Смычка города и деревни
Поделись знанием:
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.
В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.
– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
– Не было бы тяжело ему это свидание, chere Анна Михайловна, – сказал он. – Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
– Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c'est terrible, les devoirs d'un chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла одна из княжен племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d'arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.
Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Смы́чка го́рода и дере́вни (вар.: Смычка города с деревней, Смычка между городом и деревней) — общественное движение в Советской России и СССР в 1920 — первой половине 1930-х годов по воплощению в жизнь экономического, политического и культурного союза передового рабочего класса и крестьянства России. В связи с этим словосочетание «смычка города и деревни» или просто «смычка» имело широкое хождение в то время.
Политика
Необходимость смычки города и деревни возникла при проведении властями новой экономической политики (НЭП’а) для восстановления народного хозяйства, поскольку методами военного коммунизма поднять народное хозяйство оказалось невозможно, прежде всего из-за усиливающегося недовольства крестьянских масс[1].
Российский социолог и философ А. С. Ахиезер пишет[2], что потребность в «смычке» существовала, собственно, ещё до Советской власти, в результате нарушения соотношений отраслей хозяйства страны, что выразилось в невозможности установления цен, выгодных (или хотя бы приемлемых) как деревне, так и городу, при обмене между ними различными ресурсами. В советское время, в условиях псевдоэкономики, необходимо было установить минимальный уровень рыночных отношений, заменить продразвёрстку продналогом, оставив излишки продукции для развития рынка[3].
В. И. Ленин говорил в 1921 году на IX ВСЕРОССИЙСКОМ СЪЕЗДЕ СОВЕТОВ:«сущность новой экономической политики есть союз пролетариата и крестьянства, сущность — в смычке авангарда, пролетариата с широким крестьянским полем.»[4][5]При этом роль единственно возможной смычки, как указывал Ленин там же, играет торговля.
Вопросы смычки рабочих и крестьян, тему совхозов и колхозов, как опорных пунктов укрепления смычки, и связанную с ней тему индустриализации и хлебной проблемы поднимал в 1928 году И. В. Сталин на Пленуме ВКП(б), проходившем 4-12 июля в Москве[6][7].
Так, поясняя вышеприведённое высказывание Ленина о смычке, Сталин отмечал[7], что, если понимать мысли Ленина в целом, то, говоря о средствах для реализации смычки рабочего класса с крестьянством, Ленин имел в виду не только торговлю — мануфактуру, «ситец» и прочие товары потребления для крестьян, но и «металл», то есть, средства производства, снабжение крестьян машинами, а также электрификацию всей страны. Сталин привёл в пример следующую цитату из выступления Ленина на X СЪЕЗДЕ РКП(б):"Дело переработки мелкого земледельца, переработки всей его психологии и навыков есть дело, требующее поколений. Решить этот вопрос по отношению к мелкому земледельцу, оздоровить, так сказать, всю его психологию может только материальная база, техника, применение тракторов и машин в земледелии в массовом масштабе, электрификация в массовом масштабе. <…> "[8]
Большое значение вопросам смычки рабочего класса с крестьянством придавал Л. Д. Троцкий. Его роль как в этих, так и в других вопросах оценивается неоднозначно[9][10][11]. Споры велись, в частности, о том, с кем в крестьянстве должен делать смычку рабочий класс — с середняками или с кулаками.
В 1934 году на XVII съезде ВКП(б) в Отчётном докладе Сталин отметил успехи в реализации смычки города и деревни, и при этом не только в области товаров потребления и средств производства, но и в области культуры[12]:«Все крепче становятся нити хозяйственной и культурной смычки между городом и деревней. <…> Культурная пропасть между городом и деревней заполняется.»
Тем не менее, внутридеревенские рыночные отношения не достигли уровня, необходимого для снабжения города в достаточных объёмах, что также верно и для ремесленничества, при том, что национализированная часть хозяйства не смогла работать столь же эффективно, как это могли делать частники[13]. «Нормальное» — рыночное — развитие невозможно, если нет массовой частной инициативы, массовой конкуренции, а есть склонность к монополизации[14].
