Собеский, Якуб Людвик

Якуб Людвик Собеский Jakub Ludwik Sobieski<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Неизвестный автор. Якуб Людвик Собеский, 1691</td></tr>
Князь Олавский
1691 — 1737
Вероисповедание:	католичество
Рождение:	2 ноября 1667(1667-11-02) Париж, Франция
Смерть:	19 декабря 1737(1737-12-19) (70 лет) Жолковский замок, Жолква
Род:	Собеские
Отец:	Ян III Собеский
Мать:	Мария Казимира Луиза де Гранж д’Аркьен
Супруга:	Ядвига Эльжбета Нойбургская
Дети:	Мария Леопольдина, Мария Казимира, Мария Каролина, Мария Клементина и Мария Магдалена
Награды:

Якуб Людвик Генрих Собеский (польск. Jakub Ludwik Henryk Sobieski; 2 ноября 1667, Париж, Франция — 19 декабря 1737, Жолква) — старший сын короля польского и великого князя литовского Яна III Собеского и Марии Казимиры Собеской. Князь олавский в 1691—1737 годах, староста пуцкий, претендент на престолы Речи Посполитой, Прусского и Венгерского королевств, а также Молдавского княжества. Кавалер французского ордена Святого Духа и испанского ордена Золотого Руна.

Биография

Якуб Людвик Собеский родился 2 ноября 1667 года в Париже в семье будущего короля польского и великого князя литовского Яна III Собеского и Марии Кизимиры де Лагранж д’Аркьен. Его мать тогда находилась при парижском дворе, пытаясь добиться поддержки для своего мужа, гетмана польного коронного Яна Собеского, при создании профранцузской партии в Речи Посполитой.

Имя получил в честь своего деда Якуба Собеского, крёстного отца, французского короля Людовика XIV Великого и английской королевы Генриетты Марии, ставшей его крёстной матерью. В детстве был на попечении матери, так как отец Ян Собеский, занятый в военных походах, не уделял внимания своим детям.

В 1674 году гетман великий коронный Ян Собеский, отец Якуба, был избран королём Речи Посполитой под именем Яна III. Родители стали планировать сделать своего старшего сына правителем одного из соседних государств. Мать Мария Казимира безуспешно пыталась женить Якуба на дочери императора Священной Римской империи Леопольда I и сделать своего старшего сына одним из имперских князей. В 1675 году, несмотря на все попытки своей матери, Якуб Собеский не унаследовал Легницкое княжество в Силезии после пресечения местной династии Пястов.

Польский король Ян III Собеский попытался сделать своего старшего сына герцогом Прусским. В 1675 году он заключил в Яворове союзный договор с Францией, направленный против Габсбургов и Гогенцоллернов. После неудачи этого плана Якуб Собский стал участвовал в военных кампаниях польской армии против Османской империи.

В 1683 году королевич Якуб Людвик сопровождал своего отца в битвах под Веной (11 сентября) и Парканами (7-9 октября). В последующие годы он представлял своего отца в сенате и принимал от его имени иностранных послов.

В 1684 году Ян Собеский предпринял попытку посадить своего старшего сына на княжение в одном из придунайских государствах, находящихся в вассальной зависимости от Османской империи. Вначале это была Трансильвания, а в 1686 году Ян Собеский попытался посадить Якуба на молдавском господарском престоле. В 1687 году по распоряжению отца королевич Якуб Собеский возглавил поход польской армии на крепость Каменец-Подольский.

В 1687 году Якуб Людвик Собеский попытался жениться на княгине Людвике Каролине Радзивилл, одной из богатейших женщин Речи Посполитой. Однако из-за интриг австрийского двора намечавшийся брачный союз был разорван. Вмешательство в ситуацию польского короля привело к тому, что этот вопрос был выставлен на обсуждение коронного сейма, который не поддержал брачный союз королевича с представительницей рода Радзивиллов.

В 1691 году, благодаря браку с немецкой принцессой Ядвигой Елизаветой Нойбургской, Якуб Людвик Собеский получил титул князя Священной Римской империи и княжество Олавское в Силезии.

После женитьбы Якуб Собеский возглавил еще одну неудачную попытку получить господарский престол в Молдавии. После неудачи польской армии Якуб Собеский вернулся в Польшу, где попытался создать свою собственную политическую партию на основе союза с Габсбургами. Королевич находился в тесном контакте с венским двором и выступал в качестве неофициального посла императора. В 1693—1695 годах отношения между польским королём Яном Собесским и его старшим сыном Якубом были крайне напряженными.

В 1696 году после смерти своего отца, короля Речи Посполитой Яна Собеского, Якуб унаследовал родовые имения Золочев, Жолку и Олеско в Русском воеводстве.

В 1697 году князь Якуб Людвик Собеский выдвинул свою кандидатуру на королевский престол Речи Посполитой. Несмотря на поддержку австрийского и шведского дворов, а также великопольской и малопольской шляхты выборы были проиграны. Не сумев примирится с поражением, поссорился с новым королём Речи Посполитой Августом II, был обвинён в попытке организации рокоша, за что лишён своих держаний: шавельской экономии и пуцкого староства. Обиженный Якуб Людвик так и не принеся присяги Августу II покинул двор и направился в свои силезские владения.

