Смит, Майкл Джон
| Майкл Джон Смит | |
| Michael John Smith | |
 | |
| Страна: | |
|---|---|
| Специальность: |
лётчик-испытатель |
| Воинское звание: | |
| Экспедиции: | |
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Награды: |
|
Майкл Джон Смит (англ. Michael John Smith; 30 апреля 1945 года, Бьюфорт, Северная Каролина, США — 28 января 1986 года, Канаверал, Флорида, США) — астронавт НАСА, подполковник ВМС США. Входил в состав экипажа шаттла «Челленджер» и погиб при старте корабля в самом начале своего первого полёта.
Содержание
Биография
Майкл Смит родился 30 апреля 1945 года в городе Бьюфорт, штат Северная Каролина. В 1967 году окончил Военно-морскую академию США, получив степень бакалавра. Впоследствии продолжил обучение в Аспирантуре ВМС США в Монтерее (Калифорния). Он поступил на курсы лётчиков военно-морской авиации на авиабазе в Кингсвилле (Техас), которые окончил в мае 1969. С мая 1969 года по март 1971 года Смит был назначен в Учебную школу лётчиков реактивной авиации, где служил в качестве инструктора[1].
До НАСА
С 1971 по 1973 год участвовал в войне во Вьетнаме, летал на самолёте «A-6 Intruder» и завершил службу в 52-й штурмовой эскадрильи, которая базировалась на борту авианосца «Китти Хоук». В 1974 году Смит окончил Школу лётчиков-испытателей ВМС США и был распределён на авиабазу на реке Патаксент (Мэриленд), летал на A-6E, испытывал системы наведения крылатых ракет. Затем, в 1976 году, был направлен в Училище лётчиков морской авиации в качестве инструктора и прослужил там 18 месяцев. С авиабазы Патаксент был переведён в 75-ю штурмовую эскадрилью, служил в должности оперативного офицера, совершил два похода по Средиземному морю на борту авианосца «Саратога». Освоил 28 различных типов гражданских и военных самолётов, налетал 4867 часов[2].
Личная жизнь
Был женат на Джейн Смит, у него осталось трое детей.
Увлечения: сквош, работы по дереву, теннис и бег.
Подготовка к космическому полёту
Смит был приглашён в НАСА в качестве кандидата в астронавты в мае 1980 года в составе девятого набора. Начал прохождение курса общекосмической подготовки (ОКП) с июля 1980 года. По окончании обучения в августе 1981 года получил квалификацию «специалист полёта» и назначение в Отдел астронавтов НАСА.
Космические полёты
- Первый полёт — STS-51L[3], шаттл «Челленджер». Смит включён в состав экипажа в качестве специалиста полета. Старт был произведён 28 января 1986 года. Через 73 секунды после старта из-за дефекта уплотнительного кольца твердотопливного ускорителя шаттл взорвался, весь экипаж погиб[4].
Награды
Награждён: Медаль «За космический полёт» (1986), Космическая медаль почёта Конгресса (2004), Медаль Министерства обороны «За выдающуюся службу» (США), Крест лётных заслуг (США), Воздушная медаль (США) (16 медалей), Крест «За храбрость» (Южный Вьетнам).
Память
Погиб 28 января 1986 года во время катастрофы шаттла «Челленджер». Похоронен на Арлингтонском национальном кладбище (штат Виргиния). Его имя увековечено на «Космическом зеркале» — мемориале астронавтов, расположенном в Космическом центре имени Кеннеди (Флорида). Конгрессом (посмертно) ему было присвоено звание подполковника. Его именем названа Морская школа.
В 1988 г. Международный астрономический союз присвоил его имя кратеру на обратной стороне Луны.
См. также
- Список космонавтов и астронавтов (и кандидатов).
- Список астронавтов США — участников орбитальных космических полётов.
- Хронология пилотируемых космических полётов.
Напишите отзыв о статье "Смит, Майкл Джон"
Примечания
- ↑ [www.astronautix.com/astros/smith.htm Michael J. Smith]
- ↑ [www.jsc.nasa.gov/Bios/htmlbios/smith-michael.html Michael J. Smith]
- ↑ [nssdc.gsfc.nasa.gov/nmc/spacecraftDisplay.do?id=CHALNGR NASA — NSSDC — Spacecraft — Details]
- ↑ [www.nasa.gov/mission_pages/shuttle/shuttlemissions/archives/sts-51L.html NASA — STS-51L]
Ссылки
- [www.spacefacts.de/bios/astronauts/english/smith_michael.htm Spacefacts biography of Michael J. Smith]
Отрывок, характеризующий Смит, Майкл Джон
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»
Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
