Сноуборд на зимних Олимпийских играх 1998

Соревнования по сноуборду (англ. snowboarding) на зимних Олимпийских играх 1998 года прошли с 8 по 12 февраля. Было разыграно 4 комплекта наград: в хафпайпе и гигантском слаломе среди мужчин и женщин. Соревнования по сноуборду были впервые включены в программу Олимпийских игр.

Все старты были проведены в Конбаяси и Сига Коген. В соревнованиях приняли участие 125 сноубордистов (69 мужчин и 56 женщин) из 22 стран.

Первым в истории олимпийским чемпионом по сноуборду стал канадец Росс Ребальяти, победивший в гигантском слаломе 8 февраля 1998 года. Ребальяти, шедший после первой попытки только на 8-м месте, в итоге лишь на 0,02 сек опередил чемпиона мира 1997 года в этой дисциплине итальянца Томаса Пруггера. У женщин первой олимпийской чемпионкой стала француженка Карин Рюби, выигравшая золото в гигантском слаломе 10 февраля.

Представители сразу 8 стран сумели завоевать награды в сноуборде, при этом ни одна страна не выиграла более 2 медалей. Американцы, которые выиграют общий медальный зачёт в сноуборде на последующих 3 Олимпиадах (2002, 2006 и 2010), в 1998 году в Нагано завоевали лишь 2 бронзы.

Медалисты

Мужчины

Дисциплина	Золото	Серебро	Бронза
Хафпайп 12 февраля	Джан Симмен Швейцария	Даниель Франк Норвегия	Росс Пауэрс США
Гигантский слалом 8 февраля	Росс Ребальяти Канада	Томас Пруггер Италия	Уэли Кестенхольц Швейцария

Женщины

Дисциплина	Золото	Серебро	Бронза
Хафпайп 12 февраля	Никола Тост Германия	Стине Брун Хьельдос Норвегия	Шэннон Данн США
Гигантский слалом 10 февраля	Карин Рюби Франция	Хайди Ренот Германия	Бригитт Кёк Австрия

Ссылки

• [www.sports-reference.com/olympics/winter/1998/SNB/ Snowboarding at the 1998 Nagano Winter Games]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Сноуборд на зимних Олимпийских играх 1998

– Да, всего дороже… царское слово, – рыдая, говорил сзади голос Ильи Андреича, ничего не слышавшего, но все понимавшего по своему.
Из залы дворянства государь прошел в залу купечества. Он пробыл там около десяти минут. Пьер в числе других увидал государя, выходящего из залы купечества со слезами умиления на глазах. Как потом узнали, государь только что начал речь купцам, как слезы брызнули из его глаз, и он дрожащим голосом договорил ее. Когда Пьер увидал государя, он выходил, сопутствуемый двумя купцами. Один был знаком Пьеру, толстый откупщик, другой – голова, с худым, узкобородым, желтым лицом. Оба они плакали. У худого стояли слезы, но толстый откупщик рыдал, как ребенок, и все твердил:
– И жизнь и имущество возьми, ваше величество!
Пьер не чувствовал в эту минуту уже ничего, кроме желания показать, что все ему нипочем и что он всем готов жертвовать. Как упрек ему представлялась его речь с конституционным направлением; он искал случая загладить это. Узнав, что граф Мамонов жертвует полк, Безухов тут же объявил графу Растопчину, что он отдает тысячу человек и их содержание.
Старик Ростов без слез не мог рассказать жене того, что было, и тут же согласился на просьбу Пети и сам поехал записывать его.
На другой день государь уехал. Все собранные дворяне сняли мундиры, опять разместились по домам и клубам и, покряхтывая, отдавали приказания управляющим об ополчении, и удивлялись тому, что они наделали.



Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.
Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.