Собор Иоанна Богослова (Нью-Йорк)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Собор
Собор Иоанна Богослова
англ. Cathedral of Saint John the Divine

Западный фасад
Страна США США
Город Нью-Йорк
Конфессия Епископальная церковь США (Англиканство)
Епархия Диоцез Нью-Йорка 
Строительство 27 декабря 1892—??? годы
Основные даты:
1892 — 1941 — 1-й этап строительства
1979 — 1999 — 2-й этап
Статус недостроен
Состояние Действующий
Сайт [www.stjohndivine.org/ Официальный сайт]
К:Википедия:Ссылка на Викисклад непосредственно в статьеКоординаты: 40°48′14″ с. ш. 73°57′43″ з. д. / 40.80389° с. ш. 73.96194° з. д. / 40.80389; -73.96194 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=40.80389&mlon=-73.96194&zoom=17 (O)] (Я)

Кафедральный собор (был построен в честь Иоанна Богослова) (англ. Cathedral Church of Saint John the Divine in the City and Diocese of New York) Собор расположен в Нью-Йорке, в районе Morningside Heights на углу Амстердамской авеню и 112-той улицы. По состоянию на июль 2014 года строительство собора всё ещё не завершено. Площадь собора составляет 11 240 м², объём 476 350 м³, длина 183,2 м. Таким образом, собор является крупнейшим англиканским собором в мире.



История

Строительство собора было начато 27 декабря 1892, собор планировался в византийско-римском стиле, но в 1911 году стиль был изменён на новую готику, после того как в 1909 году была закончена постройка главного купола. Строительство собора продолжалось до 1941 года, после чего было остановлено и продолжено в 1979 году до 1999 года. С этого момента по причине отсутствия финансирования, строительные работы не ведутся.

Источники

  • www.fordham.edu/halsall/medny/stjohn2.html (en)
  • www.stjohndivine.org/


Напишите отзыв о статье "Собор Иоанна Богослова (Нью-Йорк)"

Отрывок, характеризующий Собор Иоанна Богослова (Нью-Йорк)

Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто он делал какое нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними губами.
– Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе.
– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона.
– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.


После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.