Смолин, Ефим Маркович
| Ефим Маркович Смолин | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Род деятельности: | |
| Годы творчества: |
С 1969 по настоящее время |
| [efimsmolin.ru/ lin.ru] | |
Ефи́м Ма́ркович Смо́лин (род. 13 марта 1946, Москва) — российский писатель-сатирик, сценарист и юморист. Принимал участие в создании крупнейших радио- и телевизионных проектов («Радионяня», «Куклы», «Колесо истории»), автор монологов для известных эстрадных исполнителей. Лауреат премии «Золотой телёнок» и «Золотой Остап». Постоянный автор рубрики «Клуб 12 Стульев» «Литературной газеты».
Содержание
Биография
Закончил Московский Лесотехнический институт, в который поступил по специальному спорт-набору, как боксер-перворазрядник. В этом же вузе учился Б. А. Березовский[1].
В 1969 году по чистой случайности начинает сотрудничать с «Литературной газетой».
Позвонил, ошибся номером. Хотел попасть в какую-то слесарную организацию, а оказалось, что попал в газету. Тогда появился фильм Кеосаняна «Неуловимые мстители», а вскоре вышла литовская картина «Армия „Трясогузки“ снова в бою». Я стал по телефону последнюю ругать, объяснять, что всё в ней передрано с «Неуловимых». А мне предложили написать письмо в редакцию, что я и сделал.— интервью для газеты "Сегодня"[2]
Сотрудничество с «Литературной газетой» сыграло важную роль в жизни Смолина, так как именно из неё вышло большинство писателей-сатириков того времени[3].
В 1970-х годах по приглашению одного из родоначальников «Радионяни» Александра Левенбука пришёл в команду этой радиопередачи и стал её постоянным автором.
В 1975 году продаёт свой первый монолог «Жертва гипноза», с которого начинается его карьера эстрадного автора.
Что же касается эстрады, то там совершенно особая техника. И меня Гриша Мельников этому делу учил. Наверное, был и еще какой-то перст судьбы, потому что купили первый же мой монолог. Он назывался «Жертва гипноза» — его купил, по-моему, Винокур. Тогда, чтобы номер продать, надо было пройти 28 инстанций, а номер стоил 150 рублей — зарплата инженера.— интервью для газеты "Солидарность"[3]
Пишет тексты для многих эстрадных исполнителей — Евгения Петросяна, Клары Новиковой, Владимира Винокура. Особенной популярностью пользовались номера, исполненные Геннадием Хазановым, с которым драматург сотрудничает на протяжении большей части своей карьеры. Именно благодаря ему фраза «У-у, ты какая» из монолога «Курортный роман» становится крылатой. В 1983 году, после исполнения Геннадием Хазановым на концерте, посвящённом Дню советской милиции, монолога Ефима Смолина «Письмо генералу» артист и драматург попадают в опалу[4]. Смолину запрещаются гастроли в городах-героях СССР.
С Хазановым, кстати, в 1982 году была жуткая история. Литераторы работают себе и не подозревают, что мир может в одно мгновение перевернуться. У меня был, на мой взгляд и на его взгляд, тогда совершенно невинный номер: «Письмо генералу КГБ». Про гулящего мужа, который не приходит домой и говорит жене, что он разведчик и выполнял задание. Мы его не залитовали, правда, потому что был какой-то концерт, и Хазанов сразу его прочёл, в конце. Реакция была на следующий день. Были сняты со своих постов все, кого можно было снять, как карточный домик посыпались люди. Мне был запрещён въезд в город-герой Ленинград, а Хазанова на год лишили права концертной деятельности, установили за ним наблюдение.— интервью для газеты "Солидарность"[3]
Сотрудничество с телевидением для Смолина начинается в начале 1980-х годов, когда он становится участником программы «Вокруг смеха». Пик его карьеры приходится на 1990-е годы. Именно он был одним из создателей культового телевизионного проекта «Куклы», стартовавшего в 1993 году. Правда, вскоре Смолин покидает проект и вспоминает о нём с крайней неохотой, хотя «Куклы» стали самым крупным и успешным телевизионным проектом в его карьере. Так же в 1990-е годы Смолин сотрудничает со сценарной группой «Рен-ТВ» и стоит у истоков телевизионной игры «Колесо Истории», которую вёл Леонид Якубович. Дальнейшая карьера Смолина складывается не столь удачно. В 1998 году по его сценарию ставится фильм «Паранойя», а в 1999-м он выпускает комедийный сериал «Вы будете смеяться» с Кларой Новиковой. Проект был одной из первых попыток создать на российском экране аналог западных ситкомов. Последним на сегодняшний день проектом драматурга является программа «Клуб ворчунов», выходившая на Московском телеканале.
