Собеские

Собеские
герб Яна Собеского
Титул:	король Польши
Собеские на Викискладе

Собеские — польский дворянский род герба Янина, восходящий к XVI в.

Ян Собеский был в 1574 году судьей земским стенжицким, а брат его Войцех — подкоморием люблинским. От первого происходит ветвь, существовавшая ещё в 1860-х годах и внесенная в родословные книги дворян Царства Польского; от второго — ветвь, известная в истории.

Сын Войцеха, Марк, был воеводой люблинским и маршалом великим коронным (ум.1607), сын Марка, Якуб Собеский (1590—1646) — каштеляном краковским. В 1617 году он был в числе советников при королевиче Владиславе, отправлявшемся в Москву, потом уполномочен был вести переговоры о мире; в 1643 году вёл мирные переговоры со шведами. Славился даром красноречия и современники называли его «sapientissimum totius Poloniaeos». Его труды: «Commentariorum belli Chotimensis libri tres» (напеч. в сборнике Кондратовича «Dziejopis kraj.»), «Dwie podroze Jakóba S., ojca krola Jana III, odbyte po krajach europejskich w latach 1607—13» и «Instrukcyja Jakóba S., kasztelana krakowskiego ojca króla Jana, dana panu Olszowskiemu ze strony synów».

Сын Якова, Ян, избран был на польский престол. Дети его носили титул «королевичей»; из них дочь Терезия-Кунегунда (1676—1730) вышла замуж за Максимилиана-Эммануила, курфюрста баварского, а сын Яков Людвиг Генрих (1667—1739), от брака с Гедвигой-Елисаветой, принцессой пфальц-баварской, имел двух дочерей: Марию-Каролину (1697—1740), бывшую последовательно за двумя герцогами де Бульон, и Марию-Клементину (1702—1735) — жену претендента на английский престол Якова Стюарта. Со смертью королевича Якова пресеклось потомство Войцеха Собеского.

Ссылки

• Собеские // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Gajl T. [gajl.wielcy.pl/herby_nazwiska.php?lang=en&herb=sobieski Polish Armorial Middle Ages to 20th Century]. — Gdańsk: L&L, 2007. — ISBN 978-83-60597-10-1. (польск.)

Отрывок, характеризующий Собеские

– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.


Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;