Смит, Хелен

Элен Смит, наст. имя Катерина-Элиза Мюллер (фр., нем. Hélène Smith, Catherine-Élise Müller, род. 9 декабря 1861 г. Мартиньи — ум. 10 июня 1929 г. Женева) — швейцарская художница, представительница Ар Брют, спиритистка и медиум.

Биография

С раннего детства К.-Э. Мюллер была мечтательным ребёнком, держалась с чужими отчуждённо, увлекалась чтением и рисованием. После окончания школы она изучает коммерцию. Её постоянно посещают видения и терзают различные страхи. В возрасте 30 лет Мюллер начинает интересоваться спиритизмом, участвует в сеансах и показывает себя сильным медиумом. В 1895 году она знакомится с женевским психиатром Теодором Флурнуа, который даёт ей псевдоним «Элен Смит» и интенсивно с ней работает последующие 4 года.

В течение многочисленных психологических заседаний, на которых кроме Э. Смит и Флурнуа также присутствовал лингвист Фердинанд де Соссюр, находившаяся в состоянии транса Смит «пережила» по очереди свои три «предыдущие жизни». С её слов, ведомая своим духом-защитником Леопольдом (он же Алессандро де Калиостро), Смит реинкарнировала в своём первом, индусском жизненном цикле, когда она якобы была принцессой Синандини, жившей в XV веке. При этом Смит в речи использовала санскрит. В своём втором жизненном цикле она якобы была Марией-Антуанеттой. В третьем цикле она становится неведомой космос-путешественницей на Марс. При этом для описания своего полёта к этой планете Смит использует созданный ею самой «марсианский шрифт» и при помощи акварелей иллюстрирует поверхность Марса и изображает его обитателей. В вышедшем в 1900 году сочинении Des Indes à la planète Mars Т. Флурнуа подробно описывает все три психических состояния/жизненных цикла своей пациентки и указывает при этом на необычно мощную работу её подсознания. Примечательно, что в том же 1900 году выходит работа З. Фрейда Толкование сновидений.

В 1900 Э. Смит получает финансовую поддержку от некоей богатой американки, оставляет работу и берёт уроки рисования. В 1903 году ей «является» Иисус Христос, и при этом голос духа Леопольда сообщает Э. Смит, что она должна нарисовать Иисуса. Начиная с 1905 года, художница создаёт картины религиозного содержания — изображения Христа и Богородицы, 12 крупноформатных произведений, сделанных масляными красками на деревянных досках. Рисует она, как правило, пальцами и ладонями, редко применяя кисти. Выполняя эти работы, Смит остаётся в уверенности, что все они имеют мистическое происхождение. В 1913 году на конгрессе психологов в Женеве Э. Смит сообщает о своём творческом процессе следующее: «В дни, когда я должна рисовать, меня будят (духи) рано утром, между 5 и 6 часами громко стуча трижды о мою кровать. Я встаю и иду к полотну. За два шага до него меня охватывают странные ощущения и я испытываю такое состояние, как будто засыпаю. Позднее я знаю, что и в самом деле спала, так как замечаю на своих пальцах краску разных цветов и при этом не могу вспомнить, чтобы ею пользовалась».

Профессор психологии Теодор Флурнуа после исследования им Хелен Смит пришёл к выводу, что язык «марсианского» письма близок к её родному французскому и что её откровения являются не более чем подсознательным воображением, основанным по большей части на забытых источниках.

Литература

• Théodore Flournoy, Des Indes à la planète Mars, étude sur un cas de somnambulisme avec glossolalie, Genève et Paris, Eggimann et Alcan, 1900; rééditions Seuil, 1983 et L’Harmattan, 2006
• Auguste Lemaître, Un Nouveau Cycle somnambulique de Mlle Smith, ses peintures religieuses, Paris, Archives de Psychologie, 1907
• Waldemar Deonna, De la Planète Mars en Terre Sainte, art et subconscient : un médium peintre, Hélène Smith, Paris, E. de Boccard, 1932
• Mireille Cifali, Théodore Flournoy : la découverte de l’inconscient, Paris, Le Bloc-Notes de la psychanalyse n° 3, 1983
• Mireille Cifali, Une glossolale et ses savants : Elise Muller, alias Hélène Smith, Paris, Clims-Denoël, 1985, в Id. et al., La linguistique fantastique, p. 236—245

