Смолер, Ян Арношт

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Ян Арношт Смолер
Jan Arnošt Smoler
Место рождения:

Мерцдорф (Лучо), Пруссия

Место смерти:

Баутцен, Саксония

Научная сфера:

лингвистика

Известен как:

Основоположник сорабистики

Ян А́рношт Смо́лер, немецкий вариант — Йоганн Эрнст Шмалер (в.-луж. Jan Arnošt Smoler, нем. Johann Ernst Schmaler; 3 марта 1816, Мерцдорф (Лучо), Пруссия — 13 июня 1884, Баутцен, Саксония) — серболужицкий лингвист, основоположник серболужицкого языкознания[1], публицист, редактор и издатель газеты Serbske Nowiny и журнала Łužičan, основатель серболужицкого книжного издательства и книжного магазина, один из основателей организации «Матицы Сербской», организатор строительства «Сербского дома» в Баутцене — центра национальной и культурной жизни серболужичан, один из лидеров серболужицкого национального возрождения XIX века[2][3]. Участник Славянского съезда в Москве и Санкт-Петербурге 1867 года[4]





Биография

Я. А. Смолер родился в 1816 году в прусской части Верхней Лужицы, в деревне Лучо (нем. Merzdorf)[~ 1], расположенной недалеко от Хойерсверды. Его отец Корла Ян Смолер был протестантским кантором и учителем, служившим в селении Лоза. В Лозе Ян Смолер учился в начальной школе. С 1827 года Я. А. Смолер был зачислен в гимназию Баутцена. После окончания учёбы в гимназии в 1836 году он поступил в университет в Бреслау на богословский факультет, где проучился до 1840 года, затем увлёкся славянским языкознанием и литературой, которые изучал в 18401845 годах под началом поэта Ф. Л. Челаковского, одного из активных участников чешского национального возрождения. Уже в гимназии Я. А. Смолер организовал кружок, в котором с другими учениками занимался изучением серболужицкого языка. Во время каникул Я. А. Смолер путешествовал по Лужицам, записывал различные фольклорные произведения. Во время поездок по родному краю он собирал сведения о границах лужицких земель и численности серболужицкого населения[5]. В 1841 году опубликовал лужицкое эпическое песнопение «Наши парни с войны едут».

После окончания учёбы в университете Я. А. Смолер посвятил себя исследованиям в области лингвистики, записывал и издавал словари, пособия по изучению лужицкого языка, занимался организацией кружков, в которых обучались чтению и письму по-лужицки, а также преподаванием в этих кружках, содействовал реформе правописания[6]. В 1847 году при активном участии Я. А. Смолера основано серболужицкое национальное культурно-просветительное общество «Матица Сербская» (в.-луж. Maćica Serbska), основной задачей которого стала издательская деятельность на родном языке[7]. Я. А. Смолер активно участвовал в редактировании и издании периодической печати на серболужицком языке. С 1848-го по 1852 год был главным редактором культурно-общественного и литературного альманаха «Časopis Maćicy Serbskeje». Он сотрудничал с Я. П. Йорданом в издании еженедельной газеты «Ютничка» (в.-луж. Jutnička), в 1849 году получил должность редактора еженедельника «Тыдженска Новина» (в.-луж. Tydźenska nowina), переименованного позднее в «Сербске Новины» (в.-луж. Serbske Nowiny), в 18501854 годах он становится её издателем и занимается изданием газеты вплоть до 1884 года. В 1851 году открыл в Будишине первый в истории серболужицкий книжный магазин[8]. Кроме этого, с 1860 года Я. А. Смолер также издавал журнал «Лужичан» (в.-луж. Łužičan). Чтобы ознакомить более широкий круг читателей с материалами, касающимися серболужицкого народа, его истории и культуры, Я. А. Смолер также издавал периодику на немецком языке[6]. С 1859 по 1883 годы он несколько раз посещал Россию, сотрудничал как с русскими, так и с учёными из других славянских стран и регионов, был сторонником идей панславизма[3][9]. В частности, большое влияние на Я. А. Смолера оказал академик И. И. Срезневский.

