Снайдер, Гэри

Гэри Снайдер
Gary Snyder
Дата рождения:	8 мая 1930(1930-05-08) (93 года)
Место рождения:	Сан-Франциско, Калифорния
Гражданство:	США США
Род деятельности:	поэт, эссеист, преподаватель
Годы творчества:	1950 — наст. вр.
Направление:	битничество, сан-францисский ренессанс
Язык произведений:	английский
Премии:	Пулитцеровская премия в области поэзии (англ. Pulitzer Prize for Poetry) (1975) Премия Боллингена (англ. Bollingen Prize) (1997) Премия Джона Хея (англ. John Hay Award) (1997) Премия Рут Лили (англ. Ruth Lilly Poetry Prize) (1998)

Гэри Шерман Снайдер (англ. Gary Snyder; 8 мая 1930, Сан-Франциско, Калифорния) — американский поэт, эссеист, преподаватель, активист движения энвайронменталистов. Представитель битничества и Сан-Францисского ренессанса (англ. San Francisco Renaissance).

Гэри Снайдер родился в Сан-Франциско. Во время Великой депрессии семья вынуждена была переехать и жить в сельскую местность в штатах Орегон и Вашингтон. В 1951 году Снайдер окончил Рид-колледж в Орегоне, где занимался изучением английской литературы и этнографии. Позднее он изучал лингвистику в Индианском университете и востоковедение в университете Беркли.

Гэри Снайдер приобрёл известность в октябре 1955 года на вечере поэзии, устроенном Кеннетом Рексротом, где выступали также Аллен Гинзберг с поэмой «Вопль», Филипп Уэйлен, Филипп Ламантиа, Майкл МакКлюр. Снайдер читал стихотворение «Ягодный пир» (A Berry Feast). Слухи о вечере быстро распространились и способствовали росту популярности поэтов, которые впоследствии были названы Бит-поколением. Примечательно, что сам Снайдер не относит себя к битникам: «термин „битники“ лучше применять для небольшой группы писателей … непосредственно группа вокруг Аллена Гинзберга и Джека Керуака, Грегори Корсо и также некоторых других … Многие из нас объединены лишь как группа писателей Сан-Францисского ренессанса. Хотя „битник“ также может являться определенным состоянием ума … и я был в этом состоянии некоторое время.»

Гэри Снайдер стал прообразом Джафи Райдера в повести Джека Керуака «Бродяги Дхармы», восхищенного его буддистским образом жизни и непритязательностью.

В 1956 году Снайдер уезжает в Японию, где в течение десяти лет изучает буддизм, прислуживает в буддистском монастыре и переводит восточную поэзию. Помимо влияния таких поэтов, как Уолт Уитмен и Эзра Паунд, он испытал серьезное влияние японской и китайской литературы и философии. С 1969 года Снайдер живёт в Калифорнии, в предгорьях Сьерра-Невады. В 1986—2002 гг. Снайдер преподавал литературу в Калифорнийском университете Дэвис, почётным профессором которого он является.

Гэри Снайдер написал более 20 книг — стихи, проза, эссе. Составное творчества и жизни Гэри Снайдера — пристальное внимание к природе, вопросам экологии и связи с природой.

Он удостоен премии Американской академии изящной словесности (1966), поэтической премии Левинсона от журнала Poetry (1968), стипендии Гуггенхайма (1968), Пулитцеровской премии за книгу «Черепаший остров» (1975), Американской книжной премии за книгу «Топорища» (1983), премии Боллингена (1997), премии Роберта Кирша «За выдающиеся заслуги», премии Роберта Лилли «За выдающиеся достижения в поэзии» (2008).

Поэзия

• Riprap (1959)
• Myths & Texts (1960)
• The Back Country (1968)
• Regarding Wave (1970)
• Turtle Island (1974)
• Axe Handles (1983)
• Left Out in the Rain (1988)
• No Nature: New and Selected Poems (1992)
• Mountains and Rivers Without End (1996)
• Danger on Peaks (2005)
• This Present Moment (2015)

Проза

• Earth House Hold (1969)
• The Politics of Ethnopoetics (1975)
• The Old Ways (1977)
• He Who Hunted Birds in His Father’s Village: The Dimensions of a Haida Myth (1979)
• The Real Work (1980)
• Passage Through India (1983)
• The Practice of the Wild (1990)
• A Place in Space (1995)
• Back on the Fire: Essays (2007)

Избранное

• The Gary Snyder Reader: Prose, Poetry, and Translations (1999)
• Lookout: A Selection of Writings

Литература

• Снайдер Г. Стихотворения. Хань Шань. Стихи Холодной Горы / Перевод с английского А. Щетникова. — Новосибирск: Артель «Напрасный труд», 2011. — 24 с. — 100 экз.
• Снайдер Г. Ночное шоссе 99 / Перевод с английского А. Щетникова. — Новосибирск: Артель «Напрасный труд», 2016. — 8 с. — 100 экз.
• Снайдер Г. Шесть лет / Перевод с английского А. Щетникова. — Новосибирск: Артель «Напрасный труд», 2016. — 20 с. — 100 экз.
• Снайдер Г. Три мира, три царства, шесть дорог / Перевод с английского А. Щетникова. — Новосибирск: Артель «Напрасный труд», 2016. — 8 с. — 100 экз.
• Снайдер Г. Нахлынувшая волна / Перевод с английского А. Щетникова. — Новосибирск: Артель «Напрасный труд», 2016. — 56 с. — 100 экз.
• Снайдер Г. На задворках / Перевод с английского А. Щетникова. — Новосибирск: Артель «Напрасный труд», 2016. — 116 с. — 100 экз.

• [rebels-library.org/news/2012/01/29/3-%D0%B3%D0%B5%D1%80%D0%B8-%D1%81%D0%BD%D0%B0%D0%B9%D0%B4%D0%B5%D1%80-%D0%B1%D1%83%D0%B4%D0%B4%D0%B8%D1%81%D1%82%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9-%D0%B0%D0%BD%D0%B0%D1%80%D1%85%D0%B8%D0%B7%D0%BC/ Гэри Снайдер. Буддистский анархизм]

Ссылки

• [www.garysnydercenter.com Center for Gary Snyder Studies]
• [garysnyderpoems.com Гэри Снайдер в переводах Ирины Дятловской]

Отрывок, характеризующий Снайдер, Гэри

Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]