Отрывок, характеризующий Смит, Хелен

Рядом с ним ехал гусар, везя за собой на крупе лошади мальчика в французском оборванном мундире и синем колпаке. Мальчик держался красными от холода руками за гусара, пошевеливал, стараясь согреть их, свои босые ноги, и, подняв брови, удивленно оглядывался вокруг себя. Это был взятый утром французский барабанщик.
Сзади, по три, по четыре, по узкой, раскиснувшей и изъезженной лесной дороге, тянулись гусары, потом казаки, кто в бурке, кто во французской шинели, кто в попоне, накинутой на голову. Лошади, и рыжие и гнедые, все казались вороными от струившегося с них дождя. Шеи лошадей казались странно тонкими от смокшихся грив. От лошадей поднимался пар. И одежды, и седла, и поводья – все было мокро, склизко и раскисло, так же как и земля, и опавшие листья, которыми была уложена дорога. Люди сидели нахохлившись, стараясь не шевелиться, чтобы отогревать ту воду, которая пролилась до тела, и не пропускать новую холодную, подтекавшую под сиденья, колени и за шеи. В середине вытянувшихся казаков две фуры на французских и подпряженных в седлах казачьих лошадях громыхали по пням и сучьям и бурчали по наполненным водою колеям дороги.
Лошадь Денисова, обходя лужу, которая была на дороге, потянулась в сторону и толканула его коленкой о дерево.
– Э, чег'т! – злобно вскрикнул Денисов и, оскаливая зубы, плетью раза три ударил лошадь, забрызгав себя и товарищей грязью. Денисов был не в духе: и от дождя и от голода (с утра никто ничего не ел), и главное оттого, что от Долохова до сих пор не было известий и посланный взять языка не возвращался.
«Едва ли выйдет другой такой случай, как нынче, напасть на транспорт. Одному нападать слишком рискованно, а отложить до другого дня – из под носа захватит добычу кто нибудь из больших партизанов», – думал Денисов, беспрестанно взглядывая вперед, думая увидать ожидаемого посланного от Долохова.
Выехав на просеку, по которой видно было далеко направо, Денисов остановился.
– Едет кто то, – сказал он.
Эсаул посмотрел по направлению, указываемому Денисовым.
– Едут двое – офицер и казак. Только не предположительно, чтобы был сам подполковник, – сказал эсаул, любивший употреблять неизвестные казакам слова.
Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал офицер – растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним, стоя на стременах, рысил казак. Офицер этот, очень молоденький мальчик, с широким румяным лицом и быстрыми, веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт.
– От генерала, – сказал офицер, – извините, что не совсем сухо…
Денисов, нахмурившись, взял конверт и стал распечатывать.
– Вот говорили всё, что опасно, опасно, – сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. – Впрочем, мы с Комаровым, – он указал на казака, – приготовились. У нас по два писто… А это что ж? – спросил он, увидав французского барабанщика, – пленный? Вы уже в сраженье были? Можно с ним поговорить?
– Ростов! Петя! – крикнул в это время Денисов, пробежав поданный ему конверт. – Да как же ты не сказал, кто ты? – И Денисов с улыбкой, обернувшись, протянул руку офицеру.
Офицер этот был Петя Ростов.
Во всю дорогу Петя приготавливался к тому, как он, как следует большому и офицеру, не намекая на прежнее знакомство, будет держать себя с Денисовым. Но как только Денисов улыбнулся ему, Петя тотчас же просиял, покраснел от радости и, забыв приготовленную официальность, начал рассказывать о том, как он проехал мимо французов, и как он рад, что ему дано такое поручение, и что он был уже в сражении под Вязьмой, и что там отличился один гусар.
– Ну, я г'ад тебя видеть, – перебил его Денисов, и лицо его приняло опять озабоченное выражение.
– Михаил Феоклитыч, – обратился он к эсаулу, – ведь это опять от немца. Он пг'и нем состоит. – И Денисов рассказал эсаулу, что содержание бумаги, привезенной сейчас, состояло в повторенном требовании от генерала немца присоединиться для нападения на транспорт. – Ежели мы его завтг'а не возьмем, они у нас из под носа выг'вут, – заключил он.