Снесарёв, Владимир Семёнович

Владимир Семёнович Снесарёв
Дата рождения	15 июля 1914(1914-07-15)
Место рождения	посёлок Алчевск, Луганская область
Дата смерти	13 августа 1995(1995-08-13) (81 год)
Место смерти	Краснодар
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	авиация
Годы службы	1936—1960 (с перерывом)
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Владимир Семёнович Снесарёв (1914—1995) — полковник Советской Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1944).

Биография

Владимир Снесарёв родился 15 июля 1914 года в посёлке Алчевское (ныне — город Алчевск в Луганской области Украины). После окончания шести классов школы и школы фабрично-заводского ученичества работал слесарем, затем инструктором физкультуры Ворошиловского металлургического завода. Позднее окончил два курса Московского центрального института физической культуры. В 1936—1938 годах проходил службу в Военно-морском флоте СССР. В 1939 году Снесарёв повторно был призван в армию. В 1941 году он окончил Ейское военно-морское авиационное училище. С августа того же года — на фронтах Великой Отечественной войны.

К апрелю 1944 года гвардии старший лейтенант Владимир Снесарёв командовал эскадрильей 11-го гвардейского истребительного авиаполка 1-й минно-торпедной авиадивизии ВВС Черноморского флота. К тому времени он совершил 302 боевых вылета, принял участие в 32 воздушных боях, сбив 12 вражеских самолётов лично и ещё 4 — в составе группы.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 мая 1944 года за «образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм» гвардии старший лейтенант Владимир Снесарёв был удостоен высокого звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» за номером 3801.

После окончания войны Снесарёв продолжил службу в Советской Армии. В 1954 году он окончил Военно-морскую академию. В 1960 году в звании полковника Снесарёв был уволен в запас. Проживал в Краснодаре, работал слесарем на ТЭЦ. Скончался 13 августа 1995 года, похоронен на Славянском кладбище Краснодара.

Почётный гражданин Краснодара. Был также награждён двумя орденами Красного Знамени, орденами Суворова 3-й степени, Отечественной войны 1-й степени, двумя орденами Красной Звезды, рядом медалей.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
• Булкин С. П. Герои Отечества. — 2-е изд. — Донецк: Донбасc, 1977.
• Герои Советского Союза Военно-Морского Флота. 1937—1945. — М.: Воениздат, 1977.
• Подвиги, ставшие легендой. — Донецк: Донбас, 1985.

Отрывок, характеризующий Снесарёв, Владимир Семёнович

Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.