Ещё одна возможность обеспечить смычку со стороны деревни и смягчить влияние цен состояла в снижении издержек с.-х. производства за счёт повышения его эффективности, и обеспечении массовой реализации с.-х. продукции. Однако выполнить это было ещё труднее, чем в промышленности, поскольку довольно высокий процент сельского населения был привержен к социальным формам жизни, не обладал должной инициативой, и не мог, соответственно, обеспечить требуемый уровень прогресса[14]. Кроме того, власти и сопутствующая им марксистская интеллигенция имели весьма преувеличенное представление об уровне развития деревенских товарно-денежных отношений, и, таким образом, не знали истинного положения дел, того, насколько реально крестьянство может пойти на «смычку» за счёт интенсификации сельского хозяйства[14].
Поэтому на следующем историческом этапе идея смычки постепенно сошла на нет, и на смену ей пришли мероприятия по «подъёму сельского хозяйства», которые решались как чисто отраслевая задача, административными и техническими средствами, прямой передачей ресурсов в деревню, что было экономически нецелесообразно и не работало в пользу рыночных отношений, становления рынка[13].
Практика
Отмеченные на XVII съезде ВКП(б) успехи были достигнуты за счёт организации на местах соответствующих структур. На примере Петрограда-Ленинграда и области можно отметить:
- различные рабочие общества смычки города с деревней (РОС) и союзы РОС: Волховское РОС[15], Красногвардейское РОС[16], Ленинградское РОС[17][18]. При Ленинградском РОС были созданы, в частности, курсы тракторных инструкторов-механиков (1930—1932), которые затем были реорганизованы в учебно-производственный комбинат (1932—1933)[19];
- партийные фракции[20] и, после XVII съезда ВКП(б), партгруппы[21] ВКП(б).
Для пропаганды и обсуждения вопросов движения по стране издавались газеты «Смычка»: по Северо-Западу[22], в усольской «Смычке» одно время сотрудничал Аркадий Гайдар[23]. Моршанская газета «Согласие» (Тамбовская область) раньше носила название «Смычка»[24], в Лебедяни с конца ноября 1926 года выходила газета «Смычка»[25] и т. д.
Пропагандировал идеи смычки Владимир Маяковский: например, в 1924 году написал стихотворение, посвященное укреплению рубля, как твёрдой почве для смычки рабочего и крестьянина[26], а его стихи о чае треста «Чаеуправление» и рисунок составляли листовку, которая вкладывалась в каждый тюк с чаем, поставлявшийся в деревню для крестьян:«Смычка с деревней./ Выходи и встречай — Москва / деревне / высылает чай. / Крестьяне, / соблюдайте интересы свои: / только в Чаеуправлении покупайте чаи».[27]Имя движения давали населённым пунктам в различных областях страны, например, в Челябинской, Тамбовской, Липецкой областях[28][29][30] и других, улицам (напр., в Казани[31]), фабрикам[32] и заводам[33], и даже папиросам, конфетам и печенью: ленинградский поэт Николай Маков в неопубликованных воспоминаниях «Время и слова» пишет:
«В 1928-30 г.г. большой популярностью пользовались папиросы „Смычка“. На обороте пачки были изображены рабочий и крестьянин, пожимающие друг другу руки. Такое же название носили и конфеты в коробках и печенье. В то время велась широкая политическая агитация в пользу крепкого Союза рабочего класса с крестьянством. Рабочий поэт Тихомиров на страницах бывшей „Красной газеты“, издававшейся в Петрограде, писал: „Мы товарищи и братья — / Я — рабочий, / Ты — мужик! / Наши грозные объятья / Смерть и гибель для владык!“ Это небольшое стихотворение, ставшее широко известным в те годы, кратко, но убедительно пропагандировало смычку двух трудящихся классов! Практически — эта смычка выражалась в выезде агитбригад и партийного актива в деревню, в оказании всемерной помощи в организации лекций, докладов, библиотек и других мероприятий в области массовой политико-просветительной работы.»[34]Папиросы «Смычка» упоминаются также в знаменитой книге «Республика ШКИД» авторов Белых и Пантелеева:
«…выложил на парту несколько книг и тетрадок, начатую пачку папирос „Смычка“ <…>»[5][35]Поэт Антоний Касимов в стихотворении «Мой старикан» в сборнике «Октябрьские всходы», с.33, устами «бати» говорит:
Скажу попросту: с рифмачем / Нет у меня смычки.