Всю свою жизнь Я. А. Смолер посвятил как изучению серболужицкого языка и культуры, так и содействию их сохранения и развития, вся его деятельность была направлена на пробуждение в лужичанах национального самосознания и стремления к активному сопротивлению германизации. Многие достижения серболужицкого национального возрождения 18401880 годов реализовывалось благодаря Я. А. Смолеру по его инициативе или с его участием[5]. Умер 13 июня 1884 года в Баутцене.

Вклад в науку

Я. А. Смолер известен как собиратель серболужицкого фольклора, его книга «Песни верхних и нижних лужицких сербов» (Pjesnički hornych a delnych Lužiskych Serbow) была издана совместно с Л. Гауптом в 18411843 годах. О ней положительно отзывались многие ценители народной культуры того времени, включая братьев Гримм. Я. А. Смолер был первым, кто собрал сведения о границах расселения лужичан и численности их на территории Пруссии и Саксонии. Значителен вклад Я. А. Смолера в изучение языка, истории, культуры и этнографии лужицких сербов, в создание учебников и словарей сербо-лужицкого языка. Я. А. Смолер также участвовал в реформировании правописания верхнелужицкого языка. Основные его работы по языкознанию: Kleine Grammatik der serbisch-wendischen Sprache in der Oberlausitz и «Немецко-серболужицкий словарь» (Němsko-serbski słownik)[3].

Публикации

  1. [reader.digitale-sammlungen.de/resolve/display/bsb10589069.html Wendisch-deutsche Gespräche]. — Bautzen, 1841.
  2. [books.google.de/books?id=vc8GAAAAQAAJ&printsec=frontcover&dq=Volkslieder+der+Wenden+in+der+Ober-+und+Nieder-Lausitz&hl=de&sa=X&ei=aHwjUba7JcXFtAbG8oD4DQ&ved=0CDQQ6AEwAA Pěsnički hornich a delnich Łužiskich Serbow]. — 1841, 1843 (z Leopoldom Hauptom). — Volkslieder der Wenden in der Ober- und Nieder-Lausitz. — 1841, 1843 (hrsg. gemeinsam mit Leopold Haupt).
  3. Krotke wułpoženje powšitkomneho Serbskeho prawjepisanjaа. — Budyšin, 1843. — Kurze Darstellung der allgemeinen wendischen Rechtschreibung. — Bautzen, 1843.
  4. [books.google.de/books?id=LV9IAAAAMAAJ&printsec=frontcover&dq=Njemsko-&hl=de&sa=X&ei=9X4jUcDpCIS1tAaR54DACA&sqi=2&ved=0CD4Q6AEwAw#v=onepage&q=Njemsko-&f=false Deutsch-Wendisches Wörterbuch. Mit einer Darstellung der allgemeinen wendischen Rechtschreibung]. — Bautzen, 1843.
  5. Überreste der alten Mythologie in der wendischen Lausitz. — 1848.
  6. Sorbisch-wendische Sprachlehre. — Bautzen, 1850.
  7. [reader.digitale-sammlungen.de/resolve/display/bsb10589071.html Kleine Grammatik der serbisch-wendischen Sprache in der Oberlausitz]. — Bautzen, 1852.
  8. [reader.digitale-sammlungen.de/resolve/display/bsb11173947.html Die slavischen Ortsnamen in der Oberlausitz und ihre Bedeutung. Festschrift zum 300 jährigen Jubiläum des Gymnasiums zu Budissin]. — Bautzen, 1867.

Семья

Был отцом лужицкого журналиста и общественного деятеля Марко Смолера.

