Смит, Стивен Ли
Поделись знанием:
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах руки падает бессильно, но все генералы, все участвовавшие и не участвовавшие солдаты французской армии, после всех опытов прежних сражений (где после вдесятеро меньших усилий неприятель бежал), испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв половину войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения. Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, – а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным. Французское нашествие, как разъяренный зверь, получивший в своем разбеге смертельную рану, чувствовало свою погибель; но оно не могло остановиться, так же как и не могло не отклониться вдвое слабейшее русское войско. После данного толчка французское войско еще могло докатиться до Москвы; но там, без новых усилий со стороны русского войска, оно должно было погибнуть, истекая кровью от смертельной, нанесенной при Бородине, раны. Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородиным была наложена рука сильнейшего духом противника.
Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
| Стивен Ли Смит | |
| Steven Lee Smith | |
 | |
| Страна: | |
|---|---|
| Специальность: | |
| Экспедиции: | |
| Время в космосе: |
40 сут 00 ч 16 мин |
| Дата рождения: |
30 декабря 1958 (65 лет) |
| Место рождения: | |
Сти́вен Ли Смит (англ. Steven Lee Smith; род. 1958) — астронавт НАСА. Совершил четыре космических полёта на шаттлах: STS-68 (1994, «Индевор»), STS-82 (1997, «Дискавери»), STS-103 (1999, «Дискавери») и STS-110 (2002, «Атлантис»), совершил семь выходов в открытый космос.
Содержание
Личные данные и образование
Стивен Смит родился 30 декабря 1958 года в городе Финикс, штат Аризона, но своим родным считает город Сан-Хосе, штат Калифорния, где в 1977 году закончил среднюю школу. В 1981 году получил степень бакалавра в области электротехники в Стэнфордском университете, около города Пало-Альто (60 км южнее Сан-Франциско), в сердце Кремниевой долины, штат Калифорния, США. В этом же Университете в 1982 году получил степень магистра наук в области электротехники и в 1987 году — степень магистра в области делового администрирования.
Женат. Увлекается: плавание с аквалангом, путешествия, баскетбол.[1].
До НАСА
С 1982 по 1985 год занимался разработкой полупроводниковых элементов в корпорации IBM. С 1987 по 1989 год работал в отделе Аппаратных средств ЭВМ. В 1991 году перешёл на работу в Центр космических исследований имени Джонсона, в Хьюстоне, штат Техас.[2].
Подготовка к космическим полётам
В марте 1992 года был зачислен в отряд НАСА в составе четырнадцатого набора, кандидатом в астронавты. Стал проходить обучение по курсу Общекосмической подготовки (ОКП). По окончании курса, в августе 1993 года получил квалификацию «специалист полёта» и назначение в Офис астронавтов НАСА. С апреля по ноябрь 1993 года он занимался вопросами: главные двигатели шаттла, твердотопливные ракетные ускорители, внешний бак и безопасность полётов астронавтов. В сентябре 1993 года в списке для получения полётного задания Смит стал первым.
Полёты в космос
- Первый полёт — STS-68[3], шаттл «Индевор». C 30 сентября по 11 октября 1994 года в качестве «специалист полёта». Второй полёт шаттла с Космической радарной лабораторией (SRL-2), предназначенной для отработки системы всепогодного радиолокационного зондирования[4]. Продолжительность полёта составила 11 суток 5 часов 47 минут[5].
- Второй полёт — STS-82[6], шаттл «Дискавери». C 11 по 21 февраля 1997 года в качестве «специалист полёта». Цель второго полёта к телескопу — проведение технического обслуживания и замена научных приборов на космическом телескопе имени Хаббла[7]. Во время полёта совершил три выхода в открытый космос: 14 февраля 1997 года, продолжительность — 6 часов 42 минуты, 16 февраля — 7 часов 11 минут, 18 февраля — 5 часов 17 минут. Продолжительность полёта составила 9 суток 23 часа 38 минут[8].
- Третий полёт — STS-103[9], шаттл «Дискавери». C 20 по 28 декабря 1999 года в качестве «специалист полёта». Целью полёта — ремонт и дооснащение космического телескопа «Хаббл». За время полёта было совершено три (из запланированных четырёх) выхода в открытый космос (общей продолжительностью 24 часа 33 минуты), ставших вторым, третьим и четвёртым выходами по длительности в истории космической программы (рекордный выход был совершён в 1992 году, во время полёта STS-49). Во время полета совершил два выхода в открытый космос: 22 декабря 1999 года, продолжительность — 8 часов 15 минут. Основная задача: демонтаж и замена 2-го, 3-го и 1-го блоков гироскопов. Выход был запланирован на 6 часов 15 минут, но оказался вторым по длительности в истории космической программы (первый в мае 1992 года во время полётов STS-49 — 8 часов 29 минут). 24 декабря — 8 часов 8 минут. Замена передатчика SSAt-2, установка записывающего устройства SSR-3. Стивен Смит по итогам выходов набрал 35 часов 33 минуты внекорабельной деятельности и вышел на второе место в США после Джерри Росса (44 часа 11 минут).[10]Продолжительность полёта составила 7 суток 23 часа 12 минут[11].
