Собор Святого Владимира (Астрахань)
| Православный собор | |
Кафедральный Собор Равноапостольного князя Владимира
| |
| |
| Страна | Россия |
| Астрахань | ул. Генерала Армии Епишева, 4 |
| Конфессия | Православие |
| Епархия | Астраханская и Енотаевская епархия |
| Тип здания | Собор |
| Архитектурный стиль | Эклектика, Псевдовизантийский стиль |
| Автор проекта | В.А. Косяков и Н.Э. Икавитц |
| Дата основания | 15 июля 1888 год |
| Строительство | 1895 год—1902 год годы |
| Состояние | действующий |
| Сайт | [vladimirknyaz.prihod.ru/ Официальный сайт] |
Собор Святого Владимира (официальное название — Кафедральный собор равноапостольного князя Владимира) — один из главных православных соборов Астрахани, который также является её неотъемлемым символом.
Собор был построен в период 1895—1902 годов петербургскими гражданскими инженерами В. А. Косяковым и Н. Э. Икавитцем, чей проект был признан комиссией Городской Думы Астрахани наиболее достойным.
Собор князя Владимира уникален своей архитектурой для конца XIX века, историей, а также предназначением для самой Астрахани.
История
Решение о строительстве собора было принято Городской Думой Астрахани 8 июня 1888 года под председательством В. М. Лазаревского. Храм строился в честь 900-летия крещения Руси, как памятник этому знаменательному событию. Городская Дума приняла решение строить его в шестом участке города Астрахани, где проживало около 11 000 православных христиан. По всем вопросам строительства собора была создана комиссия, куда входили гласные Городской Думы. Они выбрали место будущего храма, на берегу Затона. Само место находилось в центре шестого участка и являлось большим пустырём. Также на выбор места строительства повлияло то, что собор будет воздвигнут на границе русской и татарской слобод. В этом случае храм будет выполнять миссионерские функции по приобщению татар-мусульман к православию, а также способствовал бы их ознакомлению с православным богослужением, крестными ходами, торжественными православными празднествами.
Проект петербургских гражданских инженеров В. А. Косякова и Н. Э. Икавитца был признан комиссией наиболее достойным на заседании 10 сентября 1890 года.
Храм должны были строить в год 900-летия крещения Руси, но из-за целого ряда проблем, таких как: медленный сбор пожертвований, неурожайный для России 1891 год, эпидемия холеры в Астрахани 1892 года, само строительство началось только в 1895 году.
Фактическое строительство храма началось 5 марта 1895 года, по случаю которого был отслужен специальный молебен. Место для будущего собора первоначально было возвышено и укреплено дубовыми сваями, а через 4 месяца началась закладка фундамента. Астраханским епископом Митрофаном (Невским) был отслужен молебен 18 июня 1895 года по случаю закладки фундамента. В фундамент была заложена памятная доска, которая описывает причины, приведшие к строительству собора.
Городской архитектор Коржинский контролировал все строительные работы, которые продолжались 7 лет. К 1902 году все основные строительные работы были завершены. В этот год отмечался 300-летний юбилей основания Астраханской епархии, что вызвало желание у комиссии приурочить освящения храма к этой дате.[1]
После революций 1917 года храм подвергся разрушению. Во время мартовского восстания рабочих в 1919 году храм оказался в самом эпицентре боевых действий.
В 1923 году храм Святого Владимира чуть не оказался в руках обновленцев. Настоятель храма отец Иоанн Великанов начал проводить службы по новому стилю, в то время как второй священник — отец Всеволод Виноградов, остался верен канонам православия. Верующие не пускали Великанова в храм, и вскоре он вернулся в РПЦ.
В марте 1924 года Астраханский архиепископ Фаддей (Успенский) сделал храм своим собором. Это произошло потому, что как и Успенский собор, так и большинство других главных астраханских храмов находились во власти обновленцев. Долгое время храм Святого Владимира продолжал быть кафедральным собором, занимая самое главное место среди оставшихся у православных церквей. Но в 1936 году храм был захвачен обновленцами, а в 1939 году закрыт советскими властями и долгое время использовался как склад.[2]. В 1967 году храм был переоборудован под автовокзал, в связи с чем были закрашены все образы православных святых.
29 января 1998 года глава администрации Астраханской области Анатолий Петрович Гужвин постановил создать специальную комиссию по воссозданию храма Святого Равноапостольного князя Владимира, председателем которой стал сам Гужвин А. П. 27 июля 1999 года храм вернули Русской православной церкви, а 28 июля 2001 года епископом Ионой (Карпухиным) были освящены новые колокола[1].
Напишите отзыв о статье "Собор Святого Владимира (Астрахань)"
Примечания
Ссылки
- vk.prihod.ru/ Официальный сайт собора
Отрывок, характеризующий Собор Святого Владимира (Астрахань)
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..
– А! Графу нужно было, чтобы он указал на Ключарева, понимаю! – сказал Пьер.
– Совсем не нужно», – испуганно сказал адъютант. – За Ключаревым и без этого были грешки, за что он и сослан. Но дело в том, что граф очень был возмущен. «Как же ты мог сочинить? – говорит граф. Взял со стола эту „Гамбургскую газету“. – Вот она. Ты не сочинил, а перевел, и перевел то скверно, потому что ты и по французски, дурак, не знаешь». Что же вы думаете? «Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил». – «А коли так, то ты изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят. Говори, от кого получил?» – «Я никаких газет не видал, а сочинил». Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит на своем. И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе. Теперь отец пришел просить за него. Но дрянной мальчишка! Знаете, эдакой купеческий сынишка, франтик, соблазнитель, слушал где то лекции и уж думает, что ему черт не брат. Ведь это какой молодчик! У отца его трактир тут у Каменного моста, так в трактире, знаете, большой образ бога вседержителя и представлен в одной руке скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и что же сделал! Нашел мерзавца живописца…
В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.
– Но в чем же, граф, вина Ключарева? – спросил Пьер.
– Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, – вскрикнул Растопчин.
– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d'un desastre publique, et je n'ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu'est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
