Снегирёв, Владимир Фёдорович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Снегирев, Владимир»)
Перейти к: навигация, поиск
Владимир Фёдорович Снегирёв
Дата рождения:

27 июня (9 июля) 1847(1847-07-09)

Место рождения:

Москва, Российская империя

Дата смерти:

1 января 1917 (19 декабря 1916)(1916-12-19) (69 лет)

Место смерти:

Москва, Российская империя

Страна:

Российская империя

Научная сфера:

Гинекология

Альма-матер:

Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова

Владимир Фёдорович Снегирёв (27 июня (9 июля) 1847, Москва — 19 декабря 1916 (1 января 1917), там же) — врач, один из основоположников гинекологии как самостоятельной научной дисциплины в России.





Биография

Владимир Федорович Снегирёв родился в Москве 9 июля 1847 года в семье чиновника. Рано остался без родителей. До поступления на медицинский факультет Московского университета учился в штурманском училище, плавал на фрегате «Смелый» матросом. В 1865 году поступил на медицинский факультет Московского университета.

В 1870 году Снегирёв окончил медицинский факультет Московского университета, в котором через четырнадцать лет занял профессорскую позицию. Для школы Снегирева характерно рассмотрение гинекологических болезней как заболеваний всего организма, в его связи с окружающей средой, а не как обособленных заболеваний половой системы.

Основной вклад Снегирёва в области оперативной гинекологии заключается в разработке ряда новых методов удаления яичников и матки, фиксации влагалища при его опущении и выпадении и т. п., а так же лечения пороков развития женских половых органов, таких как операция при двойной матке и двойном влагалище и пр. Снегирёв написал получившее мировое признание и первое в России фундаментальное руководство по гинекологии «Маточные кровотечения», изданное в 1884 году. Врачи называют этот труд «энциклопедией гинекологии»[1]. Он также ввёл в медицинскую практику использование пара как кровоостанавливающего средства при операциях на богатых кровью органах, например печени.

В 1896 году Владимир Федорович Снегирёв организовал и стал первым директором первого института для усовершенствования гинекологов. По инициативе Снегирёва гинекологию стали преподавать как самостоятельную дисциплину. По его же инициативе была открыта первая гинекологическая клиника (1889) и гинекологический институт для усовершенствования врачей (1896), руководителем которого он состоял до конца жизни. Заслуженный профессор Московского университета (1899)[2].

Труды

Основные труды посвящены вопросам маточных кровотечений, овариотомий, операций фибромы, перевязки маточных артерий и др. Снегирёв был блестящим хирургом; предложил ряд новых операций и оперативных приемов и вместе с этим уделял большое внимание консервативным методам лечения женских болезней. Для Снегирёва и его школы характерно изучение целостного организма женщины в его связи с окружающей средой, а не только отдельных заболеваний половой сферы.

Снегирёв написал капитальный труд «Новое кровоостанавливающее средство — пар» (1894), этим лечебным средством стали пользоваться при операциях на таких богатых кровью органах как, например, печень.

Создал крупную школу гинекологов (А. П. Губарев и др.).

  • Снегирёв В. Ф. Новый способ образования искусственного влагалища, М., 1892;
  • Снегирёв В. Ф. О целебном действии рентгеновских лучей, радия и мезотория на доброкачественные и злокачественные новообразования, М., 1913.

Память

Имя Снегирёва присвоено клинике акушерства и гинекологии 1-го Московского медицинского института (1889) и старейшему роддому России. Его дом на Девичьем поле в Москве — памятник культурного наследия федерального значения.

Напишите отзыв о статье "Снегирёв, Владимир Фёдорович"

Литература

  • Сердюков М. Г. «В. Ф. Снегирев. Жизнь и научная деятельность.», М., 1950.
  • Сорокина Т. С. История медицины. Т. 1 — М., Изд-во РУДН, 1992 — с 85-110.

Примечания

  1. [enc-dic.com/enc_sovet/Snegirv-vladimir-fedorovich-82898.html Большая Советская энциклопедия]
  2. [letopis.msu.ru/peoples/469 Снегирёв Владимир Фёдорович - Летопись Московского университета]

Ссылки

  • [letopis.msu.ru/peoples/469 Снегирёв Владимир Фёдорович - Летопись Московского университета]
  • [enc-dic.com/enc_sovet/Snegirv-vladimir-fedorovich-82898.html Большая Советская энциклопедия]
При написании этой статьи использовался материал из Русского биографического словаря А. А. Половцова (1896—1918).

Отрывок, характеризующий Снегирёв, Владимир Фёдорович

«Неужели это смерть? – думал князь Андрей, совершенно новым, завистливым взглядом глядя на траву, на полынь и на струйку дыма, вьющуюся от вертящегося черного мячика. – Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь, люблю эту траву, землю, воздух… – Он думал это и вместе с тем помнил о том, что на него смотрят.
– Стыдно, господин офицер! – сказал он адъютанту. – Какой… – он не договорил. В одно и то же время послышался взрыв, свист осколков как бы разбитой рамы, душный запах пороха – и князь Андрей рванулся в сторону и, подняв кверху руку, упал на грудь.
Несколько офицеров подбежало к нему. С правой стороны живота расходилось по траве большое пятно крови.
Вызванные ополченцы с носилками остановились позади офицеров. Князь Андрей лежал на груди, опустившись лицом до травы, и, тяжело, всхрапывая, дышал.
– Ну что стали, подходи!
Мужики подошли и взяли его за плечи и ноги, но он жалобно застонал, и мужики, переглянувшись, опять отпустили его.
– Берись, клади, всё одно! – крикнул чей то голос. Его другой раз взяли за плечи и положили на носилки.
– Ах боже мой! Боже мой! Что ж это?.. Живот! Это конец! Ах боже мой! – слышались голоса между офицерами. – На волосок мимо уха прожужжала, – говорил адъютант. Мужики, приладивши носилки на плечах, поспешно тронулись по протоптанной ими дорожке к перевязочному пункту.
– В ногу идите… Э!.. мужичье! – крикнул офицер, за плечи останавливая неровно шедших и трясущих носилки мужиков.
– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».


Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.