- Четвёртый полёт — STS-110[12], шаттл «Атлантис». C 8 по 19 апреля 2002 года в качестве «специалиста полёта». В полёте Атлантис STS-110 были впервые установлены три основных двигателя SSME последней модификации Block II. Основной задачей полёта являлась доставка на Международную космическую станцию (МКС) центральной секции S0 Основной фермы, мобильного транспортёра MT (англ. Utility Transfer Assembly — UTA) и грузов.[13]. Во время полета совершил два выхода в открытый космос: 11 апреля 2002 года, продолжительность — 7 часов 48 минут, Стивен Смит и Рекс Уолхайм, фиксация секции фермы S0 и 14 апреля — 6 часов 27 минут, Стивен Смит и Рекс Уолхайм, переключение питания манипулятора SSRMS на сеть S0. Продолжительность полёта составила 10 суток 19 часов 44 минуты.[14].
Общая продолжительность внекорабельной деятельности (ВКД) за 7 выходов — 49 часов 48 минут. Общая продолжительность полётов в космос — 40 дней 0 часов 21 минуту.
После полётов
С 2000 по 2001 год работал заместителем Начальника Отдела астронавтов НАСА. В ноябре 2007 года был назначен ответственным за координацию работ по программе МКС между НАСА и Европейским космическим агентством (ЕКА).
Награды и премии
Награждён: Медаль «За космический полёт» (1994, 1997, 1999 и 2002), Медаль «За выдающееся лидерство», Медаль «За исключительные заслуги» и многие другие.
См. также
- Список космонавтов и астронавтов (и кандидатов).
- Список астронавтов США — участников орбитальных космических полётов.
- Хронология пилотируемых космических полётов.
Напишите отзыв о статье "Смит, Стивен Ли"
Примечания
- ↑ [www.astronautix.com/astros/smiteven.htm Biography of Steven L. Smith]
- ↑ [www.jsc.nasa.gov/Bios/htmlbios/smith-s.html Biography of Steven L. Smith]
- ↑ [nssdc.gsfc.nasa.gov/nmc/spacecraftDisplay.do?id=1994-062A NASA — NSSDC — Spacecraft — Details]
- ↑ [www.novosti-kosmonavtiki.ru/content/numbers/083/10.shtml Полет "Индевора" по программе STS-68]. Новости космонавтики.
- ↑ [www.nasa.gov/mission_pages/shuttle/shuttlemissions/archives/sts-68.html NASA — STS-68]
- ↑ [nssdc.gsfc.nasa.gov/nmc/spacecraftDisplay.do?id=1997-004A NASA — NSSDC — Spacecraft — Details]
- ↑ И.Лисов [www.novosti-kosmonavtiki.ru/content/numbers/144/02.shtml#08 США. Второй полёт к “Хабблу”] // Новости космонавтики. — 1997. — № 4.
- ↑ [www.nasa.gov/mission_pages/shuttle/shuttlemissions/archives/sts-82.html NASA — STS-82]
- ↑ [nssdc.gsfc.nasa.gov/nmc/spacecraftDisplay.do?id=1999-069A NASA — NSSDC — Spacecraft — Details]
- ↑ Лисов И. [www.novosti-kosmonavtiki.ru/content/numbers/205/01.shtml К «Хабблу» на Рождество] (рус.) // Новости космонавтики. — 2000. — № 2.
- ↑ [www.nasa.gov/mission_pages/shuttle/shuttlemissions/archives/sts-103.html NASA — STS-103]
- ↑ [nssdc.gsfc.nasa.gov/nmc/spacecraftDisplay.do?id=2002-018A NASA — NSSDC — Spacecraft — Details]
- ↑ Лантратов К. [www.novosti-kosmonavtiki.ru/content/numbers/233/04.shtml Грузы «Атлантиса»] (рус.) // Новости космонавтики : журнал. — 2002. — № 6.
- ↑ [www.nasa.gov/mission_pages/shuttle/shuttlemissions/archives/sts-110.html NASA — STS-110]
Ссылки
- [www.spacefacts.de/bios/astronauts/english/smith_steven.htm Biography of Steven L. Smith]
Отрывок, характеризующий Смит, Стивен Ли
Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах руки падает бессильно, но все генералы, все участвовавшие и не участвовавшие солдаты французской армии, после всех опытов прежних сражений (где после вдесятеро меньших усилий неприятель бежал), испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв половину войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения. Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, – а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным. Французское нашествие, как разъяренный зверь, получивший в своем разбеге смертельную рану, чувствовало свою погибель; но оно не могло остановиться, так же как и не могло не отклониться вдвое слабейшее русское войско. После данного толчка французское войско еще могло докатиться до Москвы; но там, без новых усилий со стороны русского войска, оно должно было погибнуть, истекая кровью от смертельной, нанесенной при Бородине, раны. Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородиным была наложена рука сильнейшего духом противника.
Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