В том же сборнике, с.82-83, поэт Дм. Октябрёв шефству завода над деревней и поездке рабочих в деревню на покосы посвятил стихотворение «Смычка».
Наглядная агитация
В честь движения выпускались плакаты, листовки, значки[36][37], декоративная посуда[38] и прочее, а также было изобретено женское имя «Даздрасмыгда»[39]: «Да здравствует смычка города с деревней».
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Плакат-вставка со стихами В.В.Маяковского - Ru-smychka-Kustodiev(Lenin).jpg
Плакат Ленинградского РОС (Ленин, Кустодиев) - Ru-znachok-ROS(smychka).jpg
Значок РОС
См. также
- Новая экономическая политика
- Привлечение к сельскохозяйственным работам граждан, занятых в других сферах экономики
Напишите отзыв о статье "Смычка города и деревни"
Примечания
- ↑ [leninism.su/books/4135-politicheskoe-zaveshhanie-lenina-realnost-istorii-i-mify-politiki.html?showall=&start=6 Политическое завещание Ленина: реальность истории и мифы политики — § 1. ДВЕ КОНЦЕПЦИИ НЭПа]
- ↑ Ахиезер А. С., Словарь, 1998, с. 453.
- ↑ Ахиезер А. С., Словарь, 1998, с. 453-454.
- ↑ Ленин. ПСС, т.44, 1974, с. 322.
- ↑ 1 2 [sovdep.academic.ru/3495/%D1%81%D0%BC%D1%8B%D1%87%D0%BA%D0%B0 Толковый словарь языка Совдепии: Смычка]
- ↑ Сталин. Сочинения, т.11, 1949, с. 188 - 196.
- ↑ 1 2 Сталин. Сочинения, т.11, 1949, с. 158 - 187.
- ↑ Ленин. ПСС, т.43, 1974, с. 60.
- ↑ [dic.academic.ru/dic.nsf/sie/17892/%D0%A2%D0%A0%D0%9E%D0%A6%D0%9A%D0%98%D0%A1%D0%A2%D0%A1%D0%9A%D0%9E ТРОЦКИСТСКО-ЗИНОВЬЕВСКИЙ АНТИПАРТИЙНЫЙ БЛОК (Советская историч. энциклопедия)]
- ↑ [svitoc.ru/topic/2316-lev-davidovich-trotckij/ А. В. Панцов, «Лев Давидович Троцкий»]
- ↑ Фельштинский Ю.Г., Чернявский Г.И. Лев Троцкий - большевик, 2012.
- ↑ Сталин. Сочинения, т.13, 1949, с. 334.
- ↑ 1 2 Ахиезер А. С., Словарь, 1998, с. 454.
- ↑ 1 2 3 Ахиезер А. С., т.1, 1998, с. 467.
- ↑ [spbarchives.ru/web/group/information_resources/-/archivestore/fund/1-3508?p_p_auth=8rX67sOB&_archivestore_WAR_archivestoreportlet_searchquery=%D1%81%D0%BC%D1%8B%D1%87%D0%BA%D0%B0 ВОЛХОВСКОЕ УЕЗДНОЕ ПРАВЛ-Е РОС ЛЕНИНГР. ГУБЕРН. ПРАВЛЕНИЯ СОЮЗА РОС, 1924 - 1927 гг., /г. Волхов Ленингр. губ./] // ЦГА СПб. Ф. Фонд Р-8668.
- ↑ [spbarchives.ru/web/group/information_resources/-/archivestore/fund/1-4393?p_p_auth=8rX67sOB&_archivestore_WAR_archivestoreportlet_searchquery=%D1%81%D0%BC%D1%8B%D1%87%D0%BA%D0%B0 КРАСНОГВАРД. УЕЗДНОЕ ПРАВЛ-Е РОС ЛЕНИНГР. ГУБ. ПРАВЛ-Я СОЮЗА РОС, 1924 - 1927 гг., /г. Красногвардейск Ленингр. губ./] // ЦГА СПб. Ф. Р-8669.
- ↑ [spbarchives.ru/web/group/information_resources/-/archivestore/fund/5-172?p_p_auth=8rX67sOB&_archivestore_WAR_archivestoreportlet_searchquery=%D1%81%D0%BC%D1%8B%D1%87%D0%BA%D0%B0 Ленингр. уездное правл-е РОС. 1925 - 1927. Ленинград] // ЦГАЛИ. Ф. Р-302.