Фильмография
- 1998 — Паранойя
- 1999 — Вы будете смеяться
Напишите отзыв о статье "Смолин, Ефим Маркович"
Примечания
- ↑ [www.echo.msk.ru/programs/beseda/14175/ Эхо Москвы :: Интервью: Ефим Смолин]
- ↑ [www.segodnya.ua/oldarchive/c2256713004f33f5c22568340043373c.html "Я бы заплатил бандитам!"]
- ↑ 1 2 3 Ефим Смолин. [www.solidarnost.org/thems/znamenitost/znamenitost_1870.html «Главное в нашей жизни — не принимать ничего близко к сердцу!»]
- ↑ [www.toz.khv.ru/newspaper/arkhiv/2006_08_24_artistu_g_khazanovu_obyavlen_vygovor_/ «Артисту Г. Хазанову объявлен выговор…»]
Ссылки
- [www.umoristy.ru/p66.html Ефим Смолин на официальном сайте Юмористы.ру]
- [efimsmolin.ru/?page_id=47 Ателье Ефима Смолина Закажи себе праздник]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Смолин, Ефим Маркович
Николай в два слова купил за шесть тысяч семнадцать жеребцов на подбор (как он говорил) для казового конца своего ремонта. Пообедав и выпив немножко лишнего венгерского, Ростов, расцеловавшись с помещиком, с которым он уже сошелся на «ты», по отвратительной дороге, в самом веселом расположении духа, поскакал назад, беспрестанно погоняя ямщика, с тем чтобы поспеть на вечер к губернатору.Переодевшись, надушившись и облив голову холодной подои, Николай хотя несколько поздно, но с готовой фразой: vaut mieux tard que jamais, [лучше поздно, чем никогда,] явился к губернатору.
Это был не бал, и не сказано было, что будут танцевать; но все знали, что Катерина Петровна будет играть на клавикордах вальсы и экосезы и что будут танцевать, и все, рассчитывая на это, съехались по бальному.
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.
Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».
Катерина Петровна действительно стала играть вальсы и экосезы, и начались танцы, в которых Николай еще более пленил своей ловкостью все губернское общество. Он удивил даже всех своей особенной, развязной манерой в танцах. Николай сам был несколько удивлен своей манерой танцевать в этот вечер. Он никогда так не танцевал в Москве и счел бы даже неприличным и mauvais genre [дурным тоном] такую слишком развязную манеру танца; но здесь он чувствовал потребность удивить их всех чем нибудь необыкновенным, чем нибудь таким, что они должны были принять за обыкновенное в столицах, но неизвестное еще им в провинции.
Во весь вечер Николай обращал больше всего внимания на голубоглазую, полную и миловидную блондинку, жену одного из губернских чиновников. С тем наивным убеждением развеселившихся молодых людей, что чужие жены сотворены для них, Ростов не отходил от этой дамы и дружески, несколько заговорщически, обращался с ее мужем, как будто они хотя и не говорили этого, но знали, как славно они сойдутся – то есть Николай с женой этого мужа. Муж, однако, казалось, не разделял этого убеждения и старался мрачно обращаться с Ростовым. Но добродушная наивность Николая была так безгранична, что иногда муж невольно поддавался веселому настроению духа Николая. К концу вечера, однако, по мере того как лицо жены становилось все румянее и оживленнее, лицо ее мужа становилось все грустнее и бледнее, как будто доля оживления была одна на обоих, и по мере того как она увеличивалась в жене, она уменьшалась в муже.
Николай, с несходящей улыбкой на лице, несколько изогнувшись на кресле, сидел, близко наклоняясь над блондинкой и говоря ей мифологические комплименты.
Переменяя бойко положение ног в натянутых рейтузах, распространяя от себя запах духов и любуясь и своей дамой, и собою, и красивыми формами своих ног под натянутыми кичкирами, Николай говорил блондинке, что он хочет здесь, в Воронеже, похитить одну даму.
– Какую же?
– Прелестную, божественную. Глаза у ней (Николай посмотрел на собеседницу) голубые, рот – кораллы, белизна… – он глядел на плечи, – стан – Дианы…
Муж подошел к ним и мрачно спросил у жены, о чем она говорит.
– А! Никита Иваныч, – сказал Николай, учтиво вставая. И, как бы желая, чтобы Никита Иваныч принял участие в его шутках, он начал и ему сообщать свое намерение похитить одну блондинку.
Муж улыбался угрюмо, жена весело. Добрая губернаторша с неодобрительным видом подошла к ним.
– Анна Игнатьевна хочет тебя видеть, Nicolas, – сказала она, таким голосом выговаривая слова: Анна Игнатьевна, что Ростову сейчас стало понятно, что Анна Игнатьевна очень важная дама. – Пойдем, Nicolas. Ведь ты позволил мне так называть тебя?
