США | ||
| Смерть: | 1892 Бьюкенен, Либерия | ||
| Отец: | Карлос Смит | ||
| Мать: | Катарина Смит | ||
| Дети: | Джеймс Скивринг Смит-младший | ||
| Партия: | Партия истинных вигов | ||
| Образование: | Беркширский медицинский центр | ||
Джеймс Ски́вринг Смит (James Skivring Smith; 26 февраля 1825 года, Чарлстон, Южная Каролина, США — 1892, Бьюкенен, Либерия) — лидер Партии истинных вигов, шестой президент Либерии.
Ранние годы
Джеймс Смит родился 26 февраля 1825 года в Чарлстоне (Южная Каролина). Он был четвёртым из семи детей в семье свободных афроамериканцев — Карлоса и Катарины Смит. В 1833 году семья переехала в Либерию. Год спустя родители Джеймса заболели малярией и скончались.
Образование
Подростком Джеймс Смит работал в Американском колонизационном обществе в качестве помощника доктора. Достигнув зрелого возраста, Смит вернулся в США, чтобы получить медицинское образование. Он поступил в Университет Вермонтского колледжа медицины, а затем перевёлся в Беркширский медицинский центр в Питтсфилде (Массачусетс). В 1848 году Джеймс Скивринг Смит окончил учёбу, получив диплом доктора и став первым афроамериканцем со степенью в медицине. Затем он вернулся в только что освобождённую Либерию и в качестве доктора продолжил работу в АКО[1].
Политическая карьера
С 1856 по 1860 год Смит занимал пост государственного секретаря Либерии. Позже он был избран сенатором от округа Гранд-Басса и пребывал в этой должности с 1868 по 1869 год. На президентских выборах 1869 года Джеймс Скивринг Смит был избран вице-президентом страны.
В результате политического и финансового кризиса, вызванного банком Британии в 1871 году, президент Эдвард Джеймс Рой был вынужден покинуть свой пост. В течение 8 дней Либерией управляло временное правительство, после чего был назначен временный президент Республики. Временное правительство решило назначить временным президентом Республики вице-президента прежнего правительства — Джеймса Скивринга Смита.
Джеймс Скивринг Смит пробыл на посту президентом Либерии менее двух месяцев — с 4 ноября 1871 года по 1 января 1872 года — до президентских выборов, на которых победил Джозеф Дженкинс Робертс. Это самый короткий срок в истории президентов страны. Сложив президентские полномочия, Джеймс Скивринг Смит вернулся в Бьюкенен и с 1874 по 1884 год занимал должность управляющего округа Гранд-Басса[2].
Напишите отзыв о статье "Смит, Джеймс Скивринг"
Примечания
- ↑ Brown Alphonso. [books.google.com/books?id=AI8SdCmP42oC&pg=PA96&lpg=PA96&dq=%22James+Skivring+Smith,+Jr.%22&source=bl&ots=6IKW13DGmW&sig=zXMsiCx-0VQY89-TXCfqAwWgIBk&hl=en&ei=8O2gTsm1EpOIsAKes6G3BQ&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=3&ved=0CCwQ6AEwAg#v=onepage&q=%22James%20Skivring%20Smith%2C%20Jr.%22&f=false A Gullah Guide to Charleston: Walking Through Black History]. — The History Press, 2008. — P. 96. — ISBN 978-1-59629-392-2.
- ↑ [lcweb2.loc.gov/cgi-bin/query/h?pp/PPALL:@field(NUMBER+@1(cph+3g06775)) Library of Congress website] (англ.)
Отрывок, характеризующий Смит, Джеймс Скивринг
Четыре дня тому назад у того дома, к которому подвезли Балашева, стояли Преображенского полка часовые, теперь же стояли два французских гренадера в раскрытых на груди синих мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустава. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильве, из которого отправлял его Александр.Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его.
Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой.
После нескольких минут ожидания дежурный камергер вышел в большую приемную и, учтиво поклонившись Балашеву, пригласил его идти за собой.
Балашев вошел в маленькую приемную, из которой была одна дверь в кабинет, в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император. Балашев простоял один минуты две, ожидая. За дверью послышались поспешные шаги. Быстро отворились обе половинки двери, камергер, отворивший, почтительно остановился, ожидая, все затихло, и из кабинета зазвучали другие, твердые, решительные шаги: это был Наполеон. Он только что окончил свой туалет для верховой езды. Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах. Короткие волоса его, очевидно, только что были причесаны, но одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба. Белая пухлая шея его резко выступала из за черного воротника мундира; от него пахло одеколоном. На моложавом полном лице его с выступающим подбородком было выражение милостивого и величественного императорского приветствия.
Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того, видно было, что он в этот день находился в самом хорошем расположении духа.
Он кивнул головою, отвечая на низкий и почтительный поклон Балашева, и, подойдя к нему, тотчас же стал говорить как человек, дорожащий всякой минутой своего времени и не снисходящий до того, чтобы приготавливать свои речи, а уверенный в том, что он всегда скажет хорошо и что нужно сказать.
– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