- ↑ [spbarchives.ru/web/group/information_resources/-/archivestore/fund/1-3802?p_p_auth=8rX67sOB&_archivestore_WAR_archivestoreportlet_searchquery=%D1%81%D0%BC%D1%8B%D1%87%D0%BA%D0%B0 ЛЕНИНГР. ОКРУЖНОЕ ПРАВЛ-Е РОС ЛЕНИНГР. ОБЛСОВЕТА ПРОФСОЮЗОВ, 1928 - 1930 гг., /Ленинград/] // ЦГА СПб.
- ↑ [spbarchives.ru/web/group/information_resources/-/archivestore/fund/1-3536?p_p_auth=8rX67sOB&_archivestore_WAR_archivestoreportlet_searchquery=%D1%81%D0%BC%D1%8B%D1%87%D0%BA%D0%B0 УЧЕБНО-ПРОИЗВ. КОМБИНАТ ОБ-ВА СМЫЧКИ ГОРОДА С ДЕРЕВНЕЙ НАРВСКОГО РАЙОННОГО ШЕФСКОГО СОВЕТА ЛЕНИНГР. ОБЛСОВЕТА ПРОФСОЮЗОВ, 1930 - 1933 гг., /Ленинград/] // ЦГА СПб. Ф. Р-4279.
- ↑ [spbarchives.ru/web/group/information_resources/-/archivestore/guide_page/3-888?p_p_auth=VuBH1Zcn&_archivestore_WAR_archivestoreportlet_searchquery=%D0%A4%D1%80%D0%B0%D0%BA%D1%86%D0%B8%D1%8F%20%D0%92%D0%9A%D0%9F%28%D0%B1%29%20%D0%92%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%B4%D0%B0%D1%80%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B3%D0%BE%20%D1%80%D0%B0%D0%B9%D0%BE%D0%BD%D0%BD%D0%BE%D0%B3%D0%BE%20%D0%BF%D1%80%D0%B0%D0%B2%D0%BB%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D1%8F Путеводитель по фондам Центр. гос. архива историко-полит. документов Санкт-Петербурга] // ЦГАИПД СПб. Ф. 1932. Оп. 1 (Фракция ВКП(б) Володарского районного правл-я РОС (1930-1935)).
- ↑ [spbarchives.ru/web/group/information_resources/-/archivestore/guide_page/3-628?p_p_auth=8rX67sOB&_archivestore_WAR_archivestoreportlet_searchquery=%D1%81%D0%BC%D1%8B%D1%87%D0%BA%D0%B0 Путеводитель по фондам Центр. гос. архива историко-полит. документов Санкт-Петербурга] // ЦГАИПД СПб. Ф. 2598 (Партгруппа Петрогр. районного правл-я РОС (1926-1936)).
- ↑ [spbarchives.ru/web/group/information_resources/-/archivestore/guide_page/1-129?p_p_auth=M39JdkU5&_archivestore_WAR_archivestoreportlet_searchquery=%D0%9F%D0%BE%D0%B4%D0%B1%D0%BE%D1%80%D0%BA%D0%B0%20%D0%B3%D0%B0%D0%B7%D0%B5%D1%82%D1%8B%20%22%D0%A1%D0%BC%D1%8B%D1%87%D0%BA%D0%B0%22 ЦГА СПб. Путеводитель. Сельское хоз-во и заготовка с.-х. продукции. <...> ЗЕМЕЛЬНОЕ УПРАВЛ-Е ИСПОЛКОМА ЛЕНИНГР. ГУБСОВЕТА И УПРАВЛ-Е УПОЛНОМОЧ. НАРКОМАТА ЗЕМЛЕДЕЛИЯ РСФСР ПО СЕВ.-ЗАП. ОБЛ. (1918-1927 гг.) Сев.-Зап. обл. земельное управл-е (1921-1927 гг.) Ленингр. губ. земельное управл-е (1918-1927 гг.) Лесной отдел Ленингр. губ. земельного управл-я (1918-1927 гг.) Петрогр. Ленингр. губкомиссии: земельная (1919-1927 гг.) и огородная (1918-1919 гг.)] // ЦГА СПб. Ф. Р-2004. Оп. 1-3 (Подборка газеты "Смычка" (1923 г.)).
