Снядецкий, Ян

Ян Снядецкий
Jan Śniadecki
Ян Рустем. Портрет (1823)
Имя при рождении:	Jan Chrzciciel Władysław Śniadecki
Род деятельности:	астроном, математик, философ
Дата рождения:	29 августа 1756(1756-08-29)
Место рождения:	Жнин Куявско-Поморское воеводство Польша
Дата смерти:	21 января 1830(1830-01-21) (73 года)
Место смерти:	д. Яшуны (Яшюнай), Виленская губерния, Российская империя

Ян Сняде́цкий (Иван Андреевич Снядецкий; польск. Jan Śniadecki, лит. Jonas Sniadeckis; 29 августа 1756, Жнин, Быдгощское воеводство, ныне Куявско-Поморское воеводство, Польша — 9 ноября, по другим сведениям 21 января 1830, Яшуны под Вильной, Литва) — астроном, математик, философ, педагог; профессор и ректор Виленского университета, брат Анджея Снядецкого.

Биография

Сын пивовара и бургомистра местечка Жнин. Учился в Ягеллонском университете в Кракове, совершенствовался в Гёттингене, Лейдене, Утрехте. В Париже в университете изучал математику под руководством Лапласа и Д’Аламбера. В Париже ему предлагали занять место астронома-обсерватора в Мадриде, однако отказался и вернулся в Польшу.

Участвовал в деятельности Эдукационной комиссии. С 1781 года профессор математики и астрономии в Кракове. Лекции читал не на латыни, а на польском языке, что было новинкой. Пропагандировал учение Николая Коперника, труд которого „De revolutionibus orbium coelestium“ О вращении небесных сфер из индекса запрещенных книг (лат. Index librorum prohibitorum) был исключён в 1758 году, но представлялся сомнительным.

В 1782 году выступил с идеей сооружения в Кракове астрономической обсерватории. Из-за нехватки средств идея была реализована десять лет спустя (в 1792 году). С 1792 по 1803 год был директором Краковской обсерватории.

В 1784 году вместе с коллегами проводил удачные эксперименты с воздушным шаром, который поднимался на 4700 м и удерживался в воздухе около получаса.

Виленский период

В 1806—1824 годах профессор Виленского университета, ректор (1807—1815); директор астрономической обсерватории. Член-корреспондент петербургской Академии наук (1811).

Во время наполеоновского нашествия (1812) входил в состав контролируемой французами Временной правительственной комиссии. Она выполняла функции высшего органа гражданской администрации в Виленской, Гродненской, Минской губерниях (департаментах) и Белостокской области.

С зарождением романтизма в польской литературе выступил в защиту классицизма, в пользу ориентации на произведения классической древнегреческой и древнеримской литературы. Это способствовало самоопределению нового течения во главе с Адамом Мицкевичем.

Выйдя в отставку 15 марта 1824 года, поселился в 27 верстах от Вильны в Яшунах, в имении своего зятя Михала Балинского (Балинский был женат на Софии, дочери Анджея Снядецкого, младшего брата Яна Снядецкого). Там же Ян Снядецкий умер и похоронен на семейном кладбище Балинских.

Достижения

Заложил основы польской математической терминологии. Предлагал ввести в употребление единообразную систему измерения физических величин наподобие системы СИ.

Систематически вел наблюдения малых планет, солнечных и лунных затмений; проводил расчёты положений Солнца, Луны и планет. В 1802 году независимо от Генриха Ольберса открыл астероид Паллада.

Считается выдающимся польским учёным эпохи Просвещения, крупнейшим польским астрономом рубежа XVIII—XIX веков. Его именем назван кратер на обратной стороне Луны и планетоид (1262) Снядецкия (Sniadeckia), не говоря уже о школах, улицах и пароме.

Труды

В числе его сочинений были труды по математике, философии, литературная критика:

• Rachunku algebraicznego teorya przystosowana do geometrii linii krzywych («Теория алгебраического счёта в применении к геометрии кривых линий», 1783)
• O Koperniku («О Копернике», 1802)
• Jeografia, czyli opisanie matematyczne i fizyczne ziemi («География, или математическое и физическое описание земли», 1804)
• O rachunku losów («О случайных величинах», 1817)
• Trygonometrya kulista analitycznie wyłożona. Z przystosowaniem do rozmiaru Ziemi i do zadań astronomicznych («Сферическая тригонометрия в аналитическом изложении. В применении к размеру Земли и астрономическим задачам», 1817). Перевод сочинения на немецкий язык (Sphärische Trigonometrie in Analytischer Darstellung. Mit Anwendung Auf Die Ausmessung Der Erde Und Auf Die Sphärische Astronomie, 1828) считался лучшим европейским учебником в этой области.
• O pismach klasycznych i romantycznych («О произведениях классицизма и романтизма», „Dziennik Wileński“, 1819)
• Filozofia umysłu ludzkiego («Философия человеческого разума», 1821)