Во время Северной войны (1700—1721) Якуб Собеский вновь предъявил свои претензии на польскую корону. В 1703 году присоединился к Великопольской конфедерации, организованной противниками Августа Сильного. В 1704 году объявил о детронизации польского короля Августа Сильного. Короли Пруссии и Швеции официально признавали Якуба Собеского кандидатом на польский королевский трон. Однако прибытию Якуба в Польшу помешали саксонские войска. В 1704 году Якуб и его младший брат Александр были схвачены войсками Августа Сильного под Вроцлавом и заключены в тюрьму в Саксонии, в которой пребывали в течение двух лет. Во время теремного заключения Якуба Собеского новым королём Речи Посполитой был избран Станислав Лещинский (1704—1709).

В 1706 году после поражения Августа Сильного и заключения Альтранштедтского трактата братья Якуб и Александр Собеские были освобождены из саконской тюрьмы. Якуб подписал декларацию об отказе от дальнейших претензий на польский трон. В последующие годы Якуб Собеский несколько раз безуспешно заявлял о претензиях на королевский престол Речи Посполитой.

В 1717 году «Немой сейм» разрешил князю Якубу Собескому вернуться в Польшу и вернул ему все конфискованные Августом Сильным родовые владения. Якуб прибыл из Силезии в Польшу, примирился к Августом Сильным и поселился в своём Золочевском замке. В 1719 году Якуб Собеский лишился милости и поддержки императора Священной Римской империи Карла VI Габсбурга. После согласия на брак своей дочери Марии Клементины Собеской с претендентом на английский трон Яковом Стюартом Якуб Собеский был лишен Олавского княжества в Силезии. В 1722 году венский дворе вернул ему конфискованное ранее Олавское княжество. В 1722—1734 годах Якуб Людвик Собеский проживал в своих силезских владениях.

Смерть

Якуб Людвик скончался 19 декабря 1737 года в своём Жолковском замке, пережив польского короля Августа на 4 года. Его обширные владения (11 мест и 140 сёл) достались дочери Марии Каролине де Бульон.

Семья

25 марта 1691 года он сочетался браком с Ядвигой Елизаветой Нейбургской (1673—1722), дочерью пфальцского курфюрста Филиппа Вильгельма (1615—1690) и Елизаветы Амалии Гессен-Дармштадтской (1635—1709). От этого брака у них родилось пять дочерей:

1. Мария Леопольдина (30 апреля 1693 — 12 июля 1695) умерла в детстве.
2. Мария Казимира Собеская (20 января 1695 — 18 мая 1723) обручена со шведским королём Карлом XII.
3. Мария Каролина (15 ноября 1697 — 8 мая 1740) была последовательно за двумя герцогами де Бульон: Фредериком Морисом и его братом Шарлем Годефруа.
4. Мария Клементина Собеская (18 июля 1702 — 24 января 1735) — жена претендента на английский престол Якова Стюрта.
5. Мария Магдалена (3 августа 1704 — 3 августа 1704) умерла в младенчестве.

Литература

• Marcin Spórna, Piotr Wierzbicki: Słownik władców Polski i pretendentów do tronu polskiego. Kraków: Zielona Sowa, 2004. ISBN 83-7389-189-7.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Собеский, Якуб Людвик

Другой гусар бросился тоже к лошади, но Бондаренко уже перекинул поводья трензеля. Видно было, что юнкер давал хорошо на водку, и что услужить ему было выгодно. Ростов погладил лошадь по шее, потом по крупу и остановился на крыльце.
«Славно! Такая будет лошадь!» сказал он сам себе и, улыбаясь и придерживая саблю, взбежал на крыльцо, погромыхивая шпорами. Хозяин немец, в фуфайке и колпаке, с вилами, которыми он вычищал навоз, выглянул из коровника. Лицо немца вдруг просветлело, как только он увидал Ростова. Он весело улыбнулся и подмигнул: «Schon, gut Morgen! Schon, gut Morgen!» [Прекрасно, доброго утра!] повторял он, видимо, находя удовольствие в приветствии молодого человека.
– Schon fleissig! [Уже за работой!] – сказал Ростов всё с тою же радостною, братскою улыбкой, какая не сходила с его оживленного лица. – Hoch Oestreicher! Hoch Russen! Kaiser Alexander hoch! [Ура Австрийцы! Ура Русские! Император Александр ура!] – обратился он к немцу, повторяя слова, говоренные часто немцем хозяином.
Немец засмеялся, вышел совсем из двери коровника, сдернул
колпак и, взмахнув им над головой, закричал:
– Und die ganze Welt hoch! [И весь свет ура!]
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: «Und Vivat die ganze Welt»! Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись – немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.
– Что барин? – спросил он у Лаврушки, известного всему полку плута лакея Денисова.
– С вечера не бывали. Верно, проигрались, – отвечал Лаврушка. – Уж я знаю, коли выиграют, рано придут хвастаться, а коли до утра нет, значит, продулись, – сердитые придут. Кофею прикажете?
– Давай, давай.
Через 10 минут Лаврушка принес кофею. Идут! – сказал он, – теперь беда. – Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.
– Лавг'ушка, – закричал он громко и сердито. – Ну, снимай, болван!
– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.
– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг'едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.
– Семпель даст, паг'оль бьет; семпель даст, паг'оль бьет.
Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.
– Хоть бы женщины были. А то тут, кг'оме как пить, делать нечего. Хоть бы дг'аться ског'ей.
– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.
– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.
– Ты видишь ли, дг'уг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил – и ты Бог, ты чист, как в пег'вый день создания… Это еще кто? Гони его к чог'ту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
– Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег'но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег'но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг'а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.