- ↑ [az.lib.ru/g/gajdar_a_p/text_0264.shtml Аркадий Гайдар, «ВСАДНИКИ НЕПРИСТУПНЫХ ГОР», повесть]
- ↑ [www.top68.ru/newspapers/soglasie ТОП68: Тамбовский областной портал]
- ↑ [lebvesti.ru/istoriya-gazetyi-v-lebedyani#!prettyPhoto "Лебедянские вести", история газеты] (рус.). Гл. ред. Н. Ю. СУШКОВА. Газета зарег. упр-м Фед. службы по надзору в сфере связи, инф. технологий и масс. коммуникаций по Липецкой обл. Св-во ПИ No ТУ 48-00167 от 22. 12. 2011 г.. Проверено 14 сентября 2016.
- ↑ Маяковский. ПСС, т.12, 1939-1949.
- ↑ Маяковский. ПСС, т.5, 1957.
- ↑ [mapdata.ru/sverdlovskaya-oblast/turinskiy-rayon/poselok-smichka/ Карта пос. Смычка в Туринском р-не Свердловской обл.] (рус.). 2014−2016 © MapData.ru — Инф-ция о городах и улицах России. Проверено 17 сентября 2016.
- ↑ [mapdata.ru/tambovskaya-oblast/tambovskiy-rayon/poselok-smichka/ Карта пос. Смычка в Тамбовском р-не Тамбовской обл.] (рус.). 2014−2016 © MapData.ru — Инф-ция о городах и улицах России. Проверено 17 сентября 2016.
- ↑ [mapdata.ru/lipeckaya-oblast/chapliginskiy-rayon/poselok-smichka/ Карта пос. Смычка Чаплыгинского р-на Липецкой обл.] (рус.). 2014−2016 © MapData.ru — Инф-ция о городах и улицах России. Проверено 17 сентября 2016.
- ↑ [kazan.gorodskaya-spravka.com/street/s_11001.html Справка по городу Казань]
- ↑ [troitsk74.ru/search/?keywords=%D1%81%D0%BC%D1%8B%D1%87%D0%BA%D0%B0 Сайт города Троицка (районный центр в Челябинской области)]
- ↑ [www.plava.ru/about/history/ ОАО "Плавский машиностроительный завод «Плава» (в 1925 — 2009 годах — «Смычка»)]
- ↑ [ruslit.ioso.ru/tihomir.htm НИКИФОР ТИХОМИРОВ (Никифор Семенович Тихомиров) (1888—1945)]
- ↑ Григорий Белых, Леонид Пантелеев. «Республика ШКИД», глава «Лёнька Пантелеев»
- ↑ [www.monetonos.ru/index.php?topic=18917.msg115358#msg115358 Знак общества РОС]
- ↑ [forums-su.com/viewtopic.php?f=167&t=349996 Знак «Общество культурной смычки города с деревней»]
- ↑ [www.ruskompas.ru/users/0/albums/00204/9968.shtml Смычка города с деревней, 1930, Буторин Д. Н. Музей палехского искусства. Палех, Ивановская область.]
- ↑ Иллюстратор: Евгения Курнавина. Кукуцаполь и Даздрасмыгда. Аббревиатуры (набор из 101 карточки) / Редактор: И. Сополева. — Издательский Дом Мещерякова, 2012. — 101 с. — ISBN 978-5-91045-454-9.
Библиография
- Ленин В.И. X СЪЕЗД РКП(б), ДОКЛАД О ЗАМЕНЕ РАЗВЕРСТКИ НАТУРАЛЬНЫМ НАЛОГОМ, 15 МАРТА 1921 года // Полное собрание сочинений. — 5-е. — М.: Изд-во политической литературы, 1974. — Т. 43. — С. 60.
- Ленин В.И. IX Всероссийский съезд Советов. О ВНУТРЕННЕЙ И ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ РЕСПУБЛИКИ. ОТЧЕТ ВЦИК И СНК 23 ДЕКАБРЯ 1921 года // Полное собрание сочинений. — 5-е. — М.: Изд-во политической литературы, 1974. — Т. 44. — С. 322.
