Соборная площадь (Выборг)

</tt>

</tt>

Соборная площадь (Выборг)Соборная площадь (Выборг)

Соборная площадь
Выборг
Общая информация
микрорайон	Центральный
Прежние названия	Большая площадь Вала, Екатерининская, Новая Ратушная площадь, Театральная площадь

Соборная площадь (Выборг)Соборная площадь (Выборг)Соборная площадь (Выборг)

Соборная площадь — площадь в центре города Выборга, ограниченная Крепостной улицей, улицей Ладанова, улицей Сторожевой Башни и Театральной улицей. Является элементом редко встречающегося в градостроительстве комплекса — «каскада» из трёх площадей, расположенных на одной пространственной диагонали (Соборной, Театральной и Рыночной).

История

Спроектирована в соответствии с указом шведского короля Юхана III (1537—1592) в качестве главной городской площади в центре Рогатой крепости, пристроенной к городским укреплениям и образовавшей новый городской район, названный Валом. Постройки, окружавшие площадь, получившую название Большой площади Вала (либо просто площади Вала), долгое оставались малозначительными. Только при императрице Екатерине II, утвердившей в 1794 году новый план Выборга, началось строительство ансамбля общественных зданий в стиле классицизма: городского собора, дворца наместника, городского собрания (магистрата или новой ратуши), подковообразного в плане гостиного двора и присутственных мест. Некоторое время площадь называлась Екатерининской, но вскоре после смерти императрицы это название заменили параллельно использовавшиеся два других: Соборная и Новая Ратушная (Новая Ратгаузская, площадь Новой Ратуши).

Центром архитектурного ансамбля стало здание православного Спасо-Преображенского собора, использовавшееся по назначению во все периоды выборгской истории (на плане обозначено буквой А). Функции других зданий, формирующих площадь, со временем менялись: вместо здания присутственных мест (на плане обозначено цифрой 2) при Павле I (1796—1801) были устроены казармы, дворец наместника (генерал-губернаторский дом, на плане обозначен буквой В) с 1839 года занял Выборгский гофгерихт (надворный суд), а спроектированный Джакомо Кваренги гостиный двор (на плане обозначен цифрой 3) не был достроен (было возведено только его восточное крыло, разобранное в 1913 году). Его место занял расширенный комплекс зданий, включавший Выборгскую ратушу, возведённую в 1795—1797 годах (на плане обозначена цифрой 4), а также городской театр и здание городского собрания («Societe») с гостиницей, рестораном и актовым залом, которые были построены в 1832—1843 годах по проекту А.Ф. Гранштедта. Здания для общественных собраний такого типа (Societetshus или Seurahuone) в 19 веке строились во многих шведских и финских городах для проведения официальных мероприятий, праздников, торжественных обедов и великосветских балов. Формирование застройки площади в основном завершилось возведением в 1847 году дворца президента Выборгского гофгерихта, а в конце 19 века — зданий русского начального и реального училищ. Слово «новой» выпало из названия площади после переименования в 1929 году площади Старой Ратуши в площадь Торкеля Кнутссона. По проекту Уно Ульберга в 1934 году была проведена реконструкция комплекса общественных зданий с приспособлением помещений гостиницы под нужды ратуши.

С 1940 года площадь, утратившая значение главной площади города, была переименована в Театральную. Это название сохранялось длительное время, несмотря на то, что во время Советско-финской войны (1941—1944) здания городского театра, ратуши и гостиницы сгорели. В 1962 году перестроенное здание ратуши было приспособлено под кинотеатр («Выборг», затем «Выборг-Палас»). С 2004 года площадь снова называется Соборной. Бывший дворец наместника с 2014 года передан под размещение епархиальных учреждений Русской православной церкви.

Достопримечательности

• Спасо-Преображенский собор (Соборная пл., д. 1). Архитектор Н. А. Львов, 1795—1889 гг.
• Епархиальный центр (бывший дворец наместника, ул. Сторожевой Башни, д. 29). Архитектор К.И. Шпекле, 1784 год.
• Детский сад (бывший дворец президента Выборгского гофгерихта, ул. Сторожевой Башни, д. 27). Архитектор Э. Б. Лорман, 1847 год.
• Александровский лицей, бывшее русское реальное училище. Архитектор Н. А. Курвуазье, 1884 год.
• Школа №1, бывшее русское начальное училище. Архитектор Леандер Иконен, 1896 год.

• Выборг. Спасо-Преображенский собор..JPG

  Спасо-Преображенский собор

• Фасад со стороны Соборной площади.JPG

  Епархиальный центр (бывший дворец наместника)

• Vyborg. 2013.JPG

  Детский сад (бывший дворец президента Выборгского гофгерихта)

• 495. Выборг.JPG

  Здание школы (бывшее русское начальное училище)

• Vyborg Town Hall.JPG

  Здания гостиницы и ратуши (не сохранились)

Литература

• Волкова Л.Г. Площади Выборга / Ред. Л.И. Амирханов. — СПб: «Остров», 2011. — 96 с.
• Неувонен П., Пёюхья Т., Мустонен Т. Выборг. Архитектурный путеводитель / Пер. Л. Кудрявцевой. — 2-е изд. — Выборг: «СН», 2008. — 160 с. — ISBN 5-900096-06-8.
• Кепп Е.Е. Выборг. Художественные достопримечательности / Ред. О.В. Казаков. — Выборг: «Фантакт», 1992. — 200 с.

Отрывок, характеризующий Соборная площадь (Выборг)

Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.


Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.