Снегирёв, Валентин Михайлович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Снегирёв, Валентин»)
Перейти к: навигация, поиск

Валенти́н Миха́йлович Снегирё́в (16 февраля 1932, Москва) — русский музыкант, ударник, преподаватель. Известный литаврист, солист ГАСО СССР под управлением Евгения Светланова. Профессор Московской государственной консерватории (МГК) (1985), народный артист России.

Один из виднейших педагогов Московской школы ударных инструментов. Среди учеников: Виктор Гришин, Анатолий Курашов, Валерий Барков и другие известные академические музыканты-ударники.



Биография

В 1950 г. с отличием окончил Музыкальное училище при Московской консерватории, в 1955 году – оркестровый факультет Московской консерватории (класс Калиника Купинского). С 1955 года по настоящее время преподает ударные инструменты в МГК.

С 1952 года – солист, а с 1968 по 2002 г. первый литаврист – концертмейстер группы ударных Государственного академического симфонического оркестра под управлением Евгения Светланова.

Также преподавал в Музыкальном колледже при Московской консерватории.

Напишите отзыв о статье "Снегирёв, Валентин Михайлович"

Ссылки

  • www.mosconsv.ru/person.aspx?p_pageAlias=Person&person_id=9025

Отрывок, характеризующий Снегирёв, Валентин Михайлович

– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..


Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.