См. также

Напишите отзыв о статье "Смолер, Ян Арношт"

Примечания

Комментарии
  1. В 1978 году серболужицкая деревня Лучо оказалась на территории создания Барвальдского карьера (в.-луж. Bjerwałdska jama, нем. Tagebau Bärwalde), её жителей выселили, а дома снесли.
Источники
  1. Ермакова М. И. Новый этап в изучении верхнелужицкого литературного языка // Формирование и функционирование серболужицких литературных языков и диалектов. — 1989. — С. 196.
  2. Лаптева Л. П., Кунце П. [www.slavcenteur.ru/Proba/ucheba/kursy/Serboluzhistorija.pdf История серболужицкого народа]. — С. 13—14. (Проверено 28 сентября 2012)
  3. 1 2 3 Моторный В. А. [feb-web.ru/feb/kle/kle-abc/ke9/ke9-7022.htm Смолер.] — [feb-web.ru/feb/kle/kle-abc/default.asp Краткая литературная энциклопедия (КЛЭ).] — В 9 т. Т. 6: Присказка — «Советская Россия» / Гл. ред. А. А. Сурков. — М.: Сов. энцикл., 1971. — 1040 стб. — [feb-web.ru/ Фундаментальная электронная библиотека «Русская литература и фольклор» (ФЭБ)]
  4. [slawia.org/ru/book/Slavyanskiy-sezd-1867-goda-v-Peterburge-i-v-Moskve М. Ю. Досталь, Славянский съезд 1867 года в Петербурге и в Москве]
  5. 1 2 Лаптева Л. П., Кунце П. [www.slavcenteur.ru/Proba/ucheba/kursy/Serboluzhistorija.pdf История серболужицкого народа]. — С. 13. (Проверено 28 сентября 2012)
  6. 1 2 Лаптева Л. П., Кунце П. [www.slavcenteur.ru/Proba/ucheba/kursy/Serboluzhistorija.pdf История серболужицкого народа]. — С. 14. (Проверено 28 сентября 2012)
  7. Лаптева Л. П., Кунце П. [www.slavcenteur.ru/Proba/ucheba/kursy/Serboluzhistorija.pdf История серболужицкого народа]. — С. 15. (Проверено 28 сентября 2012)
  8. Гугнин А. А., Введение в историю серболужицкой словесности и литературы от истоков до наших дней, стр. 105.
  9. Супрун А. Е. [philology.ru/linguistics3/suprun-89b.htm Серболужицкие языки] // Введение в славянскую филологию. — Минск, 1989. — С. 76—81. (Проверено 28 сентября 2012)

Литература

В Викитеке есть тексты по теме
Смолер, Ян Арношт
  • Гугнин А. А., Введение в историю серболужицкой словесности и литературы от истоков до наших дней, Российская академия наук, Институт славяноведения и балканистики, научный центр славяно-германских отношений, М., 1997, стр. 4, 64, 94 — 97, 99 — 100, 102, 105, 107—108, 120, ISBN 5-7576-0063-2
  • Kunze P. Jan Arnošt Smoler. Ein Leben für sein Volk // Schriften des Sorbischen Instituts Band 10. — Domowina. — Bautzen, 1995. — ISBN 3-7420-1624-5. (Kunz P. Štóž swoju narodnosć z česću zańdźe. Nadźije a skutki Jana Arnošta Smolerja // Wobrazki ze Serbow. 1. — Ludowe Nakł. Domowina. — Budyšin, 1995. — ISBN 3-7420-1637-7.)
  • Lier H. A. [de.wikisource.org/wiki/ADB:Schmaler,_Johann_Ernst Schmaler, Johann Ernst] // Allgemeine Deutsche Biographie (ADB). Band 31. — Duncker & Humblot. — Leipzig, 1890. — С. 617—619.
  • [stare.luzice.cz/clv/2007/clv_2007-09.pdf Česko-lužicke styky v 1.polovině 19. století]// Česko-lužický věstník, 2007, стр. 55
Предшественник:
Эрнст Рихтар
Председатель «Матицы сербской»
1872 год1882 год
Преемник:
Михал Горник

Отрывок, характеризующий Смолер, Ян Арношт

– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.