Снегирёв, Иван Михайлович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Иван Михайлович Снегирёв

С акварели А. Брюллова

Ива́н Миха́йлович Снегирёв (23 апреля (4 мая) 1793[1], Москва — 9 (21) декабря 1868, Санкт-Петербург) — русский историк, этнограф, фольклорист, археолог, искусствовед, участник кружка Н. П. Румянцева, сторонник теории официальной народности, первый исследователь русского лубка, составитель подробнейшего описания московских церквей и монастырей.





Биография

Окончил словесное отделение Московского университета (1814, по другим сведениям[2] — 1810[3]), где его отец, М. М. Снегирёв, был профессором естественного, политического и нравственного прав. В 1815 году Снегирёв получил степень магистра словесных наук; с 1816 года стал преподавать латинский язык на кафедре римской словесности и древностей Московского университета — сначала в звании адъюнкта; в 1826—1835 годах — профессор Московского университета[4].

Служил цензором (1824—1855), через него прошли в печать такие произведения, как «Евгений Онегин» и «Мёртвые души». Состоял членом Общества любителей российской словесности: в 1812 году он был избран его сотрудником, 19 декабря 1819 года стал действительным членом, а с 29 октября 1821 года занимал должность библиотекаря Общества. Руководил реставрационными работами в Московском Кремле и округе. Член-корреспондент Петербургской Академии наук (с 1854).[5].

Научная деятельность

Одним из первых изучал русские пословицы, поговорки, народный быт, обряды, праздники. Автор трудов «Русские в своих пословицах. Рассуждения и исследования об отечественных пословицах и поговорках» (кн. 1—4, 18311834); «Русские простонародные праздники и суеверные обряды» (вып. 1—4, 18371839); «Русские народные пословицы и притчи» (1848), «О лубочных картинках русского народа» (1844; 2-е издание, дополненное и переработанное под названием «Лубочные картинки русского народа в московском мире», 1861), «Памятники московской древности» (Москва, 1842—1845), [tvereparhia.ru/biblioteka-2/s/1210-snegirev-i-m «Русская старина в памятниках церковного и гражданского зодчества»] (вып. 1—18, 18461859; 2-е изд., 18481860, совместно с А. А. Мартыновым), «Памятники древнего художества в России» (Москва, 1850).

Ввёл в искусствоведение термин «парсуна»[6].

В 1809—1810 годах выпустил вместе с Немировым С. А. перевод сочинений де Линя «Письма, мысли и избранные творения» (в 10 частях)[7][8][9].

Труды, доступные в интернете

  • «Русские в своих пословицах: Рассуждения и исследования об отечественных пословицах и поговорках» (1831). тома 1-2 [books.google.com/books?id=HmoBAAAAYAAJ На сайте Google Книги]
  • [science-book.ucoz.ru/load/57-1-0-256 Снегирев И. М. «Русские простонародные праздники и суеверные обряды», 1839]
  • [science-book.ucoz.ru/load/57-1-0-254 Снегирев И. М. «Лубочные картинки русского народа в московском мире», 1861]
  • [www.memoirs.ru/rarhtml/1227Snegirev.htm Снигирев И. М. Воспоминания И. М. Снегирева // Русский архив, , 1866. — Вып. 4. — Стб. 513—562.], [www.memoirs.ru/rarhtml/1249Snigirev.htm Вып. 5. — Стб. 735—760.]
  • [commons.wikimedia.org/w/index.php?title=File:Снегирев_И._Русские_народные_пословицы_и_притчи.pdf Снегирев И. М. Русские народные пословицы и притчи. М., 1848]

Напишите отзыв о статье "Снегирёв, Иван Михайлович"

Примечания

  1. В воспоминаниях Снегирев обозначает датой рождения 1792 г.
  2. Иван Снегирёв.
  3. В своих воспоминаниях Снегирёв указывал, что стал студентом университета в 1807 или 1808 году. События 1812 года, видимо, отложили окончание обучения до 1814 года.
  4. В Воспитательном доме И. М. Снегирёв преподавал русскую словесность.
  5. [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-52162.ln-ru Профиль Ивана Михайловича Снегирева] на официальном сайте РАН
  6. Е. С. Овчинникова. Портрет в русском искусстве XVII века. Материалы и исследования. М., 1955. С. 3
  7. Биографический словарь профессоров и преподавателей Императорского Московского университета. — М., 1855. — Т. 2. — С. 155—156.
  8. А. Виленский. Снегирёв, Иван Михайлович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.М., 1896—1918.
  9. Снегирёв, Иван Михайлович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Литература

Ссылки

  • Н. Н. Перцова, А. В. Уланова. [www.poesis.ru/poeti-poezia/snegirev/biograph.htm Иван Снегирев]. Проверено 3 мая 2012. [www.webcitation.org/68gvOKk7M Архивировано из первоисточника 25 июня 2012].

Отрывок, характеризующий Снегирёв, Иван Михайлович

Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».)
– Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это.
Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал.
Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном.
Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю.
– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…
Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.