Собичевский, Василий Тарасович

Собичевский, Василий Тарасович
Василий Тарасович Собичевский
Василий Тарасович Собичевский
Дата рождения:	1838(1838)
Дата смерти:	1913(1913)

Василий Тарасович Собичевский (1838 — 1913) — российский учёный и педагог.

Биография

Василий Собичевский родился в 1838 году. Учился в Каменец-Подольской гимназии, в Университете Святого Владимира, в 1859 г. получил степень кандидата физико-математических наук. По окончании «специального курса лесоводства», в бывшем Лесном и межевом институте произведён в 1861 г. в чин поручика корпуса лесничих и командирован в Германию, Австрию, Францию и Швейцарию для изучения вообще лесных наук и лесной администрации. В 1864 г. назначен преподавателем лесной таксации и лесоустройства в Лесной академии, а в 1865 г. переведён ординарным профессором по кафедре тех же предметов в Петровскую земледельческую и лесную академию, в которой прослужил 16 лет. С 1881 г. по 1887 г. состоял директором Санкт-Петербургского лесного института, а затем назначен состоять при министре государственных имуществ и (с 1888 г.) членом лесного специального комитета. Научная внеслужебная деятельность С. состояла: 1) в участии в трудах учёных обществ, съездов, работах по устройству выставок, музеев и т. п.

Так, в 1870 г. он принимал участие в организации V лесоводственного отделения II съезда хозяев в Москве и сделал там два доклада; в 1872 г. принимал участие в III съезде русских сельских хозяев в Киеве, где им сделан доклад: «О возвращении дубовых низкоствольников с целью получения дубла для выделки кож» («Записки Импер. Общ. Сельск. Хоз. Южн. России» — 1872 г.); в 1873 г. организовал лесной отдел в Московском музее прикладных званий и избран пожизненным его директором; участвовал (1874-98) в съездах лесных хозяев — в Липецке, Риге, Варшаве, Киеве и Самаре, на которых был избираем председателем. С 1882 г. по настоящее время состоит председателем лесного общества в С.-Петербурге.

Главнейшие из учёных трудов С. в журнале «Сельское Хозяйство и Лесоводство»: «Опыт разработки некоторых вопросов по лесной таксации» (1866 г.). В журнале «Русское сельское хозяйство»: «Материалы для лесной статики — значение подсечки хвойных деревьев в лесном хозяйстве» (1869 г.); «Заметки по лесной таксации — современное состояние учения о продолжительности оборота рубки и лесоводственная практика».

В «Трудах Императорского Московск. общества Сельского Хозяйства» — «Об отношении правительства к лесам общин и частных на Западе Европы» (1877 г. I); в «Известиях» Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии — «О значении в лесном хозяйстве успехов акклиматизации древесных и кустарных пород» (том XXV, вып. 2-й и 3-й); в «Известиях Петровской земледельческой и лесной академии»: «К вопросу о величине классов толщины стволов деревьев при определении запаса насаждений» (1878 г.); в «Ежегоднике С.-Петербургского Лесного Института»: «Материалы для лесной географии России — границы естественного распространения в России липы, остролистного клена и ясеня» (1886 г.); «Материалы к вопросу об устройстве и ведении хозяйства в лесных дачах, охраняющих верховья и источники рек и их притоки» (1889 г.); «Статистика передвижения лесных продуктов» (1889).

В «Лесном Журнале»: «Новейшие попытки применения видовых чисел к определению запаса насаждений» (1873 г., III); «Материалы для лесной статики, собранные в Петровской лесной даче — определение содержания плотной древесной массы в складочных мерах» (1874 г., III); «Современное состояние растительной патологии лесных деревьев и значение растительных паразитов — грибков при возвращении леса» (1875 г.); «Способы обложения лесов земским сбором, практикуемые у нас в России» (1883 г.); «О разделении леса в хозяйственном отношении» (1886 г., III); «Успехи лесной таксации за десятилетие 1876—1885 гг.» (1886, 1887 гг.); «О лесной торговле России с Германией за последние годы»; «Соединённые Северо-Американские Штаты в лесохозяйственном отношении» (1890 и 1891 гг.); «Лесное дело в царствование имп. Александра III» (1894) и др.

Принимал участие в «Лесном Календаре» (изд. А. Ф. Девриена, СПб., 1876—1880 гг.). Сотрудничал в «Энциклопедическом Словаре Брокгауза и Ефрона» (1891—1896 г.), где им составлены все статьи по лесному хозяйству на буквы В — К и отчасти Л и редактировал там же сельскохозяйственные статьи на буквы В — К. Официальные труды, изданные на казенный счёт: а) «Материалы для историческо-критического обозрения методов оценки лесного имущества при земском обложении» в 1888 г., б) «Отчёт по командировке 1895 г. в Привислянские губ.» и в) «Столетие учреждения лесного департамента 1798—1898 г.».

Литература

• Собичевский Василий Тарасович // Энциклопедия лесного хозяйства. — М.: ВНИИЛМ, 2006. — Т. 2. — С. 251. — ISBN 5-94737-023-9.

Ссылки

• Собичевский, Василий Тарасович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Собичевский, Василий Тарасович

– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.


После столкновения при Вязьме, где Кутузов не мог удержать свои войска от желания опрокинуть, отрезать и т. д., дальнейшее движение бежавших французов и за ними бежавших русских, до Красного, происходило без сражений. Бегство было так быстро, что бежавшая за французами русская армия не могла поспевать за ними, что лошади в кавалерии и артиллерии становились и что сведения о движении французов были всегда неверны.
Люди русского войска были так измучены этим непрерывным движением по сорок верст в сутки, что не могли двигаться быстрее.
Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только ясно понять значение того факта, что, потеряв ранеными и убитыми во все время движения от Тарутина не более пяти тысяч человек, не потеряв сотни людей пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к Красному в числе пятидесяти тысяч.
Быстрое движение русских за французами действовало на русскую армию точно так же разрушительно, как и бегство французов. Разница была только в том, что русская армия двигалась произвольно, без угрозы погибели, которая висела над французской армией, и в том, что отсталые больные у французов оставались в руках врага, отсталые русские оставались у себя дома. Главная причина уменьшения армии Наполеона была быстрота движения, и несомненным доказательством тому служит соответственное уменьшение русских войск.
Вся деятельность Кутузова, как это было под Тарутиным и под Вязьмой, была направлена только к тому, чтобы, – насколько то было в его власти, – не останавливать этого гибельного для французов движения (как хотели в Петербурге и в армии русские генералы), а содействовать ему и облегчить движение своих войск.