- Сталин И.В. ОБ ИНДУСТРИАЛИЗАЦИИ И ХЛЕБНОЙ ПРОБЛЕМЕ: Из речи на пленуме ЦК ВКП(б) 9 июля 1928 г. // Сочинения. — М.: Изд-во политической литературы, 1949. — Т. 11. — С. 158 - 187.
- Сталин И.В. Отчетный доклад XVII съезду партии о работе ЦК ВКП(б) // Сочинения. — М.: Изд-во политической литературы, 1949. — Т. 13. — С. 334.
- Маяковский В. В. [feb-web.ru/feb/mayakovsky/texts/mp0/mpc/mpc-060-.htm Твердые деньги — твердая почва для смычки крестьянина и рабочего («Каждый знает: водопады бумажные...»)] // Полное собрание сочинений: В 12 т. / Ред. А. Колоскова. — М.: Художественная литература, 1939-1949. — Т. 12. — С. 60-62.
- Владимир Маяковский. [az.lib.ru/m/majakowskij_w_w/text_0390.shtml Полное собрание сочинений в тринадцати томах] / Подготовка текста и примечания И. И. Агеева и Ф. Н. Пицкель. — М.: ГИХЛ, 1957. — Т. 5 (март-декабрь 1923, реклама 1923-1925).
- ТРОЦКИСТСКО-ЗИНОВЬЕВСКИЙ АНТИПАРТИЙНЫЙ БЛОК // [dic.academic.ru/dic.nsf/sie/17892/%D0%A2%D0%A0%D0%9E%D0%A6%D0%9A%D0%98%D0%A1%D0%A2%D0%A1%D0%9A%D0%9E Советская историческая энциклопедия] / Под ред. Е.М.Жукова. — М.: Советская энциклопедия, 1973-1982.
- А.В.Панцов [svitoc.ru/topic/2316-lev-davidovich-trotckij/ Лев Давидович Троцкий] // Вопросы истории. — 1990. — № 5. — С. 65-87.
- Сост.: С. В. Журавлев и др. Голос народа: письма и отклики рядовых советских граждан о событиях 1918-1932 гг. / Отв. ред. А. К. Соколов. — М.: РОССПЭН, 1997. — 326 с. — (Социал. история России XX в.).
- ГУСЕВ С.П., ЕСЬКОВ Г.С., КОЗЛОВ Н.В., МАРКИНА Т.Д., ПАВЛОВ В.С., ПАПКОВ Г.А., ПРОХОРОВ В.Л. [www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Gukov/37.php История России. Учебное пособие] / под ред. Жуков В., Еськов Г., Павлов В.. — М.: МОСКОВСКИЙ ГОСУД. СОЦИАЛЬНЫЙ УН-Т (МГСУ), "Союз", 1998.
- Ахиезер, Александр Самойлович. Ч. II. Глава III: Ранний идеал всеобщего согласия (нэп) // Россия: критика исторического опыта. — 2-е изд., перераб. и доп. — Новосибирск: Сиб. хронограф, 1998. — Т. 1. — С. 456-479. — ISBN 5-87550-040-9.
- Ахиезер, Александр Самойлович. Смычка города и деревни // Россия: критика исторического опыта. Теория и Методология. Словарь. — 2-е изд., перераб. и доп. — Новосибирск: Сиб. хронограф, 1998. — Т. 2. — С. 452-454. — 594 с. — ISBN 5-87550-040-9.
- Сахаров Валентин Александрович. [leninism.su/books/4135-politicheskoe-zaveshhanie-lenina-realnost-istorii-i-mify-politiki.html?showall=&limitstart= Политическое завещание Ленина: реальность истории и мифы политики]. — Изд-во Московского ун-та, 2003. — ISBN 5-211-04575-0.
- Фельштинский Ю.Г., Чернявский Г.И. Лев Троцкий - большевик. — Центрполиграф, 2012. — 448 с. — 2500 экз. — ISBN 978-5-227-03802-9.
Отрывок, характеризующий Смычка города и деревни
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.
В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.
– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
– Не было бы тяжело ему это свидание, chere Анна Михайловна, – сказал он. – Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
– Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c'est terrible, les devoirs d'un chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла одна из княжен племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d'arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.
Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
