Собор Святого Патрика (Дублин)

Достопримечательность
Собор Святого Патрика St Patrick's Cathedral
Собор Святого Патрика
Страна	Ирландия
Город	Дублин
Координаты	53°20′22″ с. ш. 6°16′17″ з. д.53.33944° с. ш. 6.27139° з. д. / 53.33944; -6.27139
Конфессия	англиканство
Первое упоминание	1191
Сайт	[www.stpatrickscathedral.ie/ Официальный сайт]

Собор Святого Патрика (ирл. Árd Eaglais Naomh Pádraig, полное англ. название The National Cathedral and Collegiate Church of Saint Patrick, Dublin) — самый большой собор Ирландии. Принадлежит англиканской Церкви Ирландии. Собор не является кафедрой епископа. Возглавляется деканом, самым известным из которых был Джонатан Свифт.

История

Собор Святого Патрика был построен около святого источника св. Патрика на острове между двумя рукавами реки Поддл. В 1192 году первый архиепископ Дублина Джон Комин присвоил церкви Святого Патрика, одной из четырёх церквей Дублина, статус соборной церкви. С течением времени около собора появился целый комплекс зданий, включая дворец архиепископа. Юридическое управление собором было разделено между деканом и архиепископом.

Доподлинно неизвестно, когда соборной церкви был предан статус собора. Вероятнее всего это произошло до 1212 года. По приказу английского короля Генриха III в 1225 году начата реконструкция собора, продолжавшаяся в течение четырёх лет. В результате собор приобрёл вид в стиле ранней английской готики. Примерно в 1270 году к собору была пристроена Часовня Леди. Башня Майнота и западный неф были восстановлены между 1362 и 1370, после большого пожара.

Со времени постройки и на протяжении всей истории собора наибольшей проблемой являлись подтапливания из-за близости реки Поддл. Происходили даже наводнения, особенно сильное — в конце XVIII века. По этой причине собор никогда не имел подвальных помещений.

В результате английской реформации в 1537 году собор стал принадлежать англиканской ирландской церкви, хотя большинство окружавших собор жителей оставались католиками. Во время конфискации имущества проводимой солдатами Томаса Кромвеля были уничтожены многие рисунки в росписи собора, позже, в 1544 году, из-за запустения разрушился неф собора.

При короле Эдуарде VI Собор Святого Патрика оказался в упадке, фактически был в статусе приходской церкви. Король определил часть зданий, разросшегося к тому времени комплекса собора, для использования в качестве здания суда. Средняя школа была устроена и зале священника и деканате, отданном архиепископу после передачи дворца архиепископа Лорду Ирландии. Серебро, драгоценности, украшения и части интерьера Собора Святого Патрика были переданы в Собор Христа. В 1549 году было приказано перекрасить стены собора и украсить цитатами из Священного Писания.

В 1555 году, во время правления Филиппа и Мэри собор был восстановлен в правах, началась реставрация, и по указу королевы возвращены многие ценности ранее изъятые из собора.

В 1560 году на башне Собора Святого Патрика были установлены одни из первых общественных часов в Дублине.

XVII век

К началу XVII века придел Богородицы был разрушен и отделен от остальной части собора. К собору было пристроено несколько новых галерей для размещения разросшегося клира собора.

Во время Содружества в ходе завоевания Ирландии в нефе собора лордом-протектором Оливером Кромвелем была устроена конюшня для своей лошади. Целью этого было продемонстрировать отношение к англиканской церкви, которую он связывал с католичеством и проявлением роялизма.

В 1660 после реставрации монархии в здании собора начались восстановительные работы.

В 1666 году настоятелем собора было предложено отдать предел Богородицы для богослужения общине французских гугенотов, бежавшим в Ирландию из Франции. После небольшого ремонта, 23 декабря 1666 был заключён арендный договор который периодически продлевался до 1816 года когда все гугеноты полностью интегрировались в городское население Дублина. В это время предел Богородицы был известен как L’Eglise Française de S.-Patrick.

Из-за угрозы обрушения крыши, в 1668 году было принято решение о замене, новая построена к 1671 году.

После Славной революции собор ненадолго 1668—1670 стал католическим, но после поражения якобитов в Ирландии от войск Вильгельма III вновь стал англиканским.