Литература

• Дарашэвиіч Э. К. Снядэцкі Ян // Мысліцелі і асветниікі Беларусі. Энцыклапедычны даведнік / гал. рэд. Б. I. Сачанка. — Мінск: Беларуская энцыклапедыя, 1995. — С. 314—316. — 672 с. — 6000 экз. — ISBN 985-11-0016-1. (белор.)
• Бабкоў І. М. Фiласофiя Яна Снядэцкага. — Мінск—Вільнюс, 2002. — 135 с.
• Верховский Ю. Н. Снядецкий, Иван Андреевич // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
• Колчинский И.Г., Корсунь А.А., Родригес М.Г. Астрономы: Биографический справочник. — 2-е изд., перераб. и доп.. — Киев: Наукова думка, 1986. — 512 с.

Ссылки

• [portalwiedzy.onet.pl/11221,,,,sniadecki_jan,haslo.html Śniadecki Jan (Encyklopedia WIEM)] (польск.)
• [www.kopernik.pl/index.php?id=1&kod=42 Jan Śniadecki (Kopernik.pl)] (польск.)
• [www.aktv.lt/~namaig/pages/astronomai/sniadeckis.htm Jonas Sniadeckis] (лит.)

Отрывок, характеризующий Снядецкий, Ян

Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.
– День отъездила, хоть мужчине в пору и как ни в чем не бывало!
Скоро после дядюшки отворила дверь, по звуку ног очевидно босая девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами. Она, с гостеприимной представительностью и привлекательностью в глазах и каждом движеньи, оглянула гостей и с ласковой улыбкой почтительно поклонилась им. Несмотря на толщину больше чем обыкновенную, заставлявшую ее выставлять вперед грудь и живот и назад держать голову, женщина эта (экономка дядюшки) ступала чрезвычайно легко. Она подошла к столу, поставила поднос и ловко своими белыми, пухлыми руками сняла и расставила по столу бутылки, закуски и угощенья. Окончив это она отошла и с улыбкой на лице стала у двери. – «Вот она и я! Теперь понимаешь дядюшку?» сказало Ростову ее появление. Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей, и счастливой, самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы в то время, как входила Анисья Федоровна. На подносе были травник, наливки, грибки, лепешечки черной муки на юраге, сотовой мед, мед вареный и шипучий, яблоки, орехи сырые и каленые и орехи в меду. Потом принесено было Анисьей Федоровной и варенье на меду и на сахаре, и ветчина, и курица, только что зажаренная.
Всё это было хозяйства, сбора и варенья Анисьи Федоровны. Всё это и пахло и отзывалось и имело вкус Анисьи Федоровны. Всё отзывалось сочностью, чистотой, белизной и приятной улыбкой.
– Покушайте, барышня графинюшка, – приговаривала она, подавая Наташе то то, то другое. Наташа ела все, и ей показалось, что подобных лепешек на юраге, с таким букетом варений, на меду орехов и такой курицы никогда она нигде не видала и не едала. Анисья Федоровна вышла. Ростов с дядюшкой, запивая ужин вишневой наливкой, разговаривали о прошедшей и о будущей охоте, о Ругае и Илагинских собаках. Наташа с блестящими глазами прямо сидела на диване, слушая их. Несколько раз она пыталась разбудить Петю, чтобы дать ему поесть чего нибудь, но он говорил что то непонятное, очевидно не просыпаясь. Наташе так весело было на душе, так хорошо в этой новой для нее обстановке, что она только боялась, что слишком скоро за ней приедут дрожки. После наступившего случайно молчания, как это почти всегда бывает у людей в первый раз принимающих в своем доме своих знакомых, дядюшка сказал, отвечая на мысль, которая была у его гостей:
– Так то вот и доживаю свой век… Умрешь, – чистое дело марш – ничего не останется. Что ж и грешить то!
Лицо дядюшки было очень значительно и даже красиво, когда он говорил это. Ростов невольно вспомнил при этом всё, что он хорошего слыхал от отца и соседей о дядюшке. Дядюшка во всем околотке губернии имел репутацию благороднейшего и бескорыстнейшего чудака. Его призывали судить семейные дела, его делали душеприказчиком, ему поверяли тайны, его выбирали в судьи и другие должности, но от общественной службы он упорно отказывался, осень и весну проводя в полях на своем кауром мерине, зиму сидя дома, летом лежа в своем заросшем саду.