XVIII век

На протяжении всей истории Собор Святого Патрика неразрывно связан с ирландской культурой, но один из главных аспектов этой связи это Джонатан Свифт, известнейший писатель и сатирик, бывший деканом собора с 1713 по 1745. Многие из его известных проповедей и «ирландских трактатов» написаны в период его деканства. Джонатан Свифт выделял на нужды собора личные средства, содержал приют для бедных женщин при соборе, а также больницу Святого Патрика.

В 1769 году к зданию был добавлен высокий шпиль, до сих пор являющийся одним из ориентиров Дублина.

В 1792 году богослужения в соборе были приостановлены из-за плохого состояния южной стены и части крыши.

Орден Святого Патрика

С 1783 до 1871 собор служил Часовней Блистательнейшего Ордена Святого Патрика, в соборе проводилась церемония посвящения в рыцари. После 1871 года посвящения проводятся в зале Святого Патрика Дублинского Замка. В соборе до сих пор можно увидеть гербы посвящённых рыцарей.

XIX век

В 1805 году северный трансепт был восстановлен из руин.

В 1846, должность декана Святого Патрика была объединена с деканом Собора Христа, объединённая должность просуществовала до 1871 года.

Предпринята попытка генеральной реставрации, реставрация не закончена до конца из-за экономических проблем, восстановлена Часовня Леди.

В середине XIX века в ходе реставрации был найден кельтский крест, сейчас он выставлен в соборе.

Генеральная реконструкция проведена в 1860—1865 годах и оплачена известным ирландским пивоваром Бенджамином Гиннессом. Многие средневековые части здания были заменены, средневековые часовни же были вовсе удалены. Достоверных документов до настоящего времени сохранилось немного, поэтому невозможно с точностью утверждать какие части добавлены в викторианскую эпоху и сколько осталось средневековых.

В 1871 году было окончательно принято решение о придании статуса кафедрального Собору Христа, а Собору Святого Патрика был присвоен статус национального.

Наше время

Сейчас собор место проведения многих общественных национальных церемоний. Каждый ноябрь там отмечается день поминования; церемонию посещает президент Ирландии.

В соборе отпевали двух ирландских президентов, в 1949 там был отпет Дуглас Хайд, а в 1974 президент Эрскин Чайлдерс. Поскольку президент Чайлдерс умер на своём посту, его похороны были официальной государственной церемонией. На неё съехались главы и представители иностранных государств, но многим из них пришлось во время похорон остаться за пределами собора, поскольку Папский престол запрещал присутствовать католикам на службах других конфессий. Аналогично во время похорон Хайда в 1949 многие политики-католики не посетили заупокойную службу.

В 2006 году собор захватили 18 афганских беженцев с целью получения политического убежища, и удерживали его в течение несколько дней.

Статус

На протяжении всей истории Собора Святого Патрика было соперничество с собором Христа за статус кафедрального. Эта борьба привела к беспрецедентному случаю, когда в одном городе, в одной епархии, два кафедральных собора. Конфронтация сохранялась с значительной напряжённостью со дня основания собора до 1300 года когда было подписано соглашение (Pacis Compositio) с шестью основными пунктами:

• Посвящение и возведение на престол архиепископа Дублина должно происходить в соборе Христа, но в отчётах указано, что это правило не всегда соблюдалось: два раза церемония проходила в обоих соборах, и как минимум два архиепископа посвящались только в соборе Святого Патрика.
• В соборе Христа должны были храниться крест, митра и перстень умершего архиепископа.
• Умершие архиепископы Дублина должны были быть похоронены поочерёдно в двух соборах, если ими в завещании не указывалось иного.
• Ежегодное освящение елея должно было происходить в Соборе Христа.
• Оба собора должны действовать как один и равно распределять обязанности.
• Оба собора в последующие столетия функционировали вместе в епархии, пока в 1871 году собору Святого Патрика не был предан статус Национального, а собору Христа кафедры Дублина.

Ссылки

• [www.stpatrickscathedral.ie/ Официальный сайт собора]

Отрывок, характеризующий Собор Святого Патрика (Дублин)

– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
– Не было бы тяжело ему это свидание, chere Анна Михайловна, – сказал он. – Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
– Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c'est terrible, les devoirs d'un chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла одна из княжен племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d'